Реванш

      – Почему ты опять выиграл? – раздосадованный Браун бросил на стол веер своих карт, уже бесполезных. – Причем весь вечер у тебя удачливый.       – Откуда я знаю? – отозвался довольный собой и фартовой ситуацией Крис.       – Это я тебе поддавался.       – Ладно врать-то.       Рэдклифф надулся как маленький ребенок, которого ловко обставил нечестный взрослый. Тем временем Оримфаер, посмеиваясь над обиженным (а какой смысл так себя вести, если ты проиграл?) банкиром-преступником, методично собрал карты в аккуратную стопку и положил на стол.       – Я домой.       – Ну посиди еще, – заныл Браун, видимо, жаждавший реванша.       – Играть больше не буду, – ответил поднявшийся со стула полицейский, которому надоело слушать мат Рэдклиффа о «сволочных картах, оптом сбежавших» к Крису, и заметил почти высокомерно: – Не повезло тебе сегодня, смирись.       – А мы займемся чем-нибудь другим, – продолжил уговоры банкир-преступник, хитро прищурившись.       Сержант закатил глаза: снова и снова эти недвусмысленные намеки... Сколько уже можно нести чушь ни о чем и ни про что?       – Браун, мне завтра в участок к семи утра. К семи! Рань несусветная! А ты просишь еще побыть в ангаре!       – Полчаса-час погоды не сделают, – изрек Рэдклифф, кожей чувствуя, что его агитация насчет продолжения вечера уже захватила Криса. Иначе бы он после слов об уходе сразу же их и осуществил.       Выругавшись похлеще Брауна, Оримфаер сел и выжидающе посмотрел на банкира.       – Вот выпью чуточку и обозначу тему для светской беседы, – ухмыльнулся Рэдклифф, свинтив колпачок с плоской фляжки. В воздух воспарили алкогольные пары. – Будешь?       – Нет. О чем мы будем говорить?       – Подожди. Ты хочешь, чтобы я подавился?       – Да!       – Не надейся. Мне гадалка предсказала другую смерть.       Крис вздохнул с притворным сожалением. На самом деле он настолько привык и к криминалу, и к сально-пошлым шуткам Брауна, и к собственной «крысиной» службе, работая на два фронта, что уже не представлял себя в иной жизни.       В ожидании того, о чем предложит болтать Рэдклифф, Оримфаер зашел с айфона в интернет.       – Ха! Мы все-таки обставили русских!       Буквально несколько минут назад завершился хоккейный матч между сборными России и США, и сержант, будучи истинным патриотом, обрадовался победе своей страны.       – В молодости я тоже шайбу гонял, – сказал Браун, заглянув в экран.       – А я волейбол обожаю со школы, потом в академии и до сих пор.       – Наверно, все девчонки-черлидеры по тебе сохли?       – Да не сказать, чтобы уж сильно фанатели… Кстати, скоро будут соревнования…       На эту тему Крис мог рассуждать долго, а так как все равно нужно было о чем-то трепаться, то уж лучше о спорте.       – Как считаешь, что такое привязанность к человеку? – спросил Рэдклифф, перебив Оримфаера.       Тот замолк, пораженный неожиданным вопросом.       – Хм. На мой взгляд, она делится на два вида: дружба и любовь.       – А уважение подходит?       Сержант подумал и кивнул:       – Хотя уважают и хороших людей, и таких негодяев, как ты. Негодяев в плане законопослушности, – поправился Крис.       – Здесь роль играет авторитет, влияющий на других положительно или отрицательно.       – Ты еще упомяни привязанность жертвы к мучителю, – заметил полицейский.       – Но это не наш случай, если ты на что-то намекаешь.       – Конечно.       – Тогда вернемся к дружбе и любви. Я вот никогда бы не подумал, что способен относиться к людям не по принципу: коллеги по легальному бизнесу либо сотрудники по преступлениям.       – Нравится тебе сортировать людей. Будто наркоту фасуешь: сюда героин, туда кокс, анашу…       Браун промолчал, ибо давно вышел из образа расстроенного мальчика, и теперь казался Оримфаеру слишком уж непривычным: обсуждал важные понятия, а теперь и вовсе погрузился в свои мысли.       Часы показывали десять минут после полуночи, но уходить в данный момент означало прервать разговор, который Рэдклиффу был чем-то необходим.       – С Кимберли кое-что возникло… – начал банкир-преступник.       – Неужели она тебя бросила?! – воскликнул Крис, предвкушая ответ «да». Ибо романтическая связь между его сестрой и Брауном стояла у сержанта костью в горле.       – Нет.       – А что случилось?       – Не волнуйся, я ее никогда не обижу. В общем… – замялся Рэдклифф. – Она такая чистая и наивная, что не решаюсь ей сказать про… Короче, мы еще ни разу не спали. Думаю, тебе, как ее кровному родственнику, это важно знать.       От услышанной информации Оримфаер едва не выронил из рук дорогой айфон.       – Я крайне удивлен этим бережным отношением к Ким… Вы и встречаетесь не так долго, чтобы… Блин, Браун! Неужели ты действительно ее любишь и боишься напугать? Вот это чудеса! Прикинь, через пару лет ты бросишь криминал, замолишь грехи в церкви и подашься в благотворители?       – Не отрицаю… Да шучу я! Кто же такое прибыльное дельце бросит? А как у тебя с Люси?       – Если бы она приезжала почаще, то все было бы просто замечательно, – погрустнел Крис. – Но увы! Задание, мать его…       – Люси устраивает тебя во всем?       – Больше того: она идеальна. Спасибо, что познакомил.       – Угу.       Снова банкир-преступник замкнулся в себе, и Оримфаер поинтересовался, немного встревожившись:       – Ты в порядке? Начал как-то бодро, а теперь скис.       – Нормально.       Крис отметил про себя, что Браун довольно мутный сегодня. Толком не выражается относительно засевшей в его душе проблемы и сомневается, стоит ли вообще делиться этим с сержантом. Словно в Рэдклиффе что-то изменилось: будто он даже очеловечился, учитывая его отнюдь не гуманную натуру.       – Я же проиграл в карты. Может, что-то попросишь в честь своего выигрыша? Например, исполнение желания.       – Хочу узнать о той ночи в твоем особняке, – напомнил Оримфаер.       – Все еще дергаешься? Хе-хе.       – Без присказок, пожалуйста!       – Ничего не было. Ты счастлив?       – До безумия, – усмехнулся Крис и тронул с места карточную колоду, отчего цветные картонки расположились ступенчатой дорожкой.       – Реванш завтра в это же время.       – Иди к черту.       Несмотря на отсылку Брауна к рогатой нечисти, полицейский знал, что, конечно же, придет. Не выиграть, так поговорить.