Двое

Двое, скованные полумраком. В отключке. Им снятся разные сны. Они никогда не были близки друг с другом. Случайные прохожие, силуэты, объединенные странным временем, непогодой бытия. Миллиарды тонких линий на нежных ладонях сплетаясь в пророческий узор, предрекли их встречу. Следует ли за ней что-то большее? Существует ли что-то за пределами их будней? Вопросы, вопросы… вопросы можно задавать до бесконечности, пока не иссякнет звучащий реквием. Двое, скованные странной ночью. Ночью, носящей имя «Ничто». На часах застыло безвременье. Сознание затягивают липкие образы. Подобно зыбучим пескам, они погружают на дно. «Икар…» - слышит он сквозь сон. Чарующее поднебесье режет глаза бесконечностью. Слепящее солнце манит подняться выше. За спиной – невесомость и широкий размах белоснежных крыльев. - Получилось, - шепчет он, ощущая ликование сердца, едва ему удалось оторваться от праха земли. Он посмотрел вниз. Голова закружилась от высоты. К нему обращены сотни недоуменных взглядов людей, стоящих на ногах твердо, ничего не ждущих, ничего не желающих, только изредка просящих Богов о милости скрасить их бренное бытие внезапной удачей. Он засмеялся. - Вы не верили, - вскричал он. – А я вот, над вами! Толпа была безмолвна. От тишины становилось жутко, но радость Икара от воплощения давней мечты въявь была слишком велика, чтобы обнаружить в окружающей тишине нотки грядущей трагедии. Какой-то шут подпрыгнул и заорал: - Давай выше! Это был вызов. Икар улыбнулся. Не так-то много усилия потребовалось для того, чтобы подняться вверх еще на несколько метров. Прокатился восторженный ропот. Как сигнал, что нужно стать еще лучше. Он начал подниматься все выше и выше, пока люди не стали казаться темными точками. Было страшно, но он закрыл глаза, и позволил течению воздуха нести его в своих объятиях как можно дальше от всей этой грязи. И в этот миг он перестал испытывать страх. Что такое страх по сравнению с открывшейся сердцу бесконечностью? Смерть? Ну и что. Боль? Всего лишь слово. За миг своего триумфа он мог расплатиться и тем, и другим. «Икар…» - слышит он сквозь сон. Все выше, и выше. Выше всех мыслимых пределов. Выше всех пространств, доступных сознанию человека. - Я – творец своей жизни! – закричал он, и голос его был настолько оглушающим, что, казалось, само время содрогнулось. Крылья взметнулись за его спиной, свившись в спираль бесконечности. За пределы земли. К самому солнцу. Координаты заданы. - Вы будете слагать обо мне легенды! – изумленная толпа, подняв ладони к глазам, уже не видела его. Только отдаленное эхо достигало людских ушей. Как стрела, пущенная в неизвестность, он устремлялся к слепящему светилу. Дух захватывало так, что в легких не хватало воздуха и сердце замирало. По коже продиралось онемение. Сознание, ощущая абсолютную свободу, предавалось неведомой прежде эйфории. – Я свободен!!! Совсем скоро он уже не слышал даже своих собственных восторженных криков – так сильно свистел в ушах ветер. Казалось, он пронзал мозг насквозь, избавляя от прежней жизни и прежних мыслей. Сама вечность распахнула ему свои объятия, в которые он устремлялся с готовностью и ожиданием долгожданной гармонии. Солнце… его свет становился все ярче с каждым взмахом крыльев, и все пламенней охватывал трепещущую плоть. Икар протер рукой вспотевший лоб, едва ощущая материальность своего тела. Он стал настолько един с небом, что эфемерность плоти воспринималась как данность. - Наконец-то я ощущаю себя дома… - проговорил он бескровными губами. Никогда прежде он не чувствовал такой гармонии с собой и окружающим миром. Миром без людской грязи. Еще рывок – и вот, он буквально коснулся луча солнца, ответившим ему нестерпимым жаром. Манимый быть к нему еще ближе – он уже не мог понять, что движется к собственной гибели. Когда свет первый раз обжег его – он воспринял это, как поцелуй любовника. Он доставил не столько боль, сколько наслаждение. Неистовый жар прокатился по его телу, как волна оргазма, побуждая его двигаться ввысь 03:01:08 все стремительней. Он хотел быть первым, кто коснется солнца и, быть может, сольется с ним в самой чистой, самой искренней любви навсегда… «Икар…» - слышит он сквозь сон. Что это? Белоснежные крылья поразили всполохи рыжего пламени. - Нееееееет!!! – заорал он, ощущая, что подъем вверх оборачивается сокрушительным падением. Тело подвело его своей тяжестью. Пусть душа, легкая по своему значению и была создана для полета – предательская плоть тянула его вниз, к земле, которой принадлежала. Еще не осознавая своего поражения, он удалялся от желанного блаженства, сокрушенный величием вечности, так пьянившей его прежде. Он горел. Горел, как комета, несшаяся сквозь время и пространство, являясь роковой ошибкой богов – или их злой шуткой. Поглощенный отчаянием, он не чувствовал, как обугливается его кожа, больше занимала мысль – ПОЧЕМУ??!!! …Он не разбился. Мягкие травы приняли его как родного, с немым упреком. Глаза его больше не видели. Горячие слезы катились по щекам, но он не знал, что плачет. Роковое поражение охватывало все его существо. «Икар…» - слышит он сквозь сон. Мягкие руки обвивают обезображенное тело, холодят нервы и обнаженные ткани. - Кто ты… - беззвучно произносит он. Но вместо ответа – мягкое звучание лиры. Оно услаждает слух прохладными волнами. Успокаивает саднящие раны. Врачует их. Восстанавливает по крупицам то, чем он был прежде – до своего мимолетного триумфа. - Орфей, потерявший все… - доносится до него шелестящий голос. – Добро пожаловать на дно. Он открывает глаза. Первое, что он видит – сумрачная комната. Голова еще тяжелая – то ли от количества выпитого, то ли от воспоминаний. Четыре стены давят. Спина – болит. Прохладная рука касается его разгоряченной щеки. Он коснулся ее своими пальцами. Миллиарды тонких линий на нежных ладонях сплетаясь в пророческий узор, предрекли их встречу. - Спасибо… - едва слышно шепчет он. - Икар… - слышит он наяву. – С возвращением.