Интересно

- Интересно, - Саката наклоняется к нему так близко, что Хиджиката чувствует его дыхание у своего уха, - а как Оогуши-кун дрочит? Гинтоки отодвигается, насмешливо наблюдая, как замком отчаянно старается не подавиться своим сакэ, а потом скрыть своё смущение. Пожалуй, ему никогда не надоест это зрелище. - Ублюдок! Прекрати говорить подобные вещи! Тоширо не смотрит на него, но Гин уверен, что его щеки красные от смущения, а в глазах – растерянность и злость. - А что я такого сказал? Легкомысленный тон и хитрая улыбка, спрятанная за чашечкой для сакэ. - Парни не говорят такого друг другу. Хиджиката закуривает, огонёк зажигалки освещает часть его лица. Оно всё ещё слегка покрасневшее, но уже спокойное. Уж в чём нельзя было упрекнуть замкома, так это в неумении брать себя в руки. Он делает затяжку, выдыхает дым, который Гинтоки провожает взглядом, неторопливо попивая своё сакэ. - Неужели Оогуши-кун никогда не ходил к другу в гости, чтобы тайком от родителей подрочить на порно? Какой пробел в сексуальном воспитании! - Заткнись и дай мне спокойно покурить. - Да не переживай ты так! – Саката кладёт свою руку на плечо Хиджикате, снова наклоняясь слишком близко. – Сегодня твой счастливый день, у Гин-сана как раз есть то, что нужно, чтобы исправить это упущение. Лучшие двд из коллекции Мадао! - Это домогательство к заместителю командующего Шинсенгуми, - Тоширо не смотрит на Йорозую, лишь скидывает его руку и продолжает курить. - Разве ты сейчас при исполнении? Ты просто боишься показаться неопытным, разве нет, Хи-джи-ка-та-кун? – пальцы Гина смыкаются на локте замкома. - Ни черта я не боюсь! – вспыхивает Тоширо, но наткнувшись взглядом на победную улыбку Гинтоки, понимает, что угодил в ловушку. И Саката почти тонет в чувстве, что он читает в глазах замкома. Да, это то, чего он хотел. - Я тебя ненавижу, Йорозуя, - шипит Хиджиката, позволяя утянуть себя во тьму улиц. - Я знаю. *** - А где твои дети? – замком старается, чтобы его вопрос прозвучал как можно более беспечно. Будто он просто так интересуется, а не хватается за последнюю возможность улизнуть, не теряя при этом лицо. - Ночуют у Шинпачи, - Гинтоки наконец-то вставляет нужный диск в проигрыватель и, потушив свет, садится рядом с Хиджикатой. – Не переживай, Оогуши-кун, нам никто не помешает. Тоширо лишь слегка отодвигается и бурчит себе под нос: - Ненавижу тебя. Саката лишь усмехается, внимательно наблюдая за происходящим на экране. Порнушка, поставленная им, оказалась даже с претензией на сюжет. Гинтоки готов был поклясться, что услышал, как замком скрипнул зубами, стоило знойной брюнетке в полицейской форме появиться в кадре. - И почему у вас в Шинсенгуми таких нет? - проворчал Саката. – Смотри, как камзол обтягивает её грудь. Размер третий не меньше! - Йорозуя, заткнись. - Молчу-молчу! Не буду мешать тебе наслаждаться. Через несколько минут Хиджиката был готов взять свои слова обратно. Уж лучше бы Гинтоки продолжал нести всякую чушь, чем комнату заполняли только звуки стонов, ахов, вздохов и чуть учащенное дыхание Йорозуи. Как бы Тоширо не хотелось избежать этого, но его тело реагировало на эту интимно-пошлую атмосферу. - Интересно, - Хиджиката вздрагивает, когда дыхание Сакаты обжигает его щеку, - а Оогуши-кун умеет целоваться? - Ты уже знаешь, - слова срываются с губ замкома раньше, чем он успевает себя остановить. Он же старался даже не вспоминать об этом! - Плохо помню. Я тогда был сильно пьян. - Ты и сейчас не лучше. - Я абсолютно трезв, - губы Гинтоки слегка касаются уха Тоширо. По его спине пробегает дрожь, но меньше всего на свете ему хочется повторения той ночи. - Убейся, Йорозуя. - Ой-ой, как невежливо, Оогуши-кун. - Ты достал меня так называть! Самой большой ошибкой Хиджикаты было повернуться к этому кучерявому идиоту. Очень хитрому и очень быстрому идиоту. Саката целовался жарко, жестко, иногда покусывая губы Тоширо. Его рука соскользнула под кимоно Хиджикаты и сжала уже возбужденный член. - Кажется, Оогуши-куну понравилась порнушка, - довольно усмехается Гин, наблюдая, как от его ласк замком закусывает губу. Хиджиката с силой сжимает руку Гинтоки, отдаваясь темному чувству в своей душе полностью. Потому что больше всего на свете, даже больше подколов Гина и подлянок Сого, замком ненавидит эту усмешку. - Йорозуя… - он цедит слова, все сильнее сжимая руку, с удовольствием отмечая про себя, что там наверняка останутся синяки. – Заткнись уже. Свободной рукой Хиджиката вцепляется в серебряные волосы и сам целует Сакату. Этот кучерявый ублюдок видимо только этого и ждал. Тоширо чувствует, как его опрокидывают на диван и ловко развязывают кимоно. Гинтоки целует его шею, не переставая ласкать рукой его член. Хиджиката невольно хмурится – чувство дежавю накрывает его с головой. - Отстой, - еле слышно шепчет он, прикрывая глаза. Несмотря на то, какими пьяными они были в тот раз, он слишком хорошо помнит прикосновения Йорозуи. Самый натуральный отстой. Внезапно зубы Гина больно вонзаются в его плечо. - Сдурел?! - Хватит думать, - Саката сильнее сжимает его член так, что Тоширо еле задавливает в себе стон от острого наслаждения, смешанного с болью. - Тогда, - он сгибает ногу, упирая колено в пах Гинтоки, - заставь меня не думать. Наблюдать за судорожно раздевающимся под непрекращающиеся стоны порнухи Сакатой было забавно. А ещё чертовски возбуждающе. И, пожалуй, уже этого хватает, чтобы все мысли Хиджикаты просто вылетели из головы, оставляя лишь вспышки воспоминаний и чувств. Поцелуи с Гинтоки жаркие и жалящие. Объятия Гинтоки сильные и страстные. Жар тела Гинтоки, шрамы Гинтоки, которые он чувствовал, когда цеплялся за его спину. И это темное чувство между ними, захлестывающее их обоих. Темная страсть, ненасытная похоть. Даже в этом чувстве они были похожи. И если бы в этот момент Тоширо был в состоянии думать, он бы сказал, насколько сильно он ненавидит это. *** - Йорозуя! Я ненавижу тебя и твой диван! И вообще слезь с меня. - Чего орешь так рано? - Саката ёрзает по Хиджикате, видимо, даже не собираясь просыпаться. - Не смей спать, придурок! - Хорошо-хорошо, Оогуши-кун. Я встаю. Сонный Гинтоки буквально сваливается с Тоширо и дивана и, даже не открывая глаз, бредёт в сторону ванной комнаты, на ходу пытаясь пригладить свою шевелюру. Замкому тоже отчаянно хочется помыться и желательно полежать на чём-то более мягком, чем этот диван, о чём ему тактично напоминает его поясница. Но оставаться здесь ещё хотя бы на минуту, совершенно точно не входит в его планы. Чертыхаясь сквозь зубы, Хиджиката одевается и плетётся к выходу. Главное сейчас дойти до казарм, не повстречав Сого. Он уже начинает спускаться по лестнице, когда раздаётся голос Гинтоки. - Уже уходишь? Тоширо нащупывает свою пачку сигарет. - Ага, - бурчит он, закуривая. - Ещё зайдешь как-нибудь? Хиджиката выдыхает дым и, невольно прикоснувшись к своей груди, усмехается. - Может быть. Он продолжает спускаться и уже не слышит, говорит ли Йорозуя ещё что-то. Вот только всю дорогу Тоширо ощущает, как место на груди, куда этот кучерявый ублюдок утром успел прикоснуться губами, будто горит. И ему это даже нравится.