О чём думают женщины?!

Сначала было слово… И слово это было… В принципе, ничего удивительного в моём интересном положении не было. Если подумать, а не гоняться по замку с криками, то многое встанет на свои места. Например, немного сомнительная ориентация. Нет, конечно же, я любил Джинни (ну, или просто не смог вовремя отвертеться от Амортенции), но между нами так ничего и не произошло. Вы всё ещё не понимаете, в чём же дело, дорогие мои галюны? Ну, так я вам объясняю ещё раз: между двумя озабоченными семнадцатилетними подростками, которые нередко оставались наедине, была только парочка поцелуев. И ВСЁ, ЁПТ! Геем себя считать тоже не приходилось – хотя частенько, особенно на последних курсах, хотелось спросить Малфоя, где он берёт такую обалденную тушь. Впрочем, был один инцидент с парнем на пару курсов старше. Но здесь скорее виновата зачарованная омела. Вы только представьте: рождественская ночь, пустой коридор и два склеившихся намертво придурка пытаются поцеловаться и не оголубеть. Вот, ей Мерлину, уморительная ситуация. Если конечно, происходит с кем-то другим. Мне та не везло никогда. Уже угадали кто был прекрасной дамой? Я ведь тогда даже ни разу ещё не целовался… После мой «рыцарь» ещё долго избегал общества «Золотого трио» (убить бы журналистов, они бы ещё нас с Джинни платиновой парой назвали), ну а я ещё долго с утра пораньше отправлялся в ледяной душ. И не надо сейчас морщиться, обойдёмся без «ля-ля», что в пятнадцать лет надо быть целомудреннее. Если б не эти закидоны, сразу мог бы жить припеваючи, а не за девками бегать. Вот бы его удар хватил… В общем, к концу недели я уже, в принципе, со всем смирился: уж лучше быть девушкой, чем гомосеком. Особенно когда рядом целый рассадник педофилов, латентных лиц нетрадиционной ориентации, косящих под гомофобов, и целые полчища ненормальных, именуемых слэшерами. Честно говоря, мне было искренне жаль Гарри. Постепенно школа оживала, а потому прятаться в ней дальше не виделось возможным: мосье, который сдал нашу компанию журналистам, наверняка уже загорал на океане. И вот тут-то я понял, что Дамблдор-то прав был: вместо нуднейших интервью с каверзными вопросами я мог с наслаждением сидеть в первом ряду и наблюдать за чужими мучениями. Впрочем, зеленоглазый урод, мстительно улыбаясь, быстро прибрал меня к рукам, в смысле к семье, объявив двоюродной сестрой Гвен, равно как и Люка. Теперь от фамилии «Поттер» мог спасти только брак. И явно не с Джинни. Кстати о ней. После продолжительной истерики, в ходе которой не пострадал только дальновидно скончавшийся Лорд, мы все подверглись жутким репрессиям. Во-первых, пришлось ходить на цыпочках и учиться прятаться за шваброй, во-вторых, есть получалось только ночью и только инкогнито, ну а в-третьих, мозг моей бывшей любимой девушки тоже устал и отключился вовсе. Самым прискорбным было то, что он и раньше-то работал с перебоями. Но результатом всей этой компании стала вполне закономерная капитуляция ушлого старикашки, чьё воспитание не позволило придушить мою (бывшую) даму сердца. Нет-нет, вы не думаете, Джинни я люблю, но… вот, не будь супружеского долга – цены б ей не было. А так приходилось от неё почти полтора года прятаться в компании то Рона, то близнецов, а то вообще идти на жертвы и оставаться наедине с Молли. Не к ночи помянуть её. И всё же, вряд ли Директор мог представить, на что подписался: такой бучи, наверное, не видел ещё магический мир, зуб даю. Альбуса, естественно. Хотя, если подумать, проблема была вполне предсказуема. А началось всё с помолвки. Чтобы не сильно расстраивать общественность, ожидавшую скорую свадьбу – и даже не одну, пришлось Гарри побыть «женихом» мисс Уизли. Но (кто бы мог подумать, не правда ли?!) у парня сердце оказалось прочно занято какой-то неведомой особой, покорившей его сердце с первого взгляда. Ни Джинни, ни его сложившийся расклад не устраивал. А то, что происходило дальше, можно было назвать одним ёмким цензурным словом: хаос. Негласная война между Поттером и Уизли, разрастаясь, принимала воистину вселенские масштабы. Уж на что Альбус был интриганом, по сравнению с платиновой (всё же назвали, гады) парочкой, оставался дилетантом. Подобных тактических операций и выверенных до полмиллиметра ходов, наверное, даже Лорд в лучшие годы не мог просчитать. Началось всё прозаично и неинтересно: со скандала. Джинни, на одной из пресс-конференций просто разорвала помолвку, скромно сообщив, что более её, далее цитата, «ничто не связывает с тем, кого называют героем и спасителем». Должно быть, она рассчитывала на то, что парень сдастся и приползёт к ней на коленях, моля о прощении. Джинни не учла только одного: его матерью была чертовски страшная женщина. Не прошло и дня, как герой пошёл в контратаку, заявив, безо всякого умысла, кстати, что Джинни просто перенервничала из-за их ссоры: бедняжка вернулась сама не своя из санатория, где отдыхала вместе с Виктором Крамом. Естественно, оскорблённая невестушка такого простить не могла. Правда, долго её слушать никто не стал. Пикировки, наверное, продолжались бы целую вечность, если бы Молли не посадила дочь под замок остывать. Впрочем, это не помешало прогрессивной общественности расколоться на два лагеря: тех, кто поддерживал Джинни, и тех, кто был на стороне Гарри. Обо мне же все благополучно забыли. К счастью. Конечно, со своей горькой и несправедливой судьбой мне пришлось уже примириться, но оставалось ещё слишком много разного рода проблем, в целом, бытовых, но от этого не менее ужасных. Начать хотя бы с имени. Если тебя семнадцать лет подряд называют Гарри, а потом вдруг начинают звать Гвен, об этом порой забываешь не только ты, но и окружающие. Вспоминать же о том, что я, как бы, теперь «дженщина» и должНА говорить о себе в женском роде вообще кощунство. Думаете, меня бесит только это? О, вы просто никогда не меняли пол принудительно! Знаете, что такое смена половых органов? Это АД! Не буду снабжать вас, глюки мои, интимными подробностями, скажу только, что девушкам живётся намного сложнее, чем парням. Во-первых, чтобы привести себя в порядок с утра пораньше, нужно встать на полчасика пораньше. И это только если ничего «особенного» не намечается. У меня намечался выход к журналистам, так что пришлось просто не ложиться. Во-вторых, если появляется кто-то новый, точнее новая, на неё тут же начинают обращать внимание парни. И если раньше меня подобный расклад устраивал, то теперь стало понятно, в чём подвох. Эти придурки были всюду. И, что самое страшное, это были мои же знакомые. Думаю, начать стоит с близнецов. Что Фред, что Джордж, оба не давали мне прохода, пусть и шутя, но создавали массу проблем. И если против одного рыжика я не имела ничего против и готовила дубинку – ну, знаете, пещера, дом… - то второй откровенно бесил. Следом за ними меня атаковал Колин, видимо решивший, что девушку обработать проще, чем героя. Прятаться пришлось полдня в башне прорицаний. Что самое грустное, даже Рон стал относиться ко мне иначе. Точнее, он искренне верил, что всё в порядке, но на уровне интуиции – а что ещё делать одноклеточному? Мозгов-то нет – пытался то ли защитить, то ли отправить на кухню. И если Гермиона уже смирилась с его врожденной умственной отсталостью, мне хотелось ему врезать. Что, собственно и произошло через пару дней, когда парни решили пойти к Хагриду. Кстати о здоровяке. Он был единственным, кто не изменил своего отношения, видимо, не совсем понимая, в чём весь прикол. Думаете, это всё? Ха-ха! В-третьих, мне пришлось поменять гардероб. И дело было даже не в деньгах, которые Лили, Луна и Гермиона с удовольствием потратили, наряжая меня словно куклу. О нет, всё было намного прозаичнее. Я смирился с юбками (будем надеяться, корни у меня всё же шотландские), платьями (шесть лет в мантиях не прошли даром, жаль, мода на них проходит после войны) и даже такими адскими приспособлениями для пыток, как туфли на каблуке (Говорите, ваша девушка имитирует, потому что снимает обувь с дикими стонами наслаждения? Попробуйте сами походить в туфельках, а потом не кончить, когда снимите их). Но как прикажете смириться с бельём?! Да его в руки-то брать страшно! Впрочем, когда Лили пригрозила корсетом, мой боевой дух резко умер в зародыше. Хотя лифчики всё равно отстой. В-четвёртых, после всех этих потрясений, включая магические, мои гормоны решили устроить переворот, избавляясь практически от всех старых привычек. Любил мясо? Теперь любишь курицу. Любил розы? Теперь ромашки! И да, это только последняя смена, неделю назад произошла. Уж не знаю, что за временное правительство в моей башке образовалось, но реформы шли одна за одной. Но вот, спустя почти месяц после моего преображения, жизнь стала налаживаться. Я научился давать голос на имя «Гвен», примирился со всеми, как мне казалось, тяготами жизни и даже мило побеседовал с Лили за чашкой чая. В общем, жизнь побрела своим чередом. А потом пришли ОНИ. Месячные.