Натурщица

      Автобус хорошенько тряхнуло, что мгновенно вывело меня из какой-то мечтательной полудремы. Недовольно прищурившись, я выслушала сообщение о том, что эта остановка - конечная, и всем пассажирам рекомендуется выйти как можно скорее. Недовольно соскочив с нагретого места, я вылетела из почти пустого автобуса на морозную улицу. Тут тоже было не очень многолюдно - скорее всего, я просто попала не в самый населенный район города. Наверное, мне бы стоило вернуться к себе, поскольку зимой быстро темнеет, а ещё предстоит обратную дорогу искать. Однако я как могла оттягивала время. Желания возвращаться в свою тесную и мрачную комнатку в общежитии не имелось абсолютно. Казалось, будто идти мне уже некуда и, собственно, незачем. Но всё же более проблем философских - вроде отсутствия смысла жизни - меня волновали проблемы насущные. Дело в том, что последний раз я ела, кажется, вчера (а может, позавчера?) утром, да и то было не особенно-то плотно, поэтому сейчас меня преследовали ощущения не самые приятные. Если уж быть до конца откровенной, то я уже на всё была готова пойти, лишь бы урвать хоть где-нибудь кусочек чего-либо съестного. Так или иначе, но пока пообедать не представлялось возможным, оставалось только брести... Но куда? И тут то ли от недоедания, то ли от утомительного пути по морозу я почувствовала лёгкое недомогание: в глазах потемнело, а ноги подкосились, отказавшись меня держать. Я бы, наверное, так и сползла прямиком на снег, если б кто-то не подхватил мою безвольную тушку. Чуть оклемавшись, я тут же удивленно посмотрела на своего спасителя, что всё ещё придерживал меня под руки. Это был молодой мужчина - а, возможно, и парень - этакой стандартной внешности. В общем, увидь я его где-либо в общественном месте, точно не задержала бы на нем взгляда. Сейчас же я сильно смутилась, во-первых, от того, что до меня дошло, насколько же нелепо я, наверное, выгляжу; во-вторых, мне было очень неловко под внимательным, даже изучающим взглядом доброжелательного незнакомца. - Вы в порядке? - спросил он, не отводя взгляда. Голос у него оказался мягкий, с приятной хрипотцой. - Д-да... Наверное, да. Мне уже лучше, спасибо за помощь, - нашлась я с ответом и, твердо встав на ноги, сделала шаг вперед, таким образом вырвавшись из почти объятий этого немного странного незнакомца. Однако прежде чем я успела его ещё раз отблагодарить, он вдруг сказал: - Извините, девушка... У меня есть к вам предложение. Не хотите выслушать? Первой моей мыслью было, что нужно отсюда срочно сматываться: не хотелось мне влипнуть в какую-нибудь передрягу. Я, конечно, человек инициативный и деятельный, но уж очень мнительный, эта самая моя подозрительность порой чуть ли не до паранойи доходит. Но позже я подумала, что этот человек явно не похож на какого-нибудь молодого пикапера, которые только и мечтают какую-нибудь очередную девку в постель затащить. Да и на маньяка какого-нибудь он тоже не похож, хотя... много ли я их, маньяков этих, в своей жизни повидала? Пока же мой здравый смысл спорил с моей мнительностью, голос вдруг подала физиология и напомнила, что мне так-то поесть не помешало бы, в кармане ни гроша, а тут, возможно, подзаработать можно будет. Как известно, голод не тетка, поэтому... - Я вас внимательно слушаю. Мужчина за локоть оттащил меня с середины тротуара, где мы стояли, к его краю и заговорил всё тем же вкрадчивым голосом: - Понимаете, я вот уже восемь лет занимаюсь художественным искусством, но сейчас мне потребовалась натура. Никто из знакомых на эту роль или не подходит, или не согласен. Вы же будете в самый раз. Как насчет того, чтобы позировать мне? Я была весьма озадачена таким поворотом событий и уж совсем растерялась, но вдруг незнакомец горячо добавил: - Я не думаю, что это будет трудно. Да и тем более, я за работу вам заплачу. При словах о плате все мои сомнения разом отпали, и я выпалила быстрее, чем следовало бы, о своем согласии. Лишь потом, опять же порядком смущенная, я поняла, что со стороны выгляжу словно легкомысленная девица, на всё готовая ради денег. Однако, тут же решила я себя оправдать, какая разница, что этот человек обо мне подумает? Выполню свою работу, деньги получу - и всё. Хотя бы поем по-человечески. - Когда вам будет удобно? - в его голосе не скользнуло ни единой эмоции. - Да хоть сейчас! - опять слишком запальчиво заявила я и тут же отругала себя за такую поспешность. Но и тут мой собеседник никак не отреагировал, лишь дернул плечом и сказал: - Сейчас - так сейчас. Пойдемте. И он взаправду пошел куда-то в направлении, противоположном той стороне, где находилась остановка. Я же - в который раз порядком обескураженная - запоздало кинулась за ним. По немноголюдной улице шли мы абсолютно молча, отчего мне было вдвойне неудобно. Это ощущение неловкости ситуации всё не покидало меня и лишь нарастало с каждой секундой. Не знаю даже, что тут было более странно: само происшествие или же тот факт, что мой проводник не пытался завести со мной разговора. Этот чертов чудак даже ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, иду ли я за ним! Неужели ему плевать? Натуру он искал, подхожу я идеально, ну-ну... Тем временем мы подошли к обычной серенькой девятиэтажке - достаточно приличному зданию, выстроенному ещё совсем недавно. Молчаливый провожатый открыл дверь в самый крайний подъезд и остановился, пропуская меня вперед. Как же он узнал, что я всё-таки следую за ним? Может, по шагам - снег скрипит, как-никак... Глубоко вдохнув морозного воздуха, я переступила порог, тут же облекаемая мягкой тьмой.       За моей спиной хлопнула входная дверь. Я растерянно стояла посередине коридора и чувствовала себя словно слепой котенок - всё освещение в квартире было выключено. Чуть покопошившись, обладатель этого, на первый взгляд, мрачного жилища нащупал выключатель, и всё вокруг залил приглушенный свет. Затем незнакомец взял из моих рук заблаговременно снятую мной куртку и, указав на дверь в конце коридора, сказал: - Проходи, я сейчас приду. Стоило мне открыть эту потаенную дверь, как свет зажегся сам, являя моему взору достаточно просторную комнатку. Судя по всему, это был кабинет, если, конечно, можно назвать так рабочее место художника. Однако вопреки своим ожиданиям я не увидела здесь творческого беспорядка, в котором мне обычно представляются кабинеты творческих личностей. Скорее наоборот: всё здесь было чётко на своих местах, в каждом углу царил противно-идеальный порядок. О том, что этим помещением ещё кто-то пользуется, говорило отсутствие пыли на полках и грязи на полу, а так... Да, всё обставлено так, как следует: и полки с красками, кистями, линейками, листами, ещё чем-то мне непонятным, и мольберт, и широкий стол с настольной лампой. Но явно не хватает каких-то мало заметных, но столь значительных деталей: случайной капли акварели на полу; набросков, в беспорядке разбросанных на столе, листов, упавших на пол; рубашки, в спешке оставленной на стуле. Так и хотелось добавить сюда немного хаоса - лишь бы не так дотошно... Не знаю, сколько бы я ещё простояла так, в растерянности, позабыв указание проходить и располагаться, не вернись хозяин этой странной комнаты. Деликатно отодвинув меня, он прошагал к большому шкафу, что стоял в углу, и уже на ходу кинул мне: - Ну, что стоишь? Присаживайся. Не найдя более подходящего места для этого, я плюхнулась на потрепанный кремовый диванчик. Из всех предметов мебели в этой комнате он полюбился мне больше всего, уж очень он со всеми своими заплатками и даже парой пятен (кажется, от кофе) выбивался из атмосферы всеобщей безукоризненности. Когда я освоилась как следует, незнакомец соизволил обратить наконец-таки на меня свое внимание. Из шкафа он выудил лист бумаги размером чуть больше, чем стандартный "А4", коробку с простыми карандашами (и зачем их ему так много?) и ластик. Он присел на стул возле мольберта и сказал: - Давай для начала обсудим, сколько ты собираешься взять за свою работу. - Что ж, давай, обсудим, - согласилась я. Это всё напоминала мне игру. Раз уж так, то я тоже имею право задавать свои правила. И впервые за всё время я почувствовала себя уверенно и даже обаятельно улыбнулась своему странному собеседнику. Играть я люблю, игра - это моя стихия... Парень хмыкнул. Наверное, он догадался о том, что я понятия не имею, какую сумму стоит затребовать, ибо в подобных делах не понимаю ничегошеньки. Затем он назвал цифру. Я попыталась не выдать своего искреннего изумления, поскольку для меня это было пусть и не чем-то занебесным, но достаточно кругленькой суммой за такой нехитрый труд. - Однако, - выдержав паузу, добавил незнакомец, - есть возможность заработать ещё больше. Я удивленно изогнула бровь. Он явно ожидал, что я отвечу на это. - И как же? - Не поймите меня неправильно, - начал он говорить своим мягким, вкрадчивым голосом, - но художникам очень важно почаще рисовать с натуры. Причем для более удачной работы им надо знать все особенности человеческого тела, а такое только по книгам или другим рисункам не изучишь. Поэтому я предлагаю вам позировать мне без одежды. Нагой. Я еле сдержалась от того, чтобы не закашляться или не вытворить ещё чего-нибудь подобного бестактного. Сказать, что такое предложение меня удивило - ничего не сказать. На мгновение мне даже захотелось оскорбиться и, хлопнув дверью, убежать отсюда. Но что-то внутри удержало меня на этом стареньком диванчике в этой не менее странной, чем её обладатель, комнате. И оно же - не я - ответило громко и отчетливо, что я согласна. На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Затем художник, ухмыльнувшись, сказал: - Вот и отлично. Тогда я пока приготовлю всё, ты тоже готовься. У меня что-то внутри похолодело. То ли от страха, то ли от стыда. Готовься - значит, раздевайся, да? И тут мне захотелось съязвить, зло посмеяться над самой собой. Хороша, конечно же! Сначала ищет себе неприятности на голову, а затем ещё и играет в барыню какую-то. Пора избирать другую тактику. Играть так играть! Я встала с дивана и, пытаясь не выдать своего стеснения в движениях или взгляде, принялась расстегивать пуговицы на блузке. При этом я удовлетворенно отметила, что парень боковым зрением проследил за этим жестом. Это придало мне какой-то бодрости, и я стала вкладывать как можно больше изящества в каждое свое движение. Тут я осознала: всё, что я в своей жизни делала, я делала словно бы на неведомую публику, а тут такой шанс продемонстрировать свое актерское мастерство! Пусть и состоит моя публика только лишь из странного незнакомца. Тем временем я уже сняла блузку и уложила её на диван, не найдя для этого более подходящего места. Туда же полетел и бюстгальтер, снятый ловким небрежным движением. Вот я уже расстегиваю ширинку на свои джинсах и те спадают с моих бедер. Перешагнув через них, я наспех, но аккуратно складываю этот уже ненужный предмет гардероба и, повернувшись к моему внимательному наблюдателю спиной, стягиваю чулки, для удобства попеременно ставя ноги на диван. Эта игра, если не считать сильнейшего волнения и прожигающего взгляда художника, доставляла мне удовольствие. В любом случае, успокаивала я себя, я даже не знаю имени этого чудака и вряд ли нам предстоит ещё встретиться. Стянув трусики, я повернулась к парню. Тот уже сидел за мольбертом с совершенно невозмутимым лицом. Мои щеки, несмотря на недавнюю решимость, тронул румянец. В конце концов, я сейчас стояла в чем мать родила перед незнакомым человеком, как тут не волноваться? - Располагайся на диване так, как тебе будет удобно, - абсолютно безмятежным голосом приказал художник. - Мне может понадобиться много времени на это, а менять положение тебе будет нельзя. Я кивнула, прикидывая, как бы лечь поудобнее, а парень продолжал распоряжаться: - И выбери сразу одну точку, куда будешь смотреть. Не шевелись. Наконец я примостилась на диване полулежа и стала глядеть на стену напротив меня, чуть выше головы незнакомца. Сам же парень ещё некоторое время что-то двигал и прикидывал, а затем сел и затих. Я почти что кожей могла ощутить на себе его внимательный взгляд, от которого не могла уйти ни единая мелочь. Мне в принципе по жизни не особо нравились такие люди, а тут и вовсе я осталась совершенно беззащитна - даже без одежды... Время тянулось бесконечно долго, я даже его счет потеряла. Тишина давила на слух словно тяжелой неподъемной глыбой. Было слышно лишь едва различимое тиканье забытых в одном из многочисленных ящиков часов и шуршание карандаша по бумаге. Я же упорно, с присущим лишь мне упрямством, смотрела в эту треклятую стену. К счастью, зрение я имела более чем хорошее и могла рассмотреть каждый узорчик на незамысловатых обоях, каждую царапинку. Это заняло меня на несколько недолгих минут, до тех пор, пока я чуть ли не наизусть выучила каждую выбоинку или шероховатость на этом участке стены. Тут уж потребовалось искать новое занятие, а в голове было как назло пусто. Заныли оцепеневшие от долгого безделья мышцы, хотелось поскорее подскочить и сплясать что-нибудь динамичное, лишь бы только избавиться от этой ломоты. Но, увы, такого слабоволия я себе позволить не могла и поэтому продолжала не шевелиться. Ах, вероятно, никто не подозревает о том, как же выматывает настоящее безделье! Наверное, это худшее наказание, тем более для человека столь деятельного, как я! Не знаю, сколько бы я ещё продержалась, если бы мою томительную муку вдруг не прервал глуховатый, но столь отчетливый в этом давящем беззвучии голос: - Кажется, я закончил. Ещё до конца не веря собственному счастью, я скользнула с этого неудобного дивана и, не задумываясь над тем, что могу выглядеть нелепо, стала разминать ноющие конечности. Парень тем временем встал и, устало вздохнув, смахнул челку с глаз. - Можно посмотреть? - спросила я, не успев вовремя совладать с пробудившимся вдруг любопытством. Он коротко кивнул и вышел из комнаты, больше не проронив ни слова. Я же ловко и аккуратно, как хищник к своей жертве, прокралась к стулу, на котором и оставил свою работу художник. В груди моей горячо пылало нетерпение. Однако то, что я увидела, взглянув на этот лист бумаги, заставило меня глубоко выдохнуть от изумления. Там была изображена я. Обнаженная и уж слишком реалистичная, как на фотографии. Казалось бы, просто очень качественный рисунок, выполненный карандашом. Но даже глядя в зеркало, я, наверное, никогда в своей жизни не увидела бы подобного. Это была не просто внешность, внешняя оболочка, а нечто намного большее. В каждой летящей и изящной, а где-то наоборот резковатой карандашной линии я видела отображение себя, своего внутреннего мира. Самые потаенные уголки моей души нашли место на этом рисунке. В то же время это вполне естественно, очень умело переплеталось с моей внешностью, создавая самый что ни на есть четкий и полный мой образ со всеми характерными черточками, своими достоинствами и недостатками. Я ещё раз тяжело вдохнула, пытаясь придти в себя. Откуда он узнал? Откуда? В голове вертелся лишь единственный вопрос, а на душе было уж очень неприятно. Одно дело предстать перед человеком без одежды, когда твое тело беззащитно, а вот так оказаться с вывернутой душой наизнанку, когда она нага и не защищена - совсем другое. Тем более что этот человек мне абсолютно, совершенно не знаком! Отойдя от первого потрясения, я так же крадучись отошла к дивану и стала одеваться, лишь иногда кидая преисполненные противоречивыми чувствами взгляды на листок бумаги. Отсюда он казался полностью обыкновенным листом. Никто бы и не догадался, наверное, что какой-то неизвестный художник сумел запечатлеть там целый мир, целую судьбу, целую человеческую душу с её множеством граней. Когда я застегивала последние пуговицы на своей рубашке, дверь приоткрылась, и в комнате показался сам её обладатель собственной персоной. - Не хочешь выпить чаю? - предложил он мне как-то совсем неожиданно. Мне очень хотелось отказаться, ибо все инстинкты так и кричали: беги, беги скорее, немедленно... Но что-то внутри, какой-то подсознательный голос, подтолкнувший меня на все сегодняшние выходки, сказал остаться. Да и болящий от голода желудок, внезапно решивший напомнить о себе, вторил этому неведомому поводырю. - Хорошо, - выдохнула я. - Не забудь руки помыть. Ванная - правая дверь вперед по коридору. Потом на кухню приходи, - распорядился парень. На его лице не скользнуло ни единой эмоции, выражавшей бы хоть какое-нибудь отношение к моему согласию. Точно какой-то догматик, помешанный на порядке и чистоте! Однако, когда по пути в ванну моя первоначальная злость спала, я подумала, что мне, возможно, даже несколько приятна эта внезапная забота. Может, конечно, тут в другом суть, однако мне думать так нравится больше. Не могу и припомнить, когда и кого в последний раз интересовало, какими я руками есть буду - грязными или чистыми? Мои многообожаемые родители порой забывали о том, что свое дитятко вообще накормить надо, куда там нечто подобное! В общем, мое настроение резко переменилось и несколько улучшилось. Гнев отошел и осталось некоторое уважение к человеку, который за эти несколько недолгих минут сумел узнать меня лучше, чем те, с кем я годами бок о бок жила. Ненормальная я, кажется. Уж слишком у меня эмоции буйные и уж чересчур резко и часто сменяют друг друга. С такими мыслями я, на ходу вытирая руки о ткань своих брюк, вышла из ванной комнаты, которая, как и все в квартире, выглядела излишне правильно: даже шампуни, гели и прочие баночки аккуратно расставлены на полочках в особом порядке. Также я отметила, что там нет предметов женской гигиены да и зубная щетка лишь одна, а это значит, что наш художник холостяк. Не одиноко ли ему? Мне бы сейчас следовало пойти на кухню, где и ждал пусть и не особо радушный хозяин квартиры, однако какой-то черт дернул меня на очередное приключение. Кратко говоря, заприметив приоткрытую дверь в конце коридора, я не удержалась и шмыгнула туда. Здесь было темно и пришлось долго шарить руками по стенам, прежде чем я нашла выключатель. Помещение залил точно такой же мягкий, как и везде, свет. Вот это точно был кабинет. Он чем-то походил на ту комнату с диваном, но был менее просторным, более заставленным и "живым". Даже большой стол, стоящий возле окна, оказался заставлен пусть и аккуратными стопками бумаг. Подгоняемая неуемным любопытством, я скользнула к нему и присмотрелась. Все эти бумаги были чертежами всего, чего только возможно: от идеально ровных геометрических фигур до проектов каких-то немыслимых зданий. Завороженная, я листала их один за другим. Вообще я ещё со школы питаю к подобному какую-то странную слабость: даже особо не понимая геометрию, я всегда как-то по-своему обожала её. Есть какое-то очарование во всех этих фигурах и в том, как всё точно, по порядку, но верно сходится. Не могу даже объяснить. А сейчас такое вот чудо! Но когда первоначальное восхищение отошло на второй план, я вдруг с изумлением осознала, что среди этих карандашных чертежей нет ни единого пейзажа или изображения животного, а уж тем более человека. Ни одного рисунка, изображающего что-то живое. Нет, возможно, они лежат где-то в другом месте, даже в том большом шкафу в этой противной комнатушке, но что-то подсказывало, что это не так. Моя не ко времени проснувшаяся, но все же от этого не менее чуткая интуиция утверждала, что этот человек просто-напросто не рисует подобного. Тогда какого черта?! Или ему вдруг в голову ударило ни с того ни с сего научиться и людей рисовать? Но если он никогда доныне - или же просто очень давно - не практиковался в подобной живописи, то как тогда ему удалось так живо всё отобразить в сегодняшнем рисунке? Как он смог так хорошо воссоздать мой образ на бумаге? Одни вопросы с этими творческими, странные же они, ей-богу... Надо всё же разузнать всё подробнее, а то уж очень интересно! Нестройную вереницу моих рассуждений прервало чье-то ненавязчивое покашливание за моей спиной. Где-то между лопатками, спускаясь вниз по позвоночнику, пробежал холодок. Мгновенно стало неловко и даже немного страшно, будто меня застали за чем-то неправильным или неприличным. - Ну и что? - спросил парень невозмутимо. Я медленно, как пристыженная глядя в пол, обернулась. Очень хотелось оправдаться и сказать какую-нибудь несусветную глупость. Например, что я, мол, заблудилась, или нечто подобное... Однако ответила я честно: - Мне просто стало очень любопытно. Извини. Я и сама не заметила, когда перешла на ты. Но тогда, в той комнатке, мне показалось это естественным. Парень ничего не ответил, лишь едва заметно блеснули глаза в тусклом свете, словно тень усмешки. Неужели он надо мной смеется? Тем не менее меня это наоборот приободрило. - Пошли, горе-исследовательница, - вздохнул он. В его голосе не было ни нотки злости, и я смело зашагала за ним. На кухне мы сидели всё равно молча, здесь даже часы уже не тикали, разве что какие-то оттенки звуков изредка доносились с улицы сквозь бетонные стены дома и плотно закрытые окна. И совсем не хотелось нарушать эту тишину, которая, как я сейчас неожиданно поняла, всегда являлась неотъемлемой частью этой квартиры. Но в то же время, как и тогда в просторной мастерской, хотелось разрушить эту идиллию, разбить, словно хрупкое ненужное стекло. - Почему ты решил рисовать именно меня? - неожиданно даже для самой себя спросила я, при этом воровато стащив конфету из вазочки на столе. Такое чувство, будто те стоят здесь давно и уже давно их никто не трогает, однако выбирать не приходилось. Впервые за всё время незнакомец улыбнулся. Так, слегка, еле заметно, одними уголками губ, но всё же какая-никакая это была улыбка. - Тебе правду сказать? - улыбка погасла. Я уверенно кивнула. - Ох, даже как-то боязно говорить... - вздохнул он. - В общем-то, ты мне просто очень понравилась. Нет, даже не так. Меня вообще никогда не тянуло ни к чувствам, ни к отношениям, ни к людям. Но сейчас я словно свой идеал встретил. Тут и не во внешности дело, вовсе нет. Просто... Возникло такое чувство, вот и всё. Слушала я это с большой долей удивления, чуть ли рот не раскрыв. И вовсе не из-за того, что кто-то назвал своим идеалом, просто от неожиданности. В конце концов, я же не прыщавая школьница, чтобы краснеть из-за подобного? Тем более он должен понимать, на что подписывается, ведь даже у самого совершенного идеала есть свои недостатки! Я вот эмоции не контролирую да и вообще могу от беспокойства ногти грызть... А ещё вещи по всему дому разбрасываю. Видите, какая несовершенная? - А познакомиться никак, нет? На свидание пригласить, телефон взять? - уточнила я с толикой иронии в голосе, как только вновь обрела дар речи. - Ты бы могла отказаться, - пожал плечами художник. - Всё же у меня не так часто появляется влечение к людям. Если уж быть точным, то в первый раз подобное. А так хоть рисунок бы остался... Может, и вдохновил бы на что-нибудь. - Да вы, товарищ, верно, влюбились! - улыбнулась я. - Как дурак, - поддакнул мне парень. - Не посоветуешь что-нибудь? А то сам я никогда не налажу отношений с предметом своей симпатии. - Что тут налаживать-то? - с энтузиазмом воскликнула я. - Девушек надо завоевывать! Так вот бери и... Закончить фразу мой собеседник так и не дал, коротко заткнув меня внезапным поцелуем. Я же, порядком ошалевшая, но всё равно довольная, сопротивляться и не пыталась. В голове у меня пару мгновений ещё вертелся плотный рой мыслей, но я его быстро отогнала. Мы ещё успеем познакомиться поближе и наговориться успеем. Может, я даже сумею навести беспорядок в той комнатушке или наполнить шумом эту квартиру... А пока остается лишь отдаться невыразимым ощущениям от этого незабываемого первого поцелуя.