Благородное превосходство

Правила в этом доме, установленные для него лордом, были ужасными. Как убедили парня, домой он не мог вернуться до тех самых пор, пока его сестра не объявится. Так что он мог забыть думать о том, чтобы уехать. Его отец считал неверным забрать сына, так как чувствовал свою вину перед семьей Чон. Хоть вся ситуация и была не правильна, но что предпринять против столь значимой и богатой семьи он не представлял. Джеджун же сидел в комнате некоторое время совершенно один, не имея даже возможности с кем-либо поговорить. Только через неделю его тело перестало болеть, и он не стал плакать каждый раз, вспоминая ту ночь. Стоило только боли отдаться в теле, как на глазах наворачивались слезы, и представлялась вся картина. Но от этого ему было лишь стыдно. Стыдно за то, что было, стыдно за то, что почему-то он считал, что мужчине было так же больно. Он вспомнил, какое лицо было у него, когда тот был с их кухаркой, и это было совершенно не так. И от мысли, что с ним Юнхо никогда не сможет так, Джеджуну становилось обидно до слез, что его тело не такое. Лорд же все эти дни пытался понять, зачем это он сделал с парнем такое. И всем, чем он занимался все эти дня, так это пытался забыть этот ужасный инцидент, когда к нему подошел их дворецкий, напомнив о мальчишке, который заперт в комнате. Ему так же носили еду, убирались в комнате, носили воду, но не выпускали, и служащий решил узнать, сколько еще господин будет держать парня взаперти или же следует его отправить домой? - Нет, ему нельзя домой, - после инцидента было вдвойне страшно отправлять мальчишку назад. Юнхо обдумывал ситуацию, не зная, что делать с ненужным грузом, от которого пока было опасно избавляться. В результате долгого и упорного мозгового труда он все же нашел применение. Впервые с того дня он переступил порог этой комнаты, парень же скрылся под одеялом. Как подумал Юнхо, это было из-за страха, но по делу Дже было стыдно, хотя и страшно. - С завтрашнего дня будешь работать по дому. И не смей кого-то просить о помощи. Вся прислуга предупреждена, ты живешь в этом доме и питаешься, значит, будешь выполнять работу. Эвард будет давать тебе задания, и не смей уклоняться от них! Никто не должен знать, кто ты и почему ты в этом доме. Юнхо решил выдать нового жителя дома за конюха и помощника по дому. Не мог же он всем объявить, что в его доме живет брат его жены, в то время как жены нет вовсе, а так парень не вызовет никаких подозрений. План казался идеальным, за исключением того, что парень не держал в руке ничего тяжелее серебряной ложки. Джеджуну хотелось плакать с первых минут, как он оказался высвобожденным из своей маленькой тюрьмы. Хотя в начале все казалось замечательным. И он очень радовался тому, что сможет выйти из комнаты, которая давила на него. Но стоило ему выйти, как он понял весь ужас: всем запретили с ним разговаривать, а так как он поместье совершенно не знал, то не мог даже ориентироваться. И было до боли обидно, когда люди его сторонились и убегали прочь, стоило ему спросить хотя бы направление. Первым заданием была конюшня, что казалось не так уж трудно, но стоило увидеть кучу навоза, которую предстояло вынести, парень осознал масштабы бедствия. Вонь не давала парню свободно вздохнуть. В первый день он провозился там целый день до самого вечера, умудрившись запачкаться полностью, так как постоянно падал. За что лорд его очень долго отчитывал, крича и упрекая. Дже еле смог вымыться от стойкого запаха навоза и доковылять до постели, но вот уснуть он так и не смог, руки болели от мозолей, кое-где которые были стерты до крови. Он так устал и запутался, что единственное, что он мог - плакать от обид и боли. На следующий день он еле смог подняться, но и снова его усилия были ничтожны, потому как к отсутствию силы прибавилось еще и то, что его ладони не сгибались. На следующую ночь, когда он, приняв ванну, лег в кровать, дверь в комнату вдруг открылась, что очень напугало его. Но это оказался дворецкий, который, молча зайдя, сделал жест, показывающий, чтобы парень молчал, и тот послушался. Эвард, подойдя ближе, присел на край кровати, и, открыв небольшую баночку, что принес с собою, молча намазал болячки на ладонях Дже какой-то мазью. На следующий день ему было намного лучше, хотя руки все же болели. Прошло немало дней, пока парень приноровился и смог убирать навоз за утро, и даже потом успевал вычистить животных, особенно коня хозяина. Эвард был не единственным, кто помогал ему молча, так же была кухарка, которая отправляла к нему младшую дочь, и она приносила ему булочки и сыр на обед. Кормили его только утром и вечером, если он был в состоянии есть. Так пролетели месяцы. Парень уже немного адаптировался к работе и к поместью. Теперь помимо конюшни на нем была еще помощь садовнику. Он помогал подрезать, подвязывать кусты розы, что росли длинной колонной от калитки до самой лестницы в дом. Потихоньку парень привык к труду, он иногда видел лорда, что вызывало в нем бурю эмоций, но в большую часть тот лишь осыпал его упреками, стоило ему попасться тому на глаза. Джеджун сотню раз вспоминал ту ночь, и каждый раз корил себя за это, считая, что он не достаточно хорош для Чона. Ведь тот в свою очередь только это и твердил, упрекая и говоря, как не достоин парень быть частью высшего общества. Чаще всего Дже видел Юнхо лишь тогда, когда тот возвращался с ежедневного обхода владений, хотя не понимал, зачем тот делает это так часто. Его отец совершал подобное раз в месяц. Юнхо же внимательно следил за Джеджуном, понимая, что такая практика пойдет ему на пользу. Хоть чему-то научит его вся эта канитель! Считая парня совсем слабым и беспомощным. Но как бы он не видел улучшение результатов, признаться даже самому себе он не мог. Хоть он часто следил за парнем, за тем, как он работал, вынося мусор, за тем, как отрезал розы, Юнхо не понимал, почему ему нравится смотреть на этого глупого мальчика. Однажды Дже сидел под кустиками, выкапывая сорняк, и закончив со своим участком, он увидел мужчину, который спал на небольшой раскладушке на солнце, только вот его покрывало окончательно съехало с него, и мужчина весь сжался, видимо, от прохладного ветерка. Подойдя, он его не узнал, но все же решил накрыть господина, который был весьма хорошо одет. Подняв покрывало, он уже хотел натянуть его на лежащее тело, когда вдруг тот заговорил. - Куда собрался стащить мое покрывало? - Я?! Я накрыть хотел, - тут же стал оправдываться он. - Да?! – недоверчиво спросили, приоткрыв один глаз. – Чего встал, накрывай! - что Дже и сделал. – Ты кто такой? Я тебя раньше тут не видел? - Я?! - Что ты все я-каешь? Ты! Ты! - Я новый конюх, - проговорил он в точности, как ему было велено. - А куда Арнольд делся? - Я ему помогаю. - Ммм, а когда ты… - Отец! Это я его привел! Ему идти было некуда. - Ооо! Явился сынок! Где твоя женушка? Я тут думал, меня встречать будет молодая красавица, а приехал - никого. - Она к родным поехала, вечером будет, - проговорил Юнхо и сделал знак Джеджуну, чтобы тот валил, а тот стоял ни жив, ни мертв, осознав, кто пред ним. Поняв жест мужчины, не стал спорить, зная, что себе дороже. Юнхо его нагнал, когда тот заходил за угол дома. - Быстро в комнату, готовься! Оденься, вымойся. Отец не должен знать! В комнате уже была набрана вода в корыто, где Дже смог привести себя в порядок. Одна из дочерей кухарки помогла ему надеть платье и причесать волосы, собрать их так, чтобы никто не догадался. Юнхо зашел, когда девушка пыталась застегнуть платье, которое никак не хотело сходиться из-за вдруг образовавшихся плеч. - Неужели ты столько ешь, что даже в платье уже не влезаешь? - Это от труда у него плечи выросли, - проговорила девушка, и тут же пожалела об этом, увидев на себе взгляд хозяина. - Иди, закажи портному платья, чтобы подошли, - приказал он, отправив девушку. – Выдохни, - приказал уже парню, что тот и сделал. В тот же момент платье дернули за шнурки и закрепили так, что он мог дышать в этом в полсилы. Отец Юнхо был добр, весь вечер пытался выяснить, что же не нравится и нравится девушке в ее новом доме. Джеджуну даже на миг стало стыдно за свой обман. Он даже несколько раз смотрел на Юнхо, но тот лишь отворачивался. Старший Чон был заботливым, и хотел во всем угодить новому члену семьи. Как оказалось, из-за работы он не так часто бывает дома, больше бывая в разъездах и при дворе короля, что было на руку их обману. Только вот что было не так - это то, что Юнхо повел его спать в свою комнату. Сказав, что отцу не понравится, если он вдруг узнает, что спят они не вместе. Оказавшись вдруг в одной комнате с ним, Дже осознал, как он его боится. Он даже забыл о платье, что душило его весь вечер, не давая сделать даже глоток воды. Сев на край кровати, он трясся подобно листку на ветру. - Ты не сможешь спать в этом. Дже соскочил с места, услышав голос, подойдя к небольшому трюмо, но вот он даже рук не мог поднять, чтобы развязать платье. - Я помогу, - раздалось уже за спиной. Мужчина дернул за узелок, который, распутавшись, ослабил хватку, давая сделать впервые за вечер глубокий вдох, отчего закружилась голова. Немного отдышавшись, он понял, что его придерживают крепкие руки. Единственное, что он мог, так это поднять глаза в отражение. На него смотрели все так же через отражение в зеркале, и во взгляде не было злости и раздражения, что бывало обычно. Там таилось некое тепло и ожидание. Не отрывая взгляда, мужчина наклонился к шее, прикоснувшись губами к горячей коже, обжигая и обдавая зарядом тока, которым пробило юное тело. - Не надо! – взмолился он. - Что? – глухо спросили его. – Так? – и мужчина еще раз подарил легкий поцелуй изгибу шеи, все так же смотря на него через зеркало. – Или так? – и по шее уже провели горячим и влажным языком. Руки блуждали по стройному телу, согревая своим теплом место прикосновения, верхнее платье уже давно упало на пол. Джеджун не понимал, отчего к нему такое отношение, и мужчина так аккуратен, но сопротивляться был не властен. В этот миг он не хотел думать ни о чем, он был полностью не способен проявить хоть какую-то здравую мысль. Ноги становились ватными, а сознание куда-то уплывало, гонимое потоком чувств. В следующий миг его рывком повернули к себе. Джеджун потерялся в этих глазах цвета топленого шоколада, в том спокойствии, что они отражали сейчас. Все это было словно не с ним. Приблизившись к его лицу, мужчина выдохнул ему на щеку, обжигая ее своим дыханием и вдыхая. - Ты все так же очаровательно пахнешь, - он прильнул к чужим губам, тут же настойчиво требуя впустить, и за непокорность чуть прикусывая и оттягивая нижнюю губу, облизывая пересохшие от страха уста парня. Что мог сделать молодой мальчишка, который с ума сходил по этому человеку? Разве он мог сопротивляться или же оттолкнуть? Как? Особенно если мужчина так нежен с ним в этот момент. Но под действием страха и не понимания ситуации, он даже боялся пошевелиться, дабы не спугнуть или же не разозлить его. Юнхо гладил его тело, попутно снимая все него одежду. Джеджун совершенно ничего уже не понимал; то его ругают и отчитывают за все, что только можно, то ни с того ни с сего мужчина так нежен с ним. И это пугало, хотя в данный момент не хотелось думать ни о чем. Легкая сорочка упала на пол, и в следующий миг Дже уже лежал на кровати, придавленный мужчиной и все, что он хотел - это доставить удовольствие и угодить, поэтому решился: изо всех сил пытался отвечать, не умеючи и боясь. Он тянулся к нему подобно доверчивому ребенку, желая почувствовать себя любимым и показать, как сильно он любит его. И он отгонял от себя все последние капли рассудка, которые говорили еще трезво, что не стоить верить. Но как? Когда вот то, ради чего он все терпел, вот она - его награда. Потому что он знал, что мужчина может быть с ним груб. Но только та нежность, что ему дарили в этот миг, давала ощущение невероятного и невозможного, нечто запредельного. Казалось, он таял под этим нежным напором, под этими ласками и прикосновениями, которые словно ток пронзали тело и заставляли возбуждаться. Джежун уже лежал красный от смущения, так как его плоть, налившись, упиралась в живот Юнхо. И это было так стыдно. Но вот мужчину это как раз-таки больше заводило, словно потеряв голову, он желал это тело, желал владеть и подчинять. В этот момент, как никогда прежде хотелось спрятать мальчика. И не показывать его никому. Настолько трепетным и податливым был Дже. Разгоряченный и разомлевший от ласки, который ластился к мужчине, почувствовав лишь намек на тепло. И отпугнуть его сейчас не было смысла. От вида торчащих сосочков и от члена парня, что был на пределе, он чувствовал власть, которую не ощущал с девушками из борделя или же с юношами, которыми не брезговал в студенческие годы. Он знал, что все это для него: все эти стоны, это тело и объятия. Он чувствовал любовь, которая светилась в парне, любовь к нему. Она была чиста и без коварства, и это опьяняло его. Но в этот раз ему самому хотелось быть осторожным и нежным. Он довел парня до пика своими ласками, так что он метался по простыне и тихонечко постанывал. В этот раз он сам растягивал его узкое колечко. Введя один палец, он увидел растерянный взгляд мальчика, но страстный поцелуй, которым мужчина наградил его, полностью выветрил из него все страхи. Почувствовав, что для его плоти вполне достаточно места, Юнхо решил сменить пальцы уже изнывающим членом. Чуть отодвинувшись, он скинул расстегнутую на все пуговицы рубашку и спустил штаны, расслабив ремень. Парень, увидев стоящий член мужчины, присел на краешек кровати, протянув руку к налитой головке, зажал ее в ладошке, пальчиком размазывая капельки, что подобно росе появлялись на самом кончике. Юнхо наслаждался такой лаской, откинув голову назад и подаваясь в чужую руку. Долго он не выдержал, его плоть желала нечто большего, чем просто поглаживания, рывком притянув парня на себя, он впился в его губы, сминая и зацеловывая, затем, толкнув парня на спину и схватив за ноги, притянул в краю кровати. Входил он рывками, но не торопился, ждал, пока парень начнет расслабляться после каждой фикции. Входя все глубже и глубже. Наслаждаться отдачей парня на свои старания было приятно. Ему нравилось слушать все те звуки, что вырывались из чужой груди при каждом его движении. Такая покорность и отдача заводили мужчину. Пошлые стоны, шлепки окутывали комнату, Дже полностью раскрылся под ним, отдавшись в его власть. Юнхо сходил с ума от горячего и изнывающего мальчика под ним. От его трепыхающегося вида. Он дрожал всем телом от нахлынувших ощущений. Он кончил два раза, прежде чем мужчина смог удовлетвориться. После того, как он испачкал свой живот впервые, а Юнхо не переставал вбиваться в него, Джеджун кричал в голос. Несмотря на то, что Дже сжимался, мужчина не останавливался. Тот лишь глушил его крики поцелуями. Второй раз они кончили вместе, парень, уже захлебываясь в собственных стонах и крике, кончил, снова почувствовав внутри нечто еще горячее. Он почти отключился, когда его, подхватив на руки, уложили на кровать, он лишь успел ухватиться за мужчину и тут же погрузился в сон.