Автомобиль

Во всяком безумии можно проследить логику. Если очень постараться и если эта логика ваша. Вероятно, она нашлась бы и в сегодняшнем происшествии. Но ручаться за это чем-нибудь ценным Тсуна не стал бы, поскольку был очень хозяйственным молодым человеком. Вообще-то и о безумии он подумает позже, а пока честно отвечает на заданный вопрос: — Ты мне нравишься больше. Переулок пустынен, а если кто-то появится, то за тонированными стёклами всё равно не видно, что именно происходит на заднем сидении, так что им вряд ли кто-то сможет помешать. Разве что какой-нибудь недоумок попытается снять колёса с новенького бронированного лимузина, но самоубийц в Палермо не так уж и много осталось. Поэтому Тсуна блокирует изнутри все двери и начинает стягивать с Хаято пиджак, проклиная чёртовы пуговицы, а особенно их количество. Гокудера, разумеется, не возражает. А начиналось всё совершенно невинно, если это слово уместно, когда речь идёт о членах мафиозного клана. Одним тихим утром… Или это было вовсе не утром? В последние дни Тсуна серьёзно задумывался о том, что творится со временем суток. Все восемнадцать лет его жизни утро было именно утром и наступало с утра. Но с момента переезда десятого поколения Вонголы на Сицилию, в этом вопросе наблюдались резкие нестыковки. Иногда утро наступало днем. Иногда вечером. Реже, когда поднималось солнце. Но то было воскресенье, и Савада надеялся на крохотную передышку. Хотя бы один выходной и никаких новых лиц. Или чтобы отец с Реборном подхватили простуду и не заставляли его разбираться с бесчисленными бумагами, поставками оружия и особенностями легального бизнеса. Или, если всё прочее невозможно, чтобы утро наступило тогда, когда ему положено. Для разнообразия. И у него были все шансы, если бы не… Несмотря на то, что официально Савада Тсунаеши уже целую неделю считался католиком, он всё ещё был твёрдо уверен - это у него карма такая. Видимо, в прошлой жизни он серьёзно насолил кому-то из небожителей, иначе в этой ему не пришлось бы мириться с подобными вещами. Ничто не предвещало беды, но именно это его и настораживало больше всего. Ведь у него просто не может быть всё легко и просто - у кого угодно, но не у него. И с утра пораньше узрев горящее нездоровым энтузиазмом лицо своего Хранителя Урагана, Десятый босс Вонголы понял – выходного не получится. Никакого. Хотя сама по себе идея съездить в город вдвоём была весьма привлекательна, но, несмотря на все аргументы Гокудеры, Тсуна был уверен, что машина ему не нужна. Да и какой смысл? Одного его всё равно никто никуда не отпустит, так что понятие "личный автомобиль" скорее подразумевает "служебный", а этих одинаковых чёрных чудовищ в гараже и так стоит несколько штук. Но Хаято и впрямь следовало занять чем-нибудь относительно мирным, пока одолеваемый энтузиазмом, тот не свернул себе шею. До Палермо они добрались без происшествий. Если не считать дорожную полицию, которая трижды попыталась их остановить за превышение скоростного режима. Въезжая в город с северо-восточной стороны (хотя с юго-восточной было бы ближе от резиденции), Тсуна решил, что возможно всё ещё обойдётся. Когда они добрались до автосалона и Гокудера принялся перечислять перепуганному менеджеру требования, Савада окончательно уверился: ему не надо врагов, вполне хватит друзей. Ближайшие часа два он провёл, утопая в излишне мягком диване и давясь недостаточно крепким кофе, повторяя только одно: "не подходит". За это время он успел три раза произнести единственную выученную католическую молитву, перепутав половину слов, окончательно убедиться, что вкус у Хаято есть только в одежде, раз десять одарить менеджера сочувствующим взглядом и бессчетное количество раз пробормотать сутру лотоса. Ничто из перечисленного не помогло прекратить пытку: на мониторе стоящего перед ними компьютера фотографии сменяли друг друга с частотой тридцать штук в минуту, слова менеджера отработанным речитативом лились в уши, а Гокудера всё также был полон энтузиазма. Если большинство людей могут сказать, что на свете есть только две вещи, на которые можно рассчитывать: смерть и налоги, то Тсуна добавил бы к этому списку идиотизм, который регулярно происходил вокруг него. Через полчаса ему удалось убедить Хаято, что ему не нужен танк. И БМП тоже, и ему не хочется, чтобы на машине было установлено оружие. Тем более в автосалонах таких "монстров" всё равно не продают. Ещё через час Тсуна даже смог убедить подрывника, что HAMMER – это не в его стиле. И звонить на военную базу – не лучшая мысль; для этого ему пришлось применить всё красноречие. Хотя мысль о специальных бойницах для отстрела в случае нападения показалась ему привлекательной: при его профессии это было актуально. К концу второго часа он вспомнил ещё одну католическую молитву, которую как-то слышал от Реборна: "Храни меня, Господь, от тех, кому я верю. Кому не верю, тех остерегусь я сам". Мысль была здравая, но отступать было уже поздно. В итоге они сошлись на Mercedes. Одна из модификаций бронированного лимузина S600 L W221 выглядела не слишком угрожающе, а её габариты позволяли передвигаться не только по пересечённой местности, но и вписываться в повороты городских улиц. Гокудера первым полез осматривать салон – мало ли, какие опасности таит автомобиль? — Всё не слишком плохо, — вещал он, наполовину забравшись в заднюю дверь. — Можно даже сказать, что хорошо смотрится… — Особенно с этого ракурса. — Пробормотал Савада. Давясь кофе, он размышлял, что автосалон – не самое подходящее место и лучше бы ему переключиться на любую другую мысль. Глаза его с интересом оглядывали совсем не автомобиль, а обтянутую чёрными брюками задницу Правой Руки. Хаято действительно был хорош собой – теперь Савада хорошо понимал, зачем для рекламы машин, приглашают хорошеньких девушек – это весьма способствует желанию купить предлагаемый товар. Вот только если рекламщики додумаются использовать ещё и юношей, то заметно увеличат продажи за счёт "нетрадиционных" покупателей. Потому что рядом с Гокудерой машина действительно выглядела привлекательно. Гладкие, глянцево блестящие бока, несколько хищные очертания, "раскосые" фары – всё это смотрелось солидно в качестве "фона" для одетого в строгий чёрный костюм пепельного блондина. Не смотреть на оценивающего товар подрывника было невозможно, слишком уж притягивала глаз хищная грация движений, бешеная жестикуляция, живая мимика. В эту неделю они всё больше были серьёзны, почти до чопорности, старались "держать лицо", а сейчас как будто кто-то убрал с их плеч невидимую тяжесть. Тсуна небрежно развалился на диване, наслаждаясь возможностью не следить за осанкой и выражением лица, Гокудера нарезал круги вокруг машины, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Единственный разумный выход, который приходил Тсуне в голову, - поскорее избавиться от общества продавца, иначе могло получиться неудобно. Потому что только смотреть уже было недостаточно, а держаться в рамках приличий становилось затруднительно. Нет, Савада вполне мог себя контролировать, вот только ему этого просто не хотелось: у него выходной и он имеет право на некоторые слабости! Отставив на низенький стеклянный столик чашку с давно остывшим кофе, Тсуна поинтересовался: — На каких условиях вы предоставляете пробную поездку? До этого момента был шанс, что всё ещё пройдёт без осложнений. Через четверть часа Хаято, пытаясь приноровиться к управлению тяжелой машины, ехал довольно медленно, всего в полтора раза превышая допустимую скорость. Он комментировал управляемость автомобиля, сыпал какими-то специальными терминами. Но Тсуна, который автомобилями не очень-то интересовался, пропускал этот словесный поток мимо ушей – ему вполне хватало того, что он с четырнадцати водит мотоцикл, что являлось предметом пересудов половины жителей Намимори. Вторая половина города обсуждала тот единственный случай, когда за рулём столь "беспокойного" транспорта видели Хибари-сана. Савада устроился на широком заднем сидении и продолжал смотреть на своего любовника, теперь им осталось добраться до какого-нибудь тихого местечка и его нехитрый план будет приведён в исполнение. Он уже понял, что Гокудера может колесить по Палермо не одни сутки, поскольку приказ "ехать" получен был, а никаких уточнений по поводу конечной цели и продолжительности поездки сказано не было. Пришлось руководить процессом лично, зато место оказалось самое что ни на есть глухое. Хранителю Урагана потребовалось выйти из машины и обойти её кругом, чтобы оказаться на заднем сидении. Тсуна уже набрался смелости сказать что-нибудь романтичное, как подрывник буквально набросился на него с вопросом: — Как вам эта машина? Савада Тсунаеши закончил терзаться мыслями о том, что это попахивает эксгибиционизмом, поскольку таких длинных и заумных слов его мозг в данную минуту понимать не хотел совершенно. — Ты гораздо лучше любой машины, — с непоколебимой уверенностью продолжил Тсуна, принимаясь за завязанный каким-то хитрым узлом галстук. — Великолепная скорость. Прекрасная управляемость. Выглядит солидно, но никто и не поймёт, насколько хорошо может защитить своего владельца от любой опасности, пока враг не подобрался слишком близко и останавливаться уже поздно. Савада уже расстегивал на Хаято рубашку, перемежая слова дорожкой поцелуев по доверчиво подставленному горлу, пока тот стаскивал с босса пиджак. — Что там ещё было? А, противовзрывные рёбра жёсткости, вот эти? Ладонь Тсуны уверенно скользила по светлой коже, сам он любовался восхитительным контрастом светлого тела и винного цвета рубашки и судорожно размышлял о том, что можно использовать в качестве смазки. — Вот скажи, ты там специально задницей так вертел, Хаято? — решил он всё-таки выяснить этот момент, пока мог думать о чём-либо, кроме секса. — Почти… Пожалуйста Джудайме… — едва слышно пробормотал подрывник, пытаясь наощупь расстегнуть на боссе брюки. — Почти, это как? — заинтересованно посмотрел Савада, отрываясь от вылизывания сосков уложенного на диваноподобное заднее сидение Хранителя. — Подумал, что раз уж мы поехали вдвоём, то можно провести время с удовольствием… — Гокудера обхватил Тсуну ногами за талию, недвусмысленно намекая на характер предполагаемого удовольствия, и продолжил: — Смазка была в правом кармане брюк. Тсуне оставалось порадоваться предусмотрительности подрывника, а случайному прохожему огибать занявший практически весь переулок лимузин с крайней осторожностью: ритмичное покачивание солидной машины выглядело крайне подозрительно.