Сезон открыт

      Близился день, который каждый год волнует множество людей в мире. Этот сердечно-шоколадный праздник, который именуют Днем Святого Валентина или Днем всех влюбленных.       И, несмотря на то, что в Черном Ордене было подавляющее количество мужчин, приближение этого события все равно сопровождалось некой вдохновляющей на романтику атмосферой.       Так или иначе, в этот день будут мелькать то тут, то там маленькие подарки, что экзорцисты после работы будут преподносить своим близким, кто-нибудь предложит украсить столовую, а Джерри вдохновится этим и испечет удивительно украшенный торт, Комуи весь день не отойдет ни на шаг от своей драгоценной сестры. Кто-то будет радоваться подобной оживленности, отвлекаясь от трудовых будней, кто-то наоборот, уныло наблюдать с мыслями о войне и о том, что никогда не найдет свою половинку, а Канда вообще постарается не выходить лишний раз из своей комнаты, дабы от вида всего этого цирка не стошнило. И Аллен бы тоже с удовольствием ждал четырнадцатого февраля.. но не в этом году. Дело в том, что Уолкер однажды, будучи порядком измученным одной просьбой Лави, пообещал ее выполнить в День Святого Валентина. Дал обещание то, чтобы отмазаться, да только вот дата неумолимо быстро приближалась.       Близкая дружба Аллена с Лави со временем плавно завела их в романтическую степь. И был бы младший книжник хоть чуть более сдержан в своем рвении зайти дальше поцелуев, а проклятый седовласый чуть более сговорчивый и спокойный к этому, они были бы идеальной парой, но все всегда сводилось к этой проблеме.       И вот, этот день настал.       Четырнадцатого числа второго месяца Уолкер медленно пробуждается ото сна, не торопясь, открывает глаза с белесыми ресницами, сонно протирает лицо ладонями. Только тогда первые мысли начинают копошиться в голове мальчика, заменяя одна другую, вырастая в воспоминания о вчерашнем дне и возвращая его в осознание реальности. Но тут, самая ужасная и тревожная мысль пробивается через пелену пока еще не до конца проснувшегося мозга - об одном обещании. И тогда то Аллен мигом подрывается с постели, рывком откидывая одеяло, так что то бедное слетает на пол. Наскоро натянув на себя одежду и обувь, даже не посмотревшись в зеркало, он вылетает из своей комнаты, будто пожарный на вызов. Пробежав этаж, останавливается на полминуты отдышаться, а потом продолжает путь, только теперь торопливым шагом, стараясь громко не топать, и ныкаясь по углам, если заслышит, что кто-то идет. Мимо библиотеки снова бегом, мимо столовой с грустным вздохом – есть то охота паразитическому типу, но не до этого, нужно спешить скорее и скорее отсюда!       Причина сего поведения в том, что как бы это ни было нечестно со стороны Аллена, накануне, струсив, он решил избрать путь бегства. Так что благополучно выбравшись из здания, седоволосый отправляется в соседний городишко. От Лави хоть и скрыться трудно, но в город вряд ли в поисках подумает сунуться.       На улице промозгло и мерзко, но зато задница в безопасности, причем в прямом смысле. Но и здесь седого постигла праздничная атмосфера – не тут так там на глаза попадается какая-нибудь милующаяся парочка. Аллену даже как-то обидно становится, от Лави не дождешься никакой романтики, все у него всегда к одному сводится, секса ему подавай, ну что ни на есть кролик!       Пробродив везде, где только можно там до самого позднего вечера, насмотревшись на людей, обстановку, подумав обо всем на свете, Аллен, совсем раскиснувший, замерзший и оголодавший все же решает вернуться в Орден. Уныло урчащий живот просит отвести в столовую по прибытию и накормить, и Аллен с ним солидарен. Выглянув из-за угла и убедившись, что в помещении нет Лави, Аллен с горящими глазами несется прямиком к Джерри, огибая столы, обдавая ветерком немногочисленных запоздавших посетителей. Повар, издалека заметивший своего особенного клиента, умиленно усмехается, и даже не спрашивая, принимается собирать Уолкеру еду, выставляя все кушанья на подносы, не забыв в конце приложить знатный кусок с праздничного розового торта, а Аллену уж и забылось, по какому случаю торт, слюни только и текут при виде съестного. Забрав свою немалую порцию и поблагодарив Джерри, Аллен, счастливый и перевозбужденный, проходит к столу в углу и плюхается на скамью и с удовольствием принимается уминать еду. Потеряв бдительность, Аллен рискует быть обнаруженным Лави, который в этот момент как раз заходит в столовую. Зеленый глаз, сощурившись, сканирует территорию на наличие искомого объекта. Завидев Аллена, лицо, обрамленное рыжими прядями, становится донельзя довольным, и его носитель вразвалочку движется к седоволосому – уже никуда не убежит.       Аллен вздрагивает, когда по плечу заигрывающее пробегают пальцы и, поворачиваясь, обнаруживает непозволительно близко от себя лицо Лави. Откладывая куриную ножку обратно на тарелку, сероглазый тогда с ужасом понимает, что его план провалился, и все усилия были напрасны. - Это тебе, - вдруг перед Уолкером появляется неожиданный, как и сам Лави, букет роз. - С-спасибо, - заикаясь, благодарит Аллен и дрожащими руками принимает цветы, удивленно рассматривая.       Тут-то Аллен и попадается в цепкие руки книжника – отвлекающий маневр сработал. И опомниться не успевает, как его, крепко-накрепко схватив за талию, тащат прочь из столовой. Цветы так там и остались. - Куда мы? – жалобно пропискивает Уолкер, трепыхаясь в стальной хватке. - Ко мне зайдем, чайку попить, - не отвлекаясь от дороги, отвечает рыжий, улыбаясь победно.       Час поздний, в коридорах Ордена уже только изредка встречаются удивленные данной картиной прохожие, но почему-то, несмотря на умоляющий о помощи вид Аллена, ни один из них не изъявляет желания даже поинтересоваться, что происходит, что вызывает у седого море негодования. Когда уже парочка приближается к комнате Лави, Аллен с гневом думает о том, чтобы поубивать потом этих самых, которые не помогли человеку в чрезвычайной ситуации. Если сам выберется живым с кроличьей норы.       Затащив свой презент в комнату, Лави отпускает его, и Аллен тут же отскакивает подальше, аж в конец комнаты книжника, боязливо озираясь по сторонам. Оптимистичный по жизни, он еще надеется найти глазами чай. А Лави тем временем запирает дверь сначала на один замок, потом и на другой, а, спрятав ключ в задний карман штанов, еще дергает за дверную ручку. Опасаясь не столько за то, что кто-то войдет, а за побег Аллена, который как раз бегает глазами из стороны в сторону, просчитывая возможные варианты. Заметив, что на него смотрят, Аллен нервно переступает с ноги на ногу. - Ну и где чай? – неуверенно и севшим от страха голосом спрашивает Уолкер. - Какой чай? – лукаво спрашивает книжник, а на лице расползается загадочная улыбка, окончательно рушащая все надежды Аллена.       Лави смотрит хищно, медленно двигаясь к своей жертве, Аллен пятится, а комната то маленькая, уже скоро седой упирается спиной в стену. Приблизившись, рыжий улыбается, Аллен сглатывает, запуганно смотря на парня. - Ну что, помнится, ты мне обещал кое-что, - проводя указательным пальцем по груди Уолкера, пропевает сладко на ушко рыжеволосый, вызывая у того волну мурашек по телу. Аллен смущенно отворачивает голову в сторону. - Может, в следующий раз? Я.. я что-то не готов, - робко лепечет он, а кроличьи лапки уже ползут обследовать территорию, не дожидаясь разрешения. Пальцы как бы невзначай проходятся по запястью, еле прикасаясь, от чего Аллен вздрагивает.       Лави уже изучил уязвимые места на теле Аллена, а таких у него оказалось очень много, причем реагирует мальчик на них непомерно остро.       Руки, уже расстегнувшие пуговицы на рукаве, ползут выше. Книжник помнит : доберешься до сгиба локтя и получишь возможность увидеть, почувствовать рядом еще одну волну дрожи, уже более сильную. Сделав это, получает ожидаемый результат в придачу с налившимися кровью ушами и рассеянным румянцем на щеках.       Аллен хочет вырваться, но рыжий прицельно вдавливает его в стену своим телом, склонив ниже голову и как раз оказываясь лицом у шеи мальчика. Легкое дуновение в ухо – тихий протестующий писк, но Лави ни за что он не остановит. Губы сначала захватывают мочку, чуть сжимая, язык проходит по краю уха вверх, на момент заскальзывая внутрь, зубы аккуратно прикусывают верхушку уха. Все это сопровождается уже приглушенными стонами владельца этого самого уха, которому, несомненно, нравится, но он еще продолжает слабые попытки выбраться из так называемых объятий. Ладони его упираются в грудь Лави, чувствуя ткань его кофты, а за ней учащенное сердцебиение.       Даже несмотря на то, что книжник сильно прижимает его к стене, седоволосый может его оттолкнуть. Даже может оглушить после этого, а потом стащить ключи и сбежать, но Лави это сильно заденет, а Аллен этого не хочет. Поэтому терпит и вновь нарастающее возбуждение и неугомонного кролика.       Лави может возбудить его за пару прикосновений, и сейчас хочет сделать это очень качественно – верхние пуговицы белоснежной рубашки Уолкера уже расстегнуты, и книжник идет в наступление на шею, целуя, покусывая, облизывая нежную кожу - делая все, от чего у Аллена срывает голову. Как ни против подобного Аллен, его порочное тело слабо к ласкам, потерять контроль седовласому чрезвычайно легко. И вот уже он, прикрыв глаза, закидывает голову назад, аккуратно кладя ладони Лави на лопатки, а потом сам уже ловит губы рыжего своими. Поцелуй горячий, что подсказывает книжнику, что можно продолжать. Насытившись вкусом губ Уолкера, Лави тянет проклятого за собой. Медленными шагами пока не упирается в кровать, а там уже аккуратно протискивает колено между мальчишеских ног, чтобы в следующую секунду навалиться, ставя на кровать, и придавить спиной к покрывалу. Аллен боязливо осматривается, его тревожит смена локации, но Лави снова закрывает ему весь обзор собой и отвлекает поцелуем, приготавливаясь расправляться с одеждой.       Лави знает: Аллен – натура стеснительная, сложная, несговорчивая, тут нужно аккуратно подходить к делу, задобрить, обласкать, чтобы расслабился и перестал думать о побеге. Аллен любит нежные поцелуи, мягкие прикосновения пальцев и смущается от щекотки. Книжник отрывается от младшего экзорциста, осторожно приподнимает его, чтобы снять всю верхнюю часть одежды Уолкера. Аллен на момент поджимает губы, но поддается. Лави снова укладывает его на постель, успокаивающе расслабляет прикосновениями ладоней по плечам и груди, не забывает прошмыгнуть по внутренней стороне рук и словить очередной возбужденный выдох. Потом руки дразнят уже ребра, живот, легким и щекочущим прикосновением впадину у бедренной косточки. Эти манящие руки книжника сводят с ума чувствительного пепельноволосого, заставляя извиваться в разные стороны и издавать возмущенные наглости рыжего и своей реакцией на его действия звуки. Когда Лави, расстегнув брюки Уолкера, чуть потягивает одежду вниз, Аллен тут же настораживается, встречаясь взглядом с партнером, нехотя позволяет рыжему снять с себя все остатки одежды, весь сжимается, смотрит запуганно, в общем весь вид его выражает, будто его и впрямь насилуют. Лави неприятен этот факт, в голове пролетает мысль вообще отказаться от этой затеи, но выдержка книжника далеко не железная, уже учитывая то, что ждал он слишком долго.       Успокаивающий поцелуй, и мальчик сам льнет к рыжему, который тогда спускает ладонь на пах Уолкера. Аллен замирает в шокированном выдохе, а затем закусывает губу, сначала стараясь не смотреть на рыжего, но когда Лави начинает ненавязчивые поглаживающие движения там, его взгляд рассеивается. Лаская его, Лави наблюдает, как тот закатывает глаза, выгибается, а потом рыжий ощущает ладонь, сжимающую его запястье.       И нарочно тогда отнимает свою руку от распаленного Аллена, чтобы через секунду влажными пальцами осторожно начать проникать внутрь него и растягивать, что ему совсем не по душе, но деваться некуда, да и сам Аллен тоже уже хочет подавить возбужденное состояние приятными ощущениями. Зажмурившись, тихо мычит, но Лави тут терпелив, дает привыкнуть, почувствовать, сам исследуя изнутри и следя за реакцией седоволосого. Но недолго, вскоре Аллен постанывает уже развратно, а когда пальцы Лави находят нужную точку, дергается, даже вскрикнув, зацепляется за шею рыжего и притягивает к себе, заставляя нагнуться. Тогда пальцы Лави двигаются внутри, добавляя ладонью по возбужденной плоти Аллена, отчего тот, прижимаясь, царапает ногтями спину книжника, видать, почти что на вершине блаженства. Снова отстранившись, Лави внимательно наблюдает и дивится картине перед собой: распластанный Аллен, который всегда так избегал секса, с закрытыми глазами, сведенными в просьбе продолжать бровями, приоткрытый рот, иногда закусываемая губа, пальцы вцепляются в простыню, и будоражащие слух и пошатывающие самообладание стоны. Этот момент книжник отложит в своей безупречной памяти в папочку «драгоценное». И, насытившись зрелищем, убирает от него руки, отчего Уолкер издает разочарованный стон. Отвлекшись на стягивание с себя всей одежды, Лави возвращается к Аллену, садится на кровать и тянет его на себя. - Иди сюда, - произносится книжником так тихо и располагающе к тому, чтобы полностью довериться.       И седоволосый уже не задумывается о неправильности того, что происходит, не вспоминает о своей несмелости, а уже полностью отдается Лави, соглашается на то, чтобы усесться верхом на колени рыжего и уже совсем не смущается, когда наталкивается на его член. Они словно поменялись ролями - старший экзорцист осторожный и сосредоточенный, он не хочет, чтобы младший пострадал по его инициативе, а тот наоборот, все мостится и тянется к рыжему, кажется, совсем не контролируя свои действия.       Через несколько мгновений комната наполняется неровными вздохами, томными стонами, негромкими шлепками тел друг о друга и скрипом кровати.       Аллен, вцепившись в плечи Лави, сам насаживается на член рыжего, стоная при этом так, что наверное на весь этаж слышно. Хватает обоих ненадолго.       После того как парочка отползает друг от друга, Аллен падает обратно на кровать, и постепенно к нему приходит осознание того, что сейчас произошло, и того, в каком виде он находится перед Лави, тогда его глаза округляются, он растерянно оглядывает себя, и тут же забирается под одеяло, укрываясь до подбородка, только краснеющую верхнюю часть лица видно.       Лави, все время после секса наблюдавший за ним, подавляет смешок. - Ты такой громкий, - изрекает книжник, специально прямо и смущающе смотря на Аллена. - Прекрати, - сконфузившийся Аллен еще больше краснеет и натягивает одело до самых глаз.       Лави, усмехнувшись, пытается отнять край. - Я ведь там все уже видел, - улыбается рыжий, играя бровями, отчего Аллен издает досадливый писк и отворачивает голову.       Лави вздыхает. – Имей совесть, мне холодно. А ведь это мое одеяло! - книжник закатывает единственный глаз и начинает отползать.       Поразмыслив над этим, Аллен, на секунду кинув виноватый взгляд на партнера, позволяет взять половину одеяла и прилечь рядом. Лави укладывается сзади него, обнимая и целуя за ушком, и Аллен довольно жмурится.       Пальцы поглаживают шею, щекоча, отчего седоволосый издает милый смешок и ежится, нежно проходят вниз, иногда отрываясь, обводят шейный позвонок, впоследствии проделывая одно и то же с каждым все ниже и ниже. Забравшись под лопатку, надавливают, по привычке в поисках эрогенных точек. И находят. Так играючи нажимая. - Лави, не надо! – Аллен дергается, пытаясь ускользнуть от руки рыжего, но как всегда тщетно. Лави лишь смеется, продолжая надавливать по порядку на особенные места Уолкера между ребер. - Ммм, прекрати, - приглушенно просит седой, но вопреки своим словам уже подается спиной к таким нежным и ласковым, властным и надежным рукам. И ладони с готовностью проходятся по его спине, приятно поглаживая, одна остается внизу спины, когда вторая оглаживает бедро, пальцы легко пробегаются по ягодице и вдруг соскальзывают ниже. Отверстие уже не такое тугое, а еще влажное, чуть нажав, пальцы чувствуют вытекающую сперму. Из-за нее так хорошо скользить.. - Лави..       Произнесенное как бы в протест, но такое соблазняющее, эротичное. Хитро улыбнувшись, рыжий снова проникает пальцами внутрь, уже заранее поудобнее пристраиваясь сзади.       Раннее утро. Не плохое, не мрачное, не внезапное, но болезненное. Проснувшись, Аллен кидает взгляд на лежащего рядом Лави, который спит крепко, подложив руку под седую голову и упокоив ладонь на плече седого. На лице нарисовано упоение, даже вроде как улыбается во сне. Аллен, мысленно простонав, вспомнив все, что они делали ночью и сколько, потихоньку поднимается и осторожно выбирается из объятий – не дай бог разбудить. В комнате бардак, не говоря уже о том, в каком состоянии кровать. Быстро нацепив кое-как рубаху и трусы, а остальную одежду просто собрав в кучу на руки, Аллен чертыхается, пока ищет здесь штаны книжника. После их обнаружения, вытаскивает из заднего кармана ключи, отмыкает дверь и вышмыгивает на волю. И только было враскорячку, ибо больно, двигается к своей комнате, как встречается взглядом с человеком, которого меньше всего хочется видеть в таком унизительном виде. - Так-так, - заинтересованно произносит Канда. Только он ходит на тренировки в шесть утра. Аллен цыкает. – Хорошая ночка? - Да, неплохая, - быстро проговаривает седой, не смотря на мечника и пытаясь обойти его, но Канда преграждает путь. – Слушай, Канда, мне очень нужно идти.       Тут-то дверь комнаты книжника открывается, и на пороге появляется сам ее хозяин. Аллен закатывает глаза, а Канда, видно, наслаждается ситуацией. Лави с растрепанной огненной шевелюрой в наспех надетых даже незастегнутых штанах, с блаженной лыбой. - Что, кролик, сезон открыт? – с усмешкой спрашивает синеволосый уже на ходу, возобновляя путь на тренировку. - Еще как, - довольно улыбаясь, отвечает ему рыжий, провожая Канду взглядом, а потом переключает свое внимание на собравшегося уже под шумок улизнуть Аллена. - Ты куда? – Лави вскидывает бровь. - А я это.. к себе. Зарядку нужно сделать, - натянуто улыбаясь, быстро проговаривает Аллен, надеясь, что этим ускорит свой уход. - Так ты иди сюда, вместе и сделаем, я очень не против зарядки, - улыбается кролик, хитро так, подзывая. – Иди, иди.       Бедному Аллену только и остается, что со вздохом пошлепать обратно в комнату, где его снова встречают цепкие и неоднозначные объятия книжника. Аллен напоследок посылает умоляющий взгляд в коридор, в надежде, что кто-нибудь его спасет, но кто же ходит по коридорам кроме Канды в шесть утра?       Дверь закрывается.