Сквозь злобу.

Никто из них так и не понял, как это произошло; что послужило началом. Нет, не в плане действий. В плане стечения обстоятельств. Вся эта история настолько неловкая и спонтанная, что, будь она нитью, за неё стоило только потянуть и всё. Конец.

*** Он ехал на огромной скорости вдоль трассы, которая уже подходила к довольно знакомым строениям. Спидометр готов был сломаться, а глаза выкатиться наружу, не обращая внимания на препятствие в виде очков. Он был зол. Безумно. Зол ровно настолько, насколько позволяло всё его существо. Помятый вид, но, сам парень, одет как надо. Руки на руле жадно впивались в поверхность предмета, тем самым буквально разрывая кожу костяшками. Челюсти сжаты так плотно, что желваки просто бьются в конвульсиях. Но его можно понять. В порыве, он скидывает с себя очки, те, падая, трескаются от силы удара, и тянется за бутылкой на соседнем сидении. «Три года. Три гребенных года…» Да. Три года. Именно столько длились его, как оказалось, не односторонне лживые отношение с уже, как полтора часа, бывшей подружкой. Какая ирония! Всё закончилось так же, как и началось: мерзко и абсолютно неправильно. В один миг. Радует только, что никаких глубоких чувств он к ней не испытывал. Были привязанность и их совместное проживание, что, можно назвать одним и тем же. Но ни любви, ни жалости, ни доверия. Ни-че-го. Хотя, нет, он любил её картофельный салат…. Да, пожалуй, ради такого картофельного салата стоило её терпеть. Выносить вечный ор в процессе менструального цикла, разбросанные вещи, где только можно и нельзя, бесчисленные баночки-скляночки всевозможных косметических брендов. Просто видеть её стало невыносимо, но до того привычно, что без присутствия становилось как-то не так. Пусто. А она пускала иллюзию тепла и того внушения, что ты ещё кому-то необходим в этом мире, кроме матери с отцом. И вот эта голограмма отношений сошла на «нет». А он уже подумывал о том, чтобы соединить с ней свою жизнь, насколько бы это было возможно. Без любви. Он в неё попросту не верит - с рутинными отношениями - рутинными, зато без потерь. К тому же, она не дурна собой. Была. Правда, одним салатом сыт не будешь, а это единственное, что она умела готовить, но это бы исправилось. Со временем. Он не был в этом так уверен, хотя надеялся. Смотрел в будущее и представлял его более-менее оптимистичным. Теперь, мысли о планированной женитьбе казались сумасбродно глупыми. Парень поражался, как смог просто предполагать подобное! - Баран, - усмехается и делает глоток обжигающего виски. Парень достаточно хмелён, поэтому промахивается мимо рта и часть жидкости льется на подбородок и предплечье. Челюсти неконтролируемы, из-за этого оскал так и остаётся на его лице. Пряный запах наполняет носоглотку и это стоит того. Появляются дома в сопровождении фонарей, а скорость не сбавляется, к тому же перед глазами начинает плыть. Чуть сбавил. Делает повторное движение, чтобы получить дозу опьянения и в этот момент… Переход. Светофор. Синяя куртка. Удар об хрупкий силуэт. *** Проходит достаточно времени, прежде чем до него доходит, ЧТО произошло. Словно громом поражённый, он неповоротливо вылетает из машины и бежит к месту, где виднеется тот, кого он, по-видимому, сбил. Когда подходит ближе, замечает, что силуэт живой и даже деятелен в попытках встать! - Чёрт… - опьянение, как рукой сносит, - вы в порядке? «Гениально! Ты, блядь, человека сбил, а умнее ничего не спросить…» Движение делаться более заметным. Он уже около фигуры. Женской фигуры. «Вот же блядь…» - Н-ничего… я в норме, кажется, – всхлипывает девушка и поворачивается к нему. В этот момент…. В этот самый момент, когда он по-идее должен искать оправдания к содеянному, приносить извинения и всё в этом духе, мир вокруг него содрогается и становиться иным. Она плакала. Просто плакала! По-детски вытирая дорожки мягкой стороной холодной ладони. Её светло-русые волосы местами покрыты белым инеем, там, где их не накрывает шапка. Сами они неаккуратно обрамляют её лицо. Вид девушки весьма истрепанный и ошеломлённый, хотя удивляться не приходиться. Однако она так спокойна, будто упала с велосипеда и всего-навсего повредила лодыжку! А он не в состоянии отвести глаз от её слёз. Может это алкоголь, может шок от случившегося, но он влюбился в них: хрупкие, сладко-солёные, красивые и сверкающие при свете придорожного фонаря и фар. Влюбился не в девушку – они даже не знакомы - он в трансе от красных глаз, чуть пушистых, теперь тоже в инее, ресниц, янтарных щёк и безупречно искривлённом в безвыходности лице. В штанах парня становиться тесно. - Извините, я не… - Всё нормально, - обрывает девушка, мельтеша перед ним стесанными мокрыми ладошками, силясь убедить, что всё действительно так, как она говорит. Бесполезно, если честно. Да и не нужно никому. В порыве парень хватает ладони и поворачивает их горизонтально к себе. Видит чуть выступающую кровь, которую она не чувствует. Девушка вообще не может точно сказать остались ли при ней некоторые конечности. Два потрясенных взгляда, чуть не случившееся убийство и холод. Никто из присутствующих никак не может уразуметь всю суть происходящего. Слишком странно для обыденной грусти девушки, которую она никому не показывает и чересчур для парня, что уже не владеет своими действиями. Оба видят две вещи: испытание болью не только душевного, но и физического характера и то, что они никак не могут отвести взгляд друг от друга. Слёзы её высыхают от тяжести мороза. Это его бесит. Он хочет ещё. Не отпуская рук девушки, подаётся вперёд и буквально кусает её губы, вызывая потрясённый вскрик. Сжимает ладони, причиняя теперь уже ощутимую боль. Этим он преследует только одну цель: вновь вызвать её слёзы. Тяжёлая рука переноситься на затылок, опасаясь пинка. Жадно впиваясь в шелушащуюся поверхность губ, он испытывает невероятный восторг! Наконец-то ни одному ему больно. Наконец есть человек, чувствующий тоже самое. Он верит в это. Хочет верить в то, что она, как и он потеряла путь. Она должна плакать – это его желание. Бояться или нет, дело своенравное, он не в силах помешать этому. Лишь бы были те солёные капли, от которых крыша машет ему рукой на прощание. Не свойственный жар на щеках. Значит, добился своего. На удивление, парень отмечает, что она отвечает на животный поцелуй, скорее походящий на укус. Тонкие пальцы впиваются в куртку, но не для того, чтобы оттолкнуть. Язык вваливается в рот, и она чуть пищит, тяжело дыша. При попытке отодвинуться, чтоб глотнуть воздуха, он только ближе прижимает к себе. С непривычки или нет, ему параллельно. Он в отрыве, от добившейся цели и от лопнутой нижней губы с прорезающейся кровью. Это поражает. Всё, что ему необходимо – она. Не смотря на то, что он не знает ни имени, ни цели её поздней прогулки, ни того, что она из себя представляет; нет суждения даже об кулинарных навыках. Ровным счётом ничего. Жуткая тень от их перекрещенных фигур падает на сверкающую гладь снежной дороги. Время от времени тишину разрушают звуки проезжающих мимо машин. Остервенение продолжается не долго - она падает без сознания. А парень остается с еле заметными следами крови на губах и видом желанных каплей в глазах. Сумасшедшей улыбка играет на его лице. *** Дальше всё шло так, как никто даже предположить не мог. Они вместе. Причём обоюдно! Он подчинил, сделал своей настолько насколько возможно. Бескомпромиссно стать хозяином луча света, появившегося в жизни - пожалуй, этим стоит гордиться. Поэтому самолюбие взлетало каждый раз, когда она появлялась в поле зрения. Парень довольствовался своим новым увлечением. Не испытывал одиночества и был определенно в плюсе. Иногда ему становилось страшно от осознания, что он всё-таки влюбился. Хорошо, не в самого человека, но в его частицу, можно сказать в определённый признак. Отсюда выходил логический вопрос, на который должный ответ он не получал, как не старался. Может ли он, в таком случае, полюбить по-настоящему? Была привязанность, зависимость, желание, но «любовь» слишком громогласно. Парень не понимал, что чувствовал к ней. Возможно ли, назвать происходящее между ними так громко? Она стала, как воздух, что существенно отличало от других его пассий. Девушка не то, чтобы не была заменима, просто он не хотел ни на кого её менять. Как можно дольше. Довольствовался только ей, что порой приводило в ужас. А девушка… С самой первой встречи она действительно стала подчиненной «незнакомцу с дороги». Излишнее беспокойство в самом начале не произвело на неё особого впечатления. «Ну, естественно…. Он тебя сбил, идиотка! Что же ему проехать мимо типа не заметил?» - таковыми являлись ей события уже минувших дней. Она никак не предполагала, что это примет ТАКОЙ оборот. Разом. Буквально в момент. В момент соприкосновения их губ. Да что там губы. Для неё поцелуи были важны, безусловно, чего не скажешь о парне. Ему просто было плохо, а секс на заднем сидении просторного джипа, в тот же вечер, заставил не только отвлечься, но и найти замену. Их «первый раз» естественно не сочетал в себе привычные белые простыни или же свечи с запахом ванили. Грубая животная похоть ослепляла обоих. И если в случае с парнем, был трах, у девушки сложнее. Ассоциация их первой ночи у неё содержала в себе всего три слова: страх, боль, секс. Девушка не подозревала, что способна на подобное: по сути, выполнять роль подстилки. Ревущей подстилки, такой необходимой своему господину. Последнее было для неё, как бальзам на душу, почему-то. За время, что они пробыли вместе, она так и не смогла возненавидеть этого человека. Несмотря на боль, чудовищные пытки нервов, грязного секса…. Перечислять можно до бесконечности, но вот проскакивали моменты, заставляющие её не броситься бежать вон от теперь уже обладателя. Рядом с ним она чувствовала себя защищённой, хоть и игрушкой, а его редкие знаки внимания, разумеется, положительные, стали для девушки самой настоящей манией. - Почему ты не уходишь? – как-то спросил он, и наблюдая за её готовкой. От подоконника, на котором он сидел, свесив ноги, тянуло запахом сигаретного дыма. Ну, ещё бы. Глупо было бы предположить, что умостился он туда для суицида. Вопрос потряс, но показывать это она не хотела. Ей надоело быть слабой и униженной. Она должна дать отпор. Сейчас! - Потому, что я не хочу уходить, - ответила она, смело повернув голову от стола с ламинированной поверхностью. Увидев его туманный, но оценивающий взгляд внутри всё задрожало. Ответив, она вновь устремила всё внимание на нарезку картофеля. - А собираешься? – вновь спросил он, сделав затяжку. Нож резко стукнул бедное дерево дощечки. - Нет, - твёрдо отрезала девушка, ясно отметив про себя, что пока не покраснела. - Почему? – не успокаивался курящий, заглатывая последнюю дозу едкого дыма внутрь себя. - Я же говорила: потому, что не хочу уходить, - на этот раз смелость подвела её. Она не повернулась. - Да ведь я с тобой поступаю, как свинья. Ты мазохистка что ли? – усмехается парень, вскочив с подоконника. Почувствовав движение позади, девушка значительнее задрожала. Обычно за этим следовал удар или же его пальцы начинали движение в её трусики, скрываемые лишь подолом простенького сарафана. Второй расклад событий её, разумеется, нравилось больше, но и то не всегда. Она знала, что он не будет жалеть её, будет грубым и эгоистичным. Кончит, а презерватив выкинет на пол, прекрасно зная: она всё приберёт. Её вновь одолевает страх. Подступают слёзы и руки тянуться защититься – свернувшись на груди. Но ни удара, ни домогательств не вытекает. Парень гнетуще дышит и в какой-то момент прикасается к выпяченной шейной косточке. Она вздрагивает. Затем легко проводит вниз по контуру позвонков и замирает около очертания полоски лифчика. В глазах темнеет, но… Он убирает руку и переносит ей на голову. Глаза девушки открываются и расширяются. Парень неловко проводит по мягким волосам, отмечая, что от девушки очень вкусно пахнет. И это не шампунь какой-то – это её истинный запах. В голове противоречиво всплывают фразы про девушек, но во главе всех афоризмов стоят слова его любимого персонажа «Отбросов»: «Бабы они: жестокие, бесчувственные и от них одни беды. Но зато, какие же они красивые. Да. И пахнут приятно. Вот как…. Как яблочки в карамели». Как не прискорбно, но этого блюда ему вкушать не приходилось, а чувствовать запах и подавно. Однако он был полон уверенности, что запах у них схожий и очевидно потрясающий. Так бы и съесть. Вместо проявления каннибализма, парень сглатывает и притягивает похолодевшее от волнения тело девушки к себе. - Я ценю…. то, что ты со мной. Спасибо. – Шёпот и аромат кожи опьяняет девушку. Кроткий поцелуй в шею и поворот к выходу из кухни заставляют успокоиться окончательно, а рука непроизвольно прикасается к месту поцелуя. – Я хочу яблок, - заявляет он при выходе, вновь изумляя спутницу. Оборачивает голову и с лыбой поясняет, - печёных в карамели. Когда девушка приходит в себя, она потрясённо отвечает: - Я… я найду рецепт. Вывод плачевный: она реально полюбила, невзирая на обращение и беспричинную злобу с его стороны. Даже то, что впервые с ним, она чувствовала себя самой грязной шлюхой, не повлияло на ощущения, испытываемые к нему. Девушка не понимала лишь одного: за что и почему ОНА? Ничего плохого она ему не сделала, за что могла поручиться. До их встречи тем более. А он осознанно измывался над ней. Изо дня в день она становилась бледнее и бледнее из-за стресса и нескончаемых потоков слёз, которые парень вызывал ежечасно. Упадок аппетита вместе со спазмами в вагине давали о себе знать, но каждый раз он словно манил к себе. Девушка считала его извращенцем, с садистскими склонностями и поддавалась, находя себя ещё более извращённой. На удивление, ей было абсолютно плевать. В их жизни сложились чёткие правила, которые каждый обязывался соблюдать. Свод пунктов для неё состоял в основном из главного: «Всегда плачь, когда я этого хочу». Одним из следующих, была честность во всех её проявлениях – на этот счёт, она полагала, что это след предыдущих отношений. Третьим служила мужская прихоть: он был вправе брать её с согласием или нет, везде, где вздумается. Препятствовать – против правил. За этим следовало наказание. Последние пункты слишком рутинны, так сказать, истинно женские, что испокон веков впечатались в мозг женской расы. Дискриминация это или нет, для девушки всё едино. Приборка, стирка… ещё ему нравилась её стряпня. Она была лучше знаменитого салата. Спустя несколько месяцев, лицезреть девушку плачущей стало настолько прекрасно-обыденным, что парень не мог дождаться своего возвращения домой. Она в свою очередь с нетерпением ожидала прихода хозяина, заведомо зная, что последует потом. На улицу выходила редко, чаще сидела под одеялом и о чём-то рассуждала. Девушка очень похудела так, что второй размер груди и вовсе исчез. Домашняя натура сожительницы ему безоговорочно нравилась, так как в процессе общения с ней, он отыскал прекрасное существо, которое терять не хотел ещё очень долго. Его бесило её поведение. Она теряла интерес ко всему, вернее, в её глазах никогда его не было. Он дарил ей украшения, одежду и другую лабуду для девушек, но ни к чему хорошему это не приводило. Дорогая косметика, женственное бельё, вкусности, посуда… в конце концов, девушка, сама того не желая, обосновалась у парня окончательно. Он не был дураком и сам прекрасно понимал, что запугивает и отнимает у неё желание жить. От осознания о себе заявляла совесть. Затем он силился исправиться. Заглушить чувство вины подарками. Тщился быть нежным в постели, но не мог - срывался в каждый раз близости. А она увядала, чувствуя на себе грязь до отвращения. *** Всё изменилось так же резко, как было в самом начале. Темно. Душно. И слышны только приглушённые рыки парня, что так старательно вгоняет свой вновь возбуждённый член в хрустальную куклу под ним. Её лицо прекрасно и влажно. Пот со слезами - чудовищное сочетание, разжигающее зверя. Парень никогда не закрывает глаза с ней – смотрит в зрачки, перемещаясь на крупные капли. Лоно девушки сжимает его чересчур сильно. Он дёргает её за волосы и переворачивает на спину, выходя из избыточно влажного влагалища. Хлюпанья и шлепки приостанавливаются на несколько мгновений, затем девушка со вздохом принимает парня обратно, вбирая глубже. Задыхается воздухом. Сильнее. Вздохи и стоны ей привычны с ним, не смотря на боль, оргазм проноситься сильнее, чем это кажется возможным. Столько всего испробовано, что нынешняя поза кажется самым приемлемым. К тому же, он сегодня такой нежный, что и голоса не жалко. Кончив, парень удовлетворяется не только своим, но и обязательно её ощущениям. Выжидающе смотрит. Мокрые щёки для полноты картины. Он замечает туман в глазах и тянет безвольное тело на край кровати. Девушка хоть и была на пике, мысли складывает довольно быстро. - Что ты… - Т-ш-ш. Блядь, ляг уже и не вертись! Повинуется. Парень видит, что из-за боязни последствий неподчинения. «Я чудовище. Жадное, похотливое чудовище, без чувства меры. А она… идеальна» - были последние его мысли перед тем, как он коснулся губами напряжённого клитора своей маленькой игрушки, предварительно расставив ноги. В этот миг девушка вскрикивает и дёргается, поражая парня реакцией и своим пряным вкусом. Он обязан сделать ей ещё приятнее. Обязан передать…! - Не… - Т-ш-ш… - уже более нежно затыкает он, оторвавшись. Затем припадает к половым губкам девушки, сцеловывая смазку. А с ней твориться нечто невероятное. Её, то сотрясает, то дёргает в ответ на умелую ласку. Волосы рассыпаются по подушке, слипаясь частями на висках, рот не может вдохнуть достаточно воздуха, чтобы заглушить пламя между ног. Руки не знают куда деться, поэтому просто комкают одеяло. Ворс неприятно хрустит между пальцами. И в тот окончательный момент, когда парень сторониться от заветного места, чуть обдав его жаром дыхания, она кончает уже неведомо который раз с улыбкой на лице! И тут мир оставляет нашу пару. Один не может поверить в то, что видит её улыбчивое лицо, другая внезапно осознаёт всю свою важность для него. Он тоже любит её, по-своему, разумеется. Но она готова ко всему, чтобы остаться с ним, насколько он позволит, конечно. Слёзы радости душат сильнее феерии окончания их бурной ночи, а улыбка широка, как никогда. Внезапно он проводит костяшками пальцев, подбирая влагу с её щёк. Возбуждение находит снова. Но… она так красива. Так… счастлива? - Спасибо, - шепчет девушка в ответ на немой вопрос и тянет его лицо к своему. Трепетно касается мягкими губами его полусухих, на что глаза парня приобретают невероятно-изумлённый размер! Раньше такого не было. До этого много чего не было, в том числе и искр в тёпло-шоколадных глазах. Искры счастья. Безудержного. Будто она хотела показать последнюю из своих загадок, связанную с ним. Оторвавшись от его губ, она произносит, заикаясь слезами: - Знаешь… Я встречала тебе подобных, но обходила стороной: таких грубых и эгоистичных, - вносит пояснения она. – Думаешь, мне жаль? Нет. Нисколько. Как бы ты не поступил со мной, я не смогу уйти. Далее она не продолжила, закалившись. Парень потрясённо смотрел на неё и недоумевал. - Почему? - Хах, потому, что я попала, как никогда, - истерично смеётся девушка, маленькими кулачками силясь вытереть пелену с глаз. – Влюбилась я в тебя. Такого жестокого, злобного, не верящего никому… в тебя. По стандарту жанра, он перебивает её поцелуем и задаёт довольно-таки волнующий его вопрос. - Что с твоими слезами? - А это…. Хах, от счастья, наверное. Улыбается. Проводит горячей ладонью по колючей щеке. Парень взвывает от отчаяния и вместе с ходом следующего часа просит у неё прощения за все деяния, прерывно целуя, заключая в тиски, но, не причиняя боли, боясь ухода. Он говорит, что любит её. Больше кого-либо. А она смеётся и вторит его действиям. Она прощает всё. В конце, когда извинения сходят на «нет», повторяются их ночные «заезды», только в них уже не существует прошлой властности мужского начала. Его сменяет нежность и прикосновения дуг к другу, что много приятнее. После, каждый понимает: это далеко не последняя ночь счастливых слёз. И каждый надеется на скорое повторение, делая индивидуальные выводы. Она окончательно понимает и принимает его, как человека – уж такого, какой он есть. Он иначе воспринимает девушку, с готовностью ассоциируя с ней «громкий термин». Решает и клянётся всем, что имеет: она теперь будет плакать лишь от радости. Ведь ЭТИ слёзы его маленькой женщины намного краше отчаяния её бездонных глаз. Что-то внутри сжимается, когда он смотрит на то, как она спит в его руках.