Гордость

«...вместе с моей стаей, которой был отрезан путь к спасению... единственным выжившим... был я». Он застонал и уткнулся лицом в согнутые колени, не обращая внимания на порывы сильного ветра. Хлопья снега заметали его, но ему было наплевать. В этот момент он почти ничего не чувствовал. Зачем он поделился чем-то настолько личным с ним? Что заставило его рассказать о своём прошлом тому, кому он до сих пор не особо доверял? Он пытался заставить его понять? Неужели ему действительно нужно, чтобы соперник полностью понимал его? «Дурак. Дурак. Дурак». Он резко поднялся на ноги и вгляделся в гаснущие огни города внизу. Город был таким же мрачным и жалким, как и те чувства, что терзали его сердце прямо сейчас. В людях, что живут там, внизу, нет теплоты. Каждая улица полна тёмных тайн, способных принести быструю смерть волкам вроде него. Даже собаки этого города полны готовности и желания уничтожить их, если дать им хоть малейший шанс. Воспоминание о встрече с падшими волками заставило его коснуться рукой груди. Он рассеяно погладил шрамы, слегка поморщившись от боли, глухо пронзившей тело. На то, чтобы залечить эти раны, понадобится время, но это не собьёт его с выбранного пути. Он доберётся до Рая, и неважно, сколько времени займёт дорога. И всё же, почему он рассказал ему об... этом? «Зачем?..» Он напрягся, когда острое обоняние предупредило его о приближающемся сородиче. Он провёл рядом с остальными довольно много времени, и теперь мог отличить одного от другого, не оглядываясь по сторонам. И этот запах был слишком знакомым. – Ты собираешься торчать здесь всю ночь? – донёсся до него грубый, весьма недовольный голос. – Этот чёртов щенок опять развылся насчёт того, что ты не возвращаешься в укрытие. Хотя мне-то всё равно... – Тогда зачем ты пришёл? – спросил Киба лишённым эмоций голосом. Было забавно, что они могли вести себя по отношению друг к другу совершенно равнодушно, а в следующий момент готовы были порвать друг другу глотку. Однако было кое-что, чего Киба не мог отрицать... почти физически ощутимое напряжение, которое всегда окружало серого волка. Вокруг этого поджарого, сильного зверя всегда была завеса тайны и опасности – той опасности, о которой он был слишком хорошо осведомлён. Высокий парень нахмурился и раздражённо пнул сугроб: – Сказал же, этот чёртов щенок... – Но ты не обязан был приходить, не так ли? Сейчас сереброволосый принял волчий облик. Кибе не надо было оборачиваться, чтобы понять это. Разжигать гнев серого в последнее время стало любимым развлечением. Возможно, Киба просто хотел, чтобы тот всегда оставался в истинном виде, кто знает. Но, в любом случае, сейчас он был не прочь хорошо подраться. В конце концов, на карту была поставлена его гордость. Что до Цумэ, он достаточно наслушался. Какое ему вообще дело до этого белоснежного волка? Почему Киба ведёт себя так, словно знает всё о жизни, словно он прошёл через все возможные трудности и страдания? С какого хрена ему знать? В отличие от Цумэ для белого волка всё было легко, так какого чёрта он смеет смотреть на него сверху вниз? «Но ты слышал его историю. И ты не можешь сказать, что не был шокирован, узнав о его прошлом». Цумэ быстро тряхнул головой, стараясь избавиться от этого тихого, здравого голоса в голове. Сейчас не время думать о каких-то сентиментальных моментах. Он был уверен, что Киба в то время просто был не в себе, иначе он ни за что не открыл бы ему что-то настолько личное. Цумэ зарычал, обнажил клыки и раздельно повторил: – Тобоэ хочет, чтобы ты вернулся в убежище. И ты вернёшься туда, даже если мне придётся тащить тебя силой. «Проклятье, ты меня с ума сводишь, Киба!!!» Киба сейчас тоже принял волчий облик и повернулся к нему, впившись своим глубоким золотым взглядом в, казалось бы, наполненные ненавистью глаза перед собой. «Ты хотя бы представляешь, насколько ты красив в истинном облике, Цумэ? Эта мощь твоего тела, жаждущая обрести свободу... Я хочу почувствовать эту мощь, Цумэ. Покажи мне настоящего себя – того, кто скрывается за ложной гордостью». И резко рванувшись с места, потревожив раны, полученные всего несколько дней назад, Киба взвился в воздух, прыгнув прямо на остолбеневшего серого волка. Цумэ не успел сгруппироваться, как вдруг обнаружил себя прижатым к земле и злобно зарычал, пытаясь стряхнуть белого с себя. – Ксо! Я убью тебя!!! Он резко взмахнул когтистой лапой, смутно расслышав звук рвущейся шкуры, и ноздри заполнил пьянящий запах крови. Он почувствовал, как Киба отшатнулся, и воспользовался этим, чтобы отпрыгнуть в сторону. Нагнув голову, он не сводил бдительного взгляда с окровавленного противника, готовый ответить на его очередное глупое действие. Белый снег покраснел от крови, бегущей из глубокой раны Кибы. Он стоял чуть в стороне, тяжело дыша. Казалось, он улыбался. Цумэ на мгновение почти поверил, что белый волк наслаждается происходящим. «Он что, так жаждет умереть? Я мог бы убить его в одно мгновение, если б захотел...» «Так почему же не убил?» Будь проклят этот внутренний голос! Но вопрос, заданный им, продолжал терзать разум. Почему он просто не прикончил Кибу и не вернул всё на свои места? С момента появления этого белоснежного волка мир Цумэ встал с ног на голову. Его скучное, спокойное существование среди людей теперь превратилось в жизнь, наполненную постоянными попытками не сдохнуть. «Будь он проклят! Будь проклят...» – Будь ты проклят, Киба! – наконец яростно взревел он, чувствуя, как сердце заходится от смятения и бессильного отчаяния. – Хочешь, чтоб я тебя прикончил?! Киба ухмыльнулся и с трудом подошёл ближе к Цумэ: – Давай. Ты уже неплохо порвал меня... так может, закончишь то, что начал? Искра неуверенности блеснула в глазах Цумэ, и он отступил назад, чувствуя необъяснимое беспокойство. Киба выглядел так... – Ты псих, понял? – зловеще произнёс Цумэ. – Совершенно чокнутый!!! С яростным воем, полным боли, смятения, страха и гнева, Цумэ бросился на Кибу. Однако, вместо того, чтобы убить его, как обещал, он вдруг быстро опустился перед ним на колени, приняв человеческий облик и зализывая свежую рану. Рот наполнила горячая кровь, и Цумэ тихо застонал, жадно водя языком по кровоточащей плоти. Рана была на торсе Кибы и тот, также приняв человеческий облик, теперь мог только потрясённо созерцать стриженую макушку перед собой. «Что за странную волну... тепла... я чувствую сейчас?» Он задержал дыхание, когда Цумэ начал более сильные движения языком. С губ сорвался тихий, почти непроизвольный стон удовольствия, и Киба зарылся руками в холодный снег, не желая касаться Цумэ. «Перестань. Прекрати! О, боги... прошу тебя... перестань...» – Аах... Цумэ ухмыльнулся, расслышав этот вскрик. Он прекрасно видел, какую реакцию у Кибы вызывают его прикосновения. Его золотые глаза потемнели от желания, когда он ясно почувствовал возбуждение парня. Оставив в покое рану, он удовлетворённо причмокнул губами и с дьявольским блеском в глазах сжал голову Кибы ладонями, притягивая его ближе к себе. Темноволосый парень посмотрел на красивое лицо перед собой и учащённо задышал, поняв, что Цумэ собирается сделать с ним. Он покраснел и зажмурился, почувствовав, что Цумэ прижимается к нему своим телом. «Перестань! Я не могу... прекрати!!!» Невольная дрожь пробежала по его спине, когда Цумэ нежно лизнул его ухо и хрипло шепнул: – Ты очень красивый, Киба. Такой красивый, что я не смог вырвать тебе сердце, как собирался... Он склонился к нему, собираясь запечатать его губы поцелуем, как вдруг взвыл от боли и скатился с задыхающегося парня. Зажав ладонью кровоточащую рану на груди, он пронзил его злобным взглядом: – Ты... ты ублюдок! Киба с трудом поднялся на ноги, пытаясь осознать, что же сейчас произошло. Дыхание всё ещё прерывалось. Он отчаянно пытался сохранить на лице хоть подобие спокойствия, но понял, что все усилия тщетны. Разум захлёстывали противоречивые эмоции, и Кибе совсем это не нравилось. – Н-никогда больше так не делай... понял меня, Цумэ? – наконец, кое-как выдавил он. Некоторое время волки смотрели один на другого, ожидая, кто отступит первым. Наконец, серый отвернулся с тихим смешком: – Ха... не рассчитывай, что это был последний раз, Киба. Для того, кто так стремится сохранить контроль над собой... ты слишком быстро впадаешь в искушение. Держись от меня подальше, – тихо прорычал он, сузив глаза, в глубине которых появился опасный блеск. – В следующий раз я не остановлюсь, понял? Кибе пришлось проглотить рвавшиеся с языка возражения, поскольку послышались торопливые шаги приближающихся Тобоэ и Хигэ. Рыжий волк понюхал воздух и кивнул с лёгкой усмешкой, оглядев двух высоких парней. – Я ж тебе говорил, Тобоэ, что пахнет чем-то любопытным. Он посмотрел на окровавленный снег. Не нужно быть гением, чтобы понять, что здесь случилось. Однако по той напряжённости, что была сейчас между двумя волками, Хигэ понял, что здесь случилось нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд. – Гррр! Вы двое опять подрались? – спросил Тобоэ с раздражённым вздохом, быстро разобравшись в ситуации. Он был самым молодым из них и больше всех заботился о благополучии каждого. – Вас на минуту нельзя одних оставить, обязательно начинаете убивать друг друга! Ой... А это что? Он отвернулся от Цумэ, уставившись на свежую рану Кибы. – У тебя опять кровь бежит! А другие раны ещё даже не зажили! Ты что, умереть хочешь, Киба? Но белый волк едва ли замечал возмущённого волчонка перед собой. Его внимание было сосредоточено на насмешливых золотых омутах глаз, в глубине которых, казалось, скрывается некая тайна. И эту тайну он когда-нибудь обязательно узнает. «Возможно, когда-нибудь, Цумэ... – думал он, глядя, как гибкая фигура прыгает с крыши и растворяется в темноте улицы. – Может быть, когда-нибудь... мы сможем отбросить нашу гордость и найти ту истину, что скрывается за ней».