Слово не воробей

“Слово не воробей – догони и добей”. Д.Емец “Таня Гроттер и пенсне Ноя” “Молчание – золото”. Народная мудрость

– Это что за новости? Ещё одна беглая светленькая? – мрачно осведомился Арей, без особой радости наблюдавший, как незнакомая рыжая девица пытается пропихнуть в дверь резиденции мрака здоровенный контрабас. Из-за широкой спины первого мечника уже с любопытством выглядывали ученики – заранее стесняющийся Мошкин и привычно подозрительный Чимоданов. – Очень интересно! – Пополнение привалило! – ехидно прокомментировала Ната, высунувшись откуда-то из-под руки Арея, цепко оглядев гостью и презрительно фыркнув. – Она что, из болота вылезла? – Не из болота, а из тайги, – поправила Вихрову Даф, сердобольно пытавшаяся помочь укротить неуступчивый инструмент, который, кажется, решил скорее пасть в неравной борьбе, чем сдаться и перевалить через порог дома номер тринадцать. – И не вылезла, а прилете... – Я не понял – у нас что, открылся перевалочный пункт для изгнанных и обездоленных? – сардонически перебил объяснение мечник, с неудовольствием разглядывая незваную гостью. – Мне думается, одной нам вполне достаточно! Дафна печально вздохнула: она подозревала, что всплеск гуманизма, вылившийся в предложение сбежавшей от сурового сибирского быта ведьмочке – белой, кажется, а значит, ей надо помогать! – перекантоваться на Дмитровке, одобрения не найдёт. И, похоже, подозревала не зря: в конце концов, исключения на то и исключения, что не повторяются. Наследница же Леопольда Гроттера и победительница Чумы-дель-Торт недовольно надулась: то, что барон мрака вежливостью не отличается, она, конечно, знала, но одно дело – знать, а другое – испытать это на себе лично. – Много не мало! – парировала она в тон барону. – И с каких пор в резиденции мрака не принимают ведьм? Арей задумчиво хмыкнул: в словах визитерши был свой резон. Не настолько много, чтобы согласиться мгновенно, но и не настолько мало, чтобы не принимать в расчёт. – А где она жить будет? – снова вставила неугомонная Вихрова, шестым чувством ощущавшая уже, что гостья всё-таки добьётся своего и обоснуется в резиденции. – Только не у меня: у меня места мало! И от неё тиной пахнет! – Это не тина! – оскорбилась Таня, мысленно добавляя пунктик в список “персон-требующих-справедливого-возмездия”. – Это сосны! И ели! – Странные какие-то у вас сосны, – насмешливо подал голос Мефодий, до того отрабатывавший стопятидесятый за день атакующий выпад и теперь трепетно исследовавший обожаемый меч на предмет новых царапин и сколов. – Эмм... Пахучие. – Меф! – возмутилась Дафна, в справедливом гневе забывая про контрабас, тут же мстительно опустившийся на ногу некстати отвлекшейся хозяйки. – Ехидство не путь света! Сколько раз я тебе гово… Кхм. Планируемую проповедь она так и не закончила, поймав весьма ироничный взгляд Арея. – Отлично: девочка будет жить с мальчиками! – хихикнула Улита, хрустя очередной “взяточной” шоколадкой, и, многозначительно поиграв бровями, добавила: – Давно мечтаю, чтобы в резиденции случилось уже что-нибудь интересненькое! Мошкин запунцовел ушами – фонтан в центре приёмной тут же промёрз до самого дна, – а Чимоданов набычился и стал похож на сердитую свёклу. – Ну уж нет! – пробурчал он, встречая в штыки возможность подселения к нему совершенно незнакомой особы, да ещё и женского пола. – У меня это... Зудука! И боеприпасы! И всё взрывается! – А у меня холодно и заливает, – торопливо отозвался Мошкин, также не желавший делиться холостяцкой территорией. – Вода и лёд же… – А я тренируюсь постоянно! – быстро перехватил эстафету Мефодий, отвечая на очередной вопросительный взгляд барона. – В комнате одно оружие – шагу ступить некуда! Какие тут могут быть девушки? Да её балалайка-переросток у меня просто не поместится! На Улиту же никто не смотрел: все знали и её неуживчивый нрав, и любовь к бабским склокам, а гостья, судя по всему, была ничуть не спокойней секретарши Арея. – Расслабьтесь, я буду жить у Дафны, – деловито отозвалась Гроттер, одолев наконец свой контрабас и вваливаясь вслед за ним в приёмную. – Тем более днём я всё равно в Тибидохсе буду, так что друг другу мы не помешаем. – А ночью – на Лысой Горе? – ядовито вставила Вихрова. – Улита, наконец-то тебе компания нашла... Ммм... Таня подула на раскалившийся перстень. – Не люблю болтунов, – задумчиво проговорила она. – Просто не выношу. Арей глянул чуть мягче: магическая искра молодой колдуньи неожиданно оказалась красной. Тёмная магия плюс раздражение плюс способность постоять за себя – неплохой комплект. Пожалуй, действительно имело смысл согласиться. В конце концов, одной ведьмой больше, одной меньше – резиденции всё равно, а польза вполне может быть… Улита тоже смотрела с уважением, но, в отличие от барона мрака, на способности гостьи ей было плевать – она просто ощущала ведьминскую солидарность. И потом, всегда приятно поглядеть, как умело затыкают кого-то, кто сильно раздражает. – А ночью я буду спать, – невозмутимо продолжила Таня, отвечая на комментарий яростно мычащей и едва не испепеляющей её взглядом Вихровой. – На полу? – насмешливо поинтересовался Мефодий. Глупая шутка, конечно, ведь не только страж, но и маг может телепортировать к себе в комнату любую мебель, но в наследнике мрака вновь заговорило ехидство. И не просто заговорило, а завопило и замахало транспарантом, жадно требуя бесценного хозяйского внимания. Дафна с тоской возвела очи к небу: бьешься с ним, бьешься, а всё как горох о стену! Видит свет, проще гору снести, чем кого-то из этой семейки на путь истинный наставить! А уж это дежурное и нежно лелеемое хамство… Эх. – Почему на полу? – удивилась наследница славной фамилии Гроттер. – На Дафниной койке. Самой-то Даф она всё равно не нужна. На мгновение в приёмной повисла гробовая тишина. – Почему? – не спросила – пискнула Ната, неожиданно совладав с заклятием немоты. – Так Дафна всё равно ж у себя не ночует, – кажется, удивившись странному вопросу, невинно отозвалась Таня, совершенно не замечая ни явно скандализированной этим заявлением Даф, ни отчего-то дёрнувшегося глаза барона мрака. – Не так ли… Окончание фразы, явно бывшее вполне адресным вопросом, потонуло в устрашающем грохоте: стены резиденции содрогнулись, и когда вся компания протерла глаза, запорошенные пылью и осыпавшейся с потолка побелкой, обнаружилось, что на первом этаже прямо из ничего появилась ещё одна комната. – Тогда шевели ногами, мрак тебя подери! – сквозь зубы процедил Арей, ухватывая юную ведьму за шкирку и практически забрасывая её в нововозведённое жилище. – И заруби себе на носу: я тоже не люблю болтунов! – уведомил он, прежде чем дверь за ошалевшей девушкой сама собой захлопнулась, а сам барон мрака в самом дурном расположении духа прошагал к себе. – И хватит балду пинать! – в заключение донеслось из кабинета – так, что с потолка вновь посыпалась штукатурка, а хрустальная люстра в приёмной мелодично зазвенела. – Всем работать! Быстро! – Ни фига себе Арей взбесился! – шепотом прокомментировал изумлённый Чимоданов, отряхивая седую от известки шевелюру. – Даже когда Зудука поджег его кабинет, он сердился меньше! А ведь в кабинете-то все закладные бумаги были, все отчёты!.. – А я что-то не понял насчёт ночёвки... – задумчиво проговорил Мефодий, вопросительно глядя в окаменевшую спину своей хранительницы. – Даф?.. – Знаешь, Буслаев, на твоём месте я бы попросила у мрака не всесилия, а ума, – ехидно заметила Ната, с некоторой опаской косясь на подрагивающую в руках Дафны флейту. – Просто на всякий случай. Чтоб было, как говорится. Мурлыча под нос неизвестно где услышанную народную “поедем, красотка, кататься, давно я тебя не катал”, плавно переходящую в уже более популярную попсовую “уходи и дверь закрой – у меня теперь другой”, и тихонько ухмыляясь, Вихрова скрылась в своей комнате. – Даф? – не унимался Мефодий, благополучно пропустивший добрый совет мимо ушей. – Да-аф? Увы, ковыряться в минах Буслаев любил с детства, а чувства такта в нём было не больше, чем в прущем напролом танке – сей прискорбный факт отметила даже невнимательная и вечно занятая своими кавалерами Зозо. – Светлая, а светлая? – непривычно мирным тоном позвала вдруг Улита, и, когда Даф резко обернулась, сгрузила ей в руки поднятый с пола контрабас. – Пойдём, отдадим его гостье, а то шеф её, кажется, ненароком замуровал. Сейчас высадит дверь, а нам же потом обратно привешивать. Из новой комнаты действительно слышны были глухие удары: это “боевая Гротти” возмущалась грубости начальника русского отдела мрака и пылко требовала свободы. И свой контрабас, который, как она опасалась, вполне могут под шумок изничтожить. А в том, что шумок назревает, она не сомневалась. Вернее, не сомневалось её женское чутье, говорившее уже Тане, что зря она ляпнула про ту злосчастную ночёвку. А ещё интуиция подсказывала, что она ещё дёшево отделалась. – Вот именно: не всё говори, что знаешь! Silentium est aurum!* – сердито бубнил дух фамильного кольца, приходившийся тибидохской ведьме родным дедом. – А у тебя язык – сущее помело! И ума ни на грош! Впрочем, это было понятно уже тогда, когда ты, наплевав на карьеру, потащилась вдруг к лешакам на кулички в глухую тайгу! Романтики ей, понимаешь ли, захотелось! То-то теперь от неё и бегаешь! – Дед, ну хватит, а? – буркнула Таня, прерывая разворчавшегося родственника и одновременно пытаясь понять, какое из заклинаний она ещё не использовала. Чтоб его, этого Арея, – закатал её, как кильку в банку! И всё из-за чего – из-за досадного недоразумения! Ну откуда ей было знать, что некоторые вещи всё ещё тайна бургундского двора? Она же не телепат, в конце концов, да и барона мрака фиг подзеркалишь! – Учись читать по глазам! – вновь подало голос настырное кольцо. – И вообще поменьше болтай! Я не хочу потерять единственную внучку! Гроттер устало закатила глаза: в данный момент её больше волновало то, что древний контрабас может не выдержать маголодии рассерженной светлой. И не просто может, а точно не выдержит – особенно если учесть, что именно эта светлая – тот ещё фрукт, – недаром же крылья у неё как шахматная доска. Эдемский фрукт, блин. То самое сакраментальное яблочко. – Ну? Ты поможешь или мне одной грыжу зарабатывать? – поторопила Улита, мрачно думая, что свалить из резиденции нужно было ещё в обед – но хорошая мысля ж всегда приходит опосля!.. – Пошли! – бросила Даф, перехватывая норовящий навернуться ей на ногу контрабас, и девушки, пыхтя, потащили громоздкий инструмент к дверям новой комнаты. Не тяжело, но ужасно неудобно, а магию применять опасно: кто его знает, как своенравный артефакт – а это, несомненно, именно артефакт – на неё отреагирует?.. – Запомни, светлая, – проворчала Улита, когда они прислонили полётно-музыкальный инструмент к стене и начали снимать стихийную магию, превратившую “номер для Гроттер” практически в аналог гробницы Тутанхамона, – нам здесь трупы не нужны. Ну, то есть мне лично всё равно, да и Арею тоже, но Сарданапал будет права качать, а это уже плохо: старикашка он довольно нудный и отбрехаться от него не удастся. Дафна буркнула что-то невразумительное, усиленно занимаясь “взломом гробницы” – сильнейший блок упорствовал перед магией Улиты, но весьма неплохо реагировал на магию света, – и упорно пряча глаза. – И это… – ведьма мельком бросила опасливый взгляд на дверь кабинета Арея и с видом заговорщика придвинулась к Даф, – я ни на что не намекаю, но... Есть такая хорошая штука: изолирующие руны. Я это к тому, что не все же оглохли от динамита, тусят на дискотеках или полночи играют в Зорро, тыкая мечом то в матрас, то в спёртый из музея рыцарский манекен. Дафна издала невнятный звук, и маголодия, из нейтральной став штопорной и резко отклонившись от намеченного курса, умчалась куда-то под потолок и снесла раритетную люстру. – Девушки реально странные, – прокомментировал Чимоданов, наблюдая эффектное низвержение хрустальной массы и одновременно пытаясь понять, куда опять запропал Зудука и закрыл ли он, Петруччо, дверь в кабинет, хранящий свежие запасы тротила. – Иногда мне кажется, что они все малость того. – Я же ужасно удивлен, что Арей так разозлился, да? – как обычно вслух размышлял Мошкин. – Он опять не в духе, нет? – А мне она сказала, что рано спать уходит, – проворчал обиженно Меф, думая только о своём. – А сама, выходит, с Натой тусуется до утра! А говорила, что не любит дискотеки: это, мол, глупое убийство времени, а свет не одобряет праздности!.. – Слушай, Буслаев, – заметила Улита, затормозив на полпути к кабинету начальника, – помнишь, я как-то говорила, что в лесах все медведи сдохнут, если я когда-нибудь с Вихровой соглашусь? Так вот: похоже, наши леса всё-таки опустеют. – Это ещё почему? – удивился Мефодий, всё ещё размышлявший над раскрывшимся вероломством своей светлой подружки. – Потому что голова нужна не только для того, чтобы в неё есть и на ней волосы носить, вот почему! А для некоторых и всесилие – как для пингвина зонтик, если они дальше своего меча ничего не видят. Меч-то они сберегут, конечно, кто спорит, – тут Улита на мгновение прервалась, телепортируя из ближайшего супермаркета новую шоколадку, – да только под конец с ним и останутся. Последние слова, несомненно, и бывшие моралью глубокомысленного монолога, заглушил совершенно консервный скрежет открывающейся двери и последовавшая за ним перебранка: это Даф, осилив наконец запирающие чары и впихнув в Танину комнату многострадальный инструмент, ввалилась следом – затем, вероятно, чтобы объяснить гостье, что иногда нужно думать, прежде чем говорить, и присоединиться к монологу Феофила Гроттера, и так уже ругавшего непутевую внучку за непомерно длинный язык. _______________________________________________ * Silentium est aurum – Молчание – золото (лат.)