Не бойся, мы не покусаем

Где-то вдалеке дымилась Красная Гора. Её почти не было видно за густыми кронами елей, тянущихся к небу. Зато хорошо было видно заснеженные горы с другой стороны, в которые уходила небольшая тропка, буквально через несколько шагов уже покрытая тонкой поволокой снега. Изредка снежинки долетали даже до костра, который дымил ничуть не хуже Красной Горы, но и светил ярко, грея уставших путников. Красные языки пламени отражались в таких же красных глазах данмера, заставляя их светиться чем-то чарующе магическим. Уж чего, а магии тёмным эльфам было не занимать, это было в их природе, как и сопротивляемость магии была в природе бретонцев. Второго путника свет костра будто бы обходил, не желая прикасаться к чужой силе. Но сегодня и сейчас человек был не против таких прикосновений, все же холодный ветер, задувавший с гор, заставлял ежиться, пододвигаясь ближе к костру. Солнце уже давно ушло за горизонт больше чем наполовину, но все никак не могло закончить свой путь, будто боясь погрузиться во тьму, что скрывалась там. Сидящие у костра путники, напротив, тьмы совершенно не боялись, они встречались с ней слишком часто. - Он не вернётся ещё долго, - медленно, растягивая слова, что совершенно на него не походило, проговорил бретонец. - Найти в этой пустыне достаточно дерева, чтобы костёр продержался до утра - задача непростая. Мы можем немного... повеселиться. - Твое веселье обычно заканчивается для меня довольно плачевно, - хмыкнул в ответ данмер, продолжая бездумно протирать окуляры своего шлема, хоть видеть сквозь них и так можно было словно бы своими собственными глазами. - К тому же, вряд ли ему понравится то, что он увидит, вернувшись слишком рано. - А нам есть до этого дело? Естественно, дела им не было. Телдрин Серо, наемник, давно лишенный банальных ценностей, которые навязывают любому человекоподобному существу с детства, не мог на самом деле волноваться о таких мелочах. А Кэр был слишком молод, чтобы всерьёз задумываться о том, что о нём могут подумать люди вокруг. И никогда задумываться об этом не собирался. Они были знакомы не больше недели, а впервые увидели друг друга в момент, когда кулак бретонца встретился с челюстью данмера, чуть не выбив тому зубы. Знакомство прошло не очень удачно, но чего только не случается во время самой обычной драки в трактире. Знакомство прошло, а на следующий день Кэр пришёл в Нетча уже не с целью напиться. Он положил полный кошель денег на стол, прямо перед носом наемника, и заявил, что помощь в странствиях ему пригодится. На следующий день они вместе убили песчаного демона, которого по ошибке вызвал мальчишка, обучающийся магии у Нелота. Мальчишкой его назвал Телдрин, ссылаясь не на возраст, а на приспособленность к жизни. И в какой-то момент Кэр осознал, что этот "мальчишка" теперь тоже путешествует с ним. Остров был маленьким, но после того, как искатели приключений выбрались из двемерских подземелий, обнаружилось, что прошла уже целая неделя. А за это время изменилось многое. Например, Кэр осознал, что его незримо тянет к данмерам. К любым данмерам. Если бы где-то на острове был публичный дом, то он стал бы там постоянным клиентом. К сожалению, приходилось довольствоваться тем, что послала ему судьба. А судьба была очень щедра. Телдрин оказался превосходным любовником. За время странствий по руинам, они любили друг друга всеми доступными способами и во всех, кажется, возможных позах. И не сказать, что это чувство было просто временной потерей разума. Это был словно бы огонь, от которого не может спасти ни врождённая сопротивляемость, ни множество оберегов. Кэр внезапно вспомнил, как прижимал своего данмера к стене в большом, полутемном зале, как приподнял его над полом, усаживая на какой-то механизм, а затем быстро трахал, жадно вслушиваясь в придушенные стоны и ощущая, как пальцы, сжимающие его плечи, наливаются жаром бушевавшего внутри огня. Это незабываемое чувство. Бретонец затуманенным воспоминаниями взглядом посмотрел на Телдрина и сам не успел понять, как оказался прижатым к земле. В нос ему моментально забилась пыль. В любое другое время, Кэр незамедлительно ударил бы неаккуратного любовника, но так трудно оставаться рациональным, когда тебе под одежду уже лезут горячие пальцы, а лицо очень быстро заливает краска. Все же он был ещё слишком молод. - Но сегодня, хозяин, - жарко прошептал Телдрин на ухо Кэру, и специально растягивая это "хозяин", - все закончится плачевно именно для тебя. И Кэр был совершенно не против, нельзя противиться, когда сквозь жаркие слова прорываются нетерпеливые стоны, когда сам заводишься с пол-оборота. Легкая меховая накидка, которую и курткой назвать язык не повернётся, казалось, вот-вот порвётся под напором умелых пальцев и жарких губ. Бретонец дернулся, пытаясь высвободиться из под тесно прижимающего его к земле тела, чтобы помочь Телдрину стянуть с себя мешающую одежду. Его попытки прервал легкий, даже не вполсилы, удар по голове, отчего пыль забилась ещё и в открывшийся от удивления рот. - Не дергайся, - тихо попросил его Телдрин. - Если не хочешь и дальше глотать пыль. Кэр недобро прищурился, но решил пока повременить с возмущением, тем более что рука данмера уверенно пробралась в его штаны, сжимая постепенно твердеющий член. И эта довольно унизительная, если говорить правдиво, роль, внезапно показалась бретонцу не такой уж плохой. Чужое тело было таким горячим, даже через одежду, так что человек мог думать только о том, какой жар появится, когда одежда будет снята. Убедившись, кажется, что "хозяин" больше не будет брыкаться, Телдрин полностью опустился на него, нарочно прижимаясь так, чтобы можно было явно определить степень его возбуждения. Когда в задницу Кэру уперся не иллюзорно возбужденный член, он понял, что на сегодня роли окончательно определены и что иначе просто быть не могло. Сегодня ему предстояло несдержанно стонать, отдаваясь мужчине, обхватывая ногами сильный торс и сдирая ногти о неудачно подвернувшиеся под руку камни. Бретонец чуть приподнял голову, жадно вдыхая воздух и понимая, что не дышал последние несколько минут, пока Телдрин ласкал его член, изредка покусывая ухо и дыша жарко, отчего по телу пробегали мурашки. Взгляд его внезапно упал деревья, между которыми... - Талвас! - удивленно воскликнул Кэр. - Ты? Он на секунду даже забыл, что сейчас находится в довольно компрометирующем положении. Но осознание быстро вернулось, а вместе с ним Кэр моментально покраснел до корней волос, в большей степени из-за того, что Телдрин все ещё не прекратил резкими движениям, из-за не очень удобной позы, оглаживать его член. Бретонец понятия не имел, что сейчас творится в голове их товарища, но справедливо предполагал, что ничего хорошего. Тем временем данмеру, кажется, было совершенно все равно, что они уже давно не одни. И это он ещё несколько минут назад предлагал подождать. Кэр сглотнул слюну и, приподнявшись на локтях, что стоило ему определённых усилий, вздрогнул, потому что Телдрин отстранился, давая ему свободу действий. Это было просто отлично. Можно было попытаться сделать вид, что ничего не было. Эту игру Талвас точно поддержал бы. Но внезапно в голову к бретонцу пришли совершенно иные мысли, которые, надо сказать, нравились ему куда больше. - Иди сюда, - он усмехнулся как мог, стараясь не представлять себя со стороны. Растрепанный, возбужденный и все ещё немного покрасневший, хотя под слоем пыли этого можно было и не заметить. - Не бойся, мы не покусаем. А если и покусаем, то тебе обязательно это понравится. Талвас, кажется, не особо поверил словам друга, произнесенным хриплым, срывающимся голосом, но все же подошёл, не выпуская из рук охапку валежника. Его глаза были удивленно распахнуты, а на редкость непривлекательное лицо выражало крайнюю степень ошеломления. Скорее всего, данмер сам не до конца понимал, что делает, а главное - зачем он это делает. Кэр потянулся, обхватив руками талию достаточно приблизившегося соратника и, не обращая внимания на слабые протесты, подтянул его ещё ближе, быстро расправляясь с завязками на штанах и спуская их вниз. Телдрин внимательно наблюдал за тем, как его любовник будто нарочно отставив задницу, задирает робу мага, кусает Талваса за впалый живот. Стороннему наблюдателю это не могло бы показаться возбуждающим, но данмер, внезапно, нашел в действе свою прелесть. В том, как все ещё немного красный бретонец уверенно оглаживает член их общего товарища, целуя его в живот, иногда случайно касаясь щетиной нежной кожи, как Талвас не может ничего поделать с собственным возбуждением. Может он и искусный маг, но искусных любовников ещё не встречал. Остается только краснеть и порывисто сжимать руки на плечах своего то ли мучителя, то ли благодетеля. Кэр даже помыслить не мог, какое сейчас изумительное зрелище представляет. Его мысли путались в голове, пока окончательно не оставили её, заполненную древним как мир желанием. Он не видел, как беззвучно раскрывает рот Талвас, но чувствовал его руки на своих плечах и не прекращал ласк, стараясь дать нежданному любовнику все, что только мог. Ведь именно в этом и заключается смысл любви. По меньшей мере, ему хотелось так думать. Когда Телдрин вновь подобрался ближе, Кэр даже не вздрогнул. Он уже давно ждал, когда эти теплые руки вновь обхватят его собственный член, требующий внимания. Очень хотелось кончить прямо сейчас, но он понимал, что этим сломает всю прекрасную игру, поэтому сдержался, наконец, прикасаясь языком к члену Талваса. На этот раз данмер не смог сохранить тишину, стон, вырвавшийся из его губ, был для Кэра слаще любой музыки, поэтому он, примерившись, взял в рот сразу до горла. Помогла практика, которой они усердно занимались в руинах, к тому же у его данмера размер был явно больше. Уверенно работая языком и невольно раскачиваясь, потому что действий со стороны разомлевшего и еле держащегося на ногах Талваса ждать было глупо, Кэр не сразу осознал, что с него тоже стянули штаны, но смог лишь невнятно промычать что-то, вызывая громкий, несдержанный стон у данмера. Он почувствовал как что-то гибкое и влажное, мягко вторгается в его тело, заставляя против воли изгибаться, подаваясь назад. Но не мог даже стонать, лишь издавал невнятные гортанные звуки. Это было невероятно приятно, в особенности потому, что бретонец никогда, ни разу в жизни, такого не испытывал. Он старался насадиться на язык Телдрина сильнее, не забывая, впрочем, работать своим, заставляя Талваса стонать за них обоих. Не удивительно, если после этой ночи у него на плечах останутся синяки. - Ты никогда, - прошептал он задыхаясь, на секунду отстранившись от протестующе застонавшего данмера и сглатывая терпкую слюну, чувствуя, как она все равно стекает по подбородку. - Никогда не делал... Не найдя в себе сил продолжить, Кэр прикусил губу, чтобы не закричать в голос. Но тут его бесцеремонно схватили за волосы, и бретонец еле успел открыть рот. Талвас явно приноровился к своему положению и уже сам, придерживая за волосы, трахал его в рот, насколько мог быстро. И человек смог только упереться одной рукой в землю, а вторую положить на упругую задницу данмера, сжимая её. Ему казалось, что это продолжается неимоверно долго. Но, внезапно, язык исчез, заставив Кэра издать недовольное мычание, а затем последовал хлесткий удар по заднице, от которого бретонец дернулся, едва удержавшись от рефлекторного желания сжать зубы. Хотя это все равно было бы не так просто. Но из-за резкой смены ощущений разум на несколько секунд вернулся к нему и Кэр опять осознал, в каком унизительном, казалось бы, положении находится. Но почему-то ему было жутко приятно от этого осознания. Жгучая волна желания прокатилась по телу, отдаваясь вязким жаром в паху. Телдрин, тем временем, вновь навалился на него, опаляя ухо жаром и шепча еле слышно: - Потому что ты никогда не отсасывал никому на моих глазах. Кэр снова покраснел, но тут же забыл об этом, потому что очень трудно думать о таких мелочах, когда на место языка приходит далеко не маленьких размеров член. Телдрину раньше ни разу не удавалось войти сразу на всю длину, но в этот раз все получилось как нельзя лучше. Так что после нескольких плавных, почти нежных, толчков, бретонец понял, что настоящей любви ещё не знал. Его зажали с обеих сторон, не давая даже дернуться. Резкие, на грани боли толчки сзади и занятый членом рот спереди. Он уже не мог думать о том, что кого-то такое положение могло унизить. Нет, это могло бы показаться унизительным утром, но сейчас, когда ощущения сплетаются в тугой пучок внизу живота, когда он в состоянии только бездумно подмахивать своему любовнику, принимая его в себя, открываясь как только может, чувствуя запах пота и утыкаясь носом в жесткие волосы, Кэр не думал об этом. Он жалел только об одном, что не может кричать на весь остров о том, насколько же ему хорошо. Когда Телдрин, продолжая одной рукой придерживать его за поясницу, второй обхватил член бретонца, тот совершенно потерялся. Предел, край, конец. Он сам не знал, что чувствует, уже не до конца это понимал, успев лишь вовремя выпустить изо рта член Талваса, упереться локтями в землю, чтобы наконец закричать в голос, спуская в руку данмера. Когда, через несколько секунд, сознание вернулось к нему, Кэр понял, что по его лицу стекает что-то помимо слюны и, проведя тыльной стороной ладони по щеке, нашёл в себе силы усмехнуться. - Ты сегодня превзошёл сам себя, - заметил Телдрин. Он сидел на траве, тяжело дышащий, но невероятно довольный. – Я бы предложил это повторить. Ответом ему было одобрительное мычание.