тосты и сэндвичи

Два года Джон Ватсон играет в нормальную жизнь, верит, что это дело привычки. Ему чертовски сложно привыкнуть к жизни, в которой дни отличаются только набором символов в отрывном календаре. Два года в жизни Джона Ватсона – безвкусный ситком по кабельному телевидению. Сейчас ему начинает казаться, что два года – арифметически выверенный срок. Семьсот тридцать дней нужно чтобы подорвать жалкие остатки рассудка максимально зрелищно и качественно. Ведь Шерлок обожает драматизировать. Сидя за кухонным столом, Джон отстраненно смотрит куда-то в угол, периферийным зрением замечая мельтешение нервных пальцев Шерлока Холмса, слышит шипение реагентов (ему кажется, что на противоположном краю стола шевелится какая-то мерзость). Он старается не обращать на это внимание, пока не допьет остывающий чай с молоком. В его голове бегущей строкой текут мысли о том, как привычно завтракать на Бейкер-стрит и о том, что для примерного семьянина привычней должен быть завтрак с тостами или сэндвичами, с женой. На нормальной кухне, где пахнет кофе, а не аммиаком. Джона тошнит от слов «привычно» и «нормально» гораздо больше, чем от гипотетической мерзости на краю стола. - Приятного аппетита, Джон, – усмехается Ватсон. - Если это была попытка меня пристыдить – она с треском провалена, - говорит Шерлок, не сводя глаз с какого-то осадка в колбе, всем видом говоря: «хватит ломать комедию, Джон, я не хуже тебя знаю, как тебя тошнит от этих сэндвичей и тостов с Мэри по утрам». Джон громко допивает чай, чашка оставляет на столе грязную бежевую окружность. Наверно он должен возмутиться, театрально хмурить брови и захлебываться воздухом, но смотрит на знакомые нервные пальцы и думает, как скучал по этому «знаю не хуже чем ты сам». Читай «гораздо лучше, чем ты сам» про себя исправляет Джон. Когда стихают звуки химических реакций, бессвязные мысли в голове Ватсона тихнут, начинают заедать как пленка в старом проекторе. Он переводит взгляд на замершего Шерлока и отмечает, что его и без того светлые глаза прямые лучи солнца высвечивают до совсем прозрачного. В его выцветших глазах читается неприкрытая досада и показная заинтересованность. - Скажи мне, Джон, что, черт возьми, случилось с этим чертовым миром? Когда он стал настолько плох, что раскрывать дела без тебя стало так смертельно скучно? – шипит местный социопат, сдвигая со стола все продукты бессмысленных по большому счету реакций. - Как я упустил этот момент, Джон? – Шерлок Холмс не привык зависеть от кого-либо. Это больно бьет по достоинству. - В тот день, когда решил что неплохо бы таскать за собой восторженного идиота? – устало интересуется Джон. У консультирующего детектива (первого и единственного) сдают нервы. Они сидят за кухонным столом и смотрят друг на друга через колбы-пробирки. Лица искажены кривыми стеклами. - Как я пропустил момент, когда «какая у него может быть жизнь без меня?» перестало быть шуткой, Шерлок? Джону совсем не хочется знать, что это никогда не было шуткой.