Label

Я разозлено одернул руку. Меня раздражают такие люди. Я действительно пытался улыбаться, я действительно пытался сделать то, о чем меня просили. Но я тоже человек, и я ненавижу когда на меня вешают бирки, бирки на мою жизнь. Я быстро передвигался от улицы к улице, от проспекта к проспекту, не обращая внимания на оклики и визги. Я лишь сильнее натягивал вязанную шапку на лоб, и утыкался носом в колючий шарфик. Сегодня мне сказали: «Ты эгоист. Многие люди мечтают о том, чтобы оказаться на твоем месте, а ты все чем-то не доволен». Жестокие слова, на самом деле, и я не нашел, что ответить. Я не просто певец. Я не просто известный человек. Я не просто знаменитость. Я человек, имеющий свои достоинства и недостатки, человек, имеющий мечты и цели. С чего вы взяли, что у меня не раскалывается каждый день голова, после нескольких часов непрерывной работы, шума, криков? С чего вы взяли, что я не скучаю по своей семье, родным? Вы просто повесили на меня это слова: «знаменитость». Она словно клеймо, жжет меня каждый день. Невыносимо. Плотнее запахиваю пальто, а после и вовсе его застегиваю. Грубые ботинки не приятно чмокают по лондонской грязи, я чувствую пульсацию в висках. Прикрываю глаза, и хочется уснуть. Сегодня я поссорился с парнями. Наговорив кучу плохих вещей своим самым близким друзьям, и громко хлопнул дверью. Конечно, я не подумал своей пустой башкой, что около офиса может оказаться около дюжины фотографов и папарацци, а так же толпы визжащих поклонниц, выкрикивающих что-то вроде: «Я хочу от тебя детей, Гарри!» или «Возьми меня прямо здесь!» Вот интересно, им самим не надоело? Как они, едят, например? Или спят? Или уроки делают? Смысл дежурить целыми днями у офиса, все равно понимая, что ничего хорошего, кроме гастрита из-за нездорового питания, они не получат? Может я и жестокий человек, как сказал мне Лиам, но я не хочу иметь это дурацкое клеймо, которое настигает всех знаменитостей, рано или поздно. Я хочу быть собой, я не хочу ни кому подчиняться. - Эй, - я вздрогнул, когда услышал тихий голос справа от себя. Я тяжко вздохнул, буквально «цепляя» на свое бледное лицо вымученную улыбку. – Если ты не хочешь улыбаться, лучше не делай этого. А то меня сейчас вырвет. Уголки моих губ моментально «упали», и я резко развернулся. Передо мной стояла достаточно высокая девушка. Она была очень худой, возможно, она модель, или страдает анорексией. Длинные каштановые волосы слегка вились, они были очень красивыми и густыми. Аккуратное лицо, с большими зелеными глазами. Совсем как у меня. Кожа была очень бледная, но не имела нездорового оттенка, какой я не раз видел на лицах своих поклонниц из-за недосыпа и недоедания. Эта девушка была одета в темных тонов вещи, но я заметил, что на ее лице не было косметики. - Прости, если тебе нужен автограф, то я… - Прости, ты слишком самоуверен, - она моргнула, и я проследил взглядом за полетом ее длинных ресниц. Она красива. – Я просто хотела предложить тебе помощь. Твои фанаты за твоей спиной. - Спасибо, но… - я вежливо прокашлялся, часто моргая. Она странная. Я еще не смог определить, фанатка ли она. - Увидимся, - она сказала просто, и пошла прочь. Я не заметил, как приоткрылся мой рот, когда я смотрел ей в след. Ее широкая, темно-синего цвета шелковая рубашка развевалась по ветру, и сквозь прозрачную ткань я мог рассмотреть короткие черные шорты, которые были выше ее талии. Поверх была накинуто черное пальто, но оно не было застегнуто. Ее тонкие ноги были обуты в черные оксфорды, небольшая сумка и круглые очки. Она была как не от мира сего. Она не обернулась, не помахала рукой, даже не изменила свой темп ходьбы, будто шла, таким образом, уже несколько часов. - Гарри! Смотрите, я нашла его! Гарри! Кудрявый! Я так тебя люблю! Ты должен жениться на мне! Я беременна от тебя! Я тяжело вздохнул, и… юркнул за ближайшую машину. Я быстро глянул в окно машины, но оно было тонированным, и я не смог определить, в какую мне сторону двигаться, чтобы не наткнуться на сумасшедших фанаток. Я наугад ринулся вправо, и мне повезло. Затем я спрятался за вторую машину, после за третью. Я побежал, скрываясь за углом. Я часто бегаю по утрам, и стараюсь не пропускать свои тренировки, потому без проблем пробежал первые несколько километров. Я повернул, и оказался на улице, которая вела прямо к Лондонскому Глазу. - Может, тебе все же нужна помощь? У меня едва не остановилось сердце. Она снова была рядом, ее волосы немного развевались на ветру, а лицо было по прежнему невозмутимо. - Ты преследуешь меня?! – я закричал. Она молчала, несколько раз недоуменно моргнув, затем чуть склонила голову к правому плечу. - Не кричи на меня, - она сказала тихо, и на ее глазах неожиданно выступили слезы. Что? Слезы? Я замер в недоумении. – Я просто хотела тебе помочь. Она снова развернулся, но я почувствовал, что не могу ее отпустить просто так. - Прости, - крикнул я, когда она уже сделала несколько шагов. Она быстро развернулась, ее волосы взметнулись бронзовым ореолом вокруг красивого лица. Она быстро преодолела расстояние между нами, и уставилась на меня. ЕЕ взгляд был прикован к моим глазам, и я не мог даже моргнуть. - Прости, - я повторил. – Я не хотел на тебя кричать. Я зачем то взял ее за руку, и она молча развернулась, и потянула меня по направлению к Лондонскому Глазу. - Что ты собираешься делать? – поинтересовался я. - Спасать твою задницу, - неожиданно грубовато ответила она. Неужели она действительно обиделась на мою несдержанность? Она быстро купила два билета на Лондонский Глаз, хотя я предлагал купить их сам. Не люблю быть должным кому-то. Ее маленькая ладонь с длинными тонкими пальцами сильно сжимала мою, пытаясь не выпустить ее случайно. Только через полчаса мы оказались в кабинке, ибо очередь была неимоверно большой. Девушка не произнесла ни слова, а я лишь сильней натягивал шапку одной рукой, по прежнему не выпуская девичий ладони. - Как твое имя? – неожиданно для самого себя спросил я. - Ира, - просто ответила она. Как? Ира? Она что, не англичанка? От куда это? Неужели Россия? Не может быть. У нее нет характерного иностранного акцента, но я должен признать, что черты лица англичанок намного острее и грубее, нежели у Иры. Я часто это замечал, когда встречался с русскими моделями или актрисами. - Ты русская? – я задал банальный вопрос, и она предпочла не отвечать на него. Что делает русская в Лондоне? Почему она помогает мне? И почему сегодняшний день, да и наша встреча в целом, напоминает мне дурацкий сон? Это странно, но если это действительно сон – то я не хочу просыпаться. - А меня Гарри, - брякнул я, не зная зачем. Я уверен, она знает мое имя, и даже биографию, лучше меня. Однако за последние несколько часов я успел убедиться, что эта девушка не похожа на остальных, да и не имеет с ними общих черт в принципе. Она затащила нас в кабинку, что-то быстро проговорив парню, стоящего около кабинок, и рассаживающего пассажиров. За нами закрылась дверь, и мы остались одни. Мне кажется, или в кабине обычно несколько больше двух человек? Ладно, если удивляться всему, что происходит со мной, когда Ира рядом, то мне не хватит времени. - Почему ты помогаешь мне? – я сел на скамью, снял шапку и очки, чуть ослабил шарф. Ира встала напротив меня, опершись спиной о поручни. - Я не знаю, - медленно, внятно произнесла она. – Просто я видела твой дневник. Внутри меня все похолодело. Как? Как это могло произойти? Как мой дневник мог попасть в руки этой девчонки? - Я нашла его, - медленно проговорила она, глядя прямо в мои глаза. – Он лежал на земле, когда я возвращалась с похорон своей матери. Это было на кладбище, ты знаешь. Я вздрогнул, когда ее пальцы коснулись моих. Я не заметил, как поднялся со скамьи и приблизился к Ире. Она, не смотря на свой высокий рост, едва могла достать макушкой до моего подбородка. Я всегда имел высокий рост, и сейчас смотрел заплывшими непонимание глазами сверху вниз на сжавшуюся Иру. Ее мама умерла… Я поджал губы, смотря на тень боли, отразившуюся на ее лице. В тот день я принес этот дневник на могилу подруги, единственной, рядом с которой я мог почувствовать себя свободным от того клейма, которым меня отметило общество. Я оставил его на столе, раскрытым на той странице, на которой мы писали вместе. Самой счастливой странице в моей жизни. Но тогда я и подумать не мог, что кто-то может его прочитать. - Прости, - я сглотнул, когда услышал ее голос. – Просто тогда… Мне казалось, что если я узнаю еще о чьей-то боли, то моя не будет такой… - И как? – злобно зарычал я, выдергивая свои пальцы из ее. – Понравилось? Она осуждающе глянула меня, покачала головой. Ира шагнула назад, развернулась. Нет, я не должен был говорить ей этих вещей, она не заслужила такого… Поддавшись порыву, я схватил девушку за хрупкую руку, и дернул ее тело на себя. Она уткнулась в мою шею своим носиком, и тихо засопела. Я обхватил ее спину своими руками, и прижал крепче. - Вот от куда ты взялась? – прошептал я, коснувшись губами ее волос - От туда же, от куда и ты, - послышался приглушенной ответ, и я засмеялся. - Действительно, ты нашла меня только из-за дневника? - Нет, - она отвернулась. Отстранившись. Она подошла к выходу из кабинки. Круг закончен, и мы должны выходить. Я последовал за ней, стараясь не выпускать ее макушку из поля зрения. - Почему тогда? Я думаю, это было не просто, отыскать меня. Ира повернулась, так резко, что я едва не врезался в нее. Не сомневаюсь, что если бы столкновение произошло, я бы раздавил ее. - Эмма, она… - Ира запнулась, а мне резануло слух имя умершей подруги. – Она была влюблена в тебя. А я была ее сестрой. - Ты шутишь? – я закричал, хватая Иру за плечо. Я был в шоке. Я был обижен. Почему? Почему Эмма ничего мне не говорила? Как она могла скрыть от меня то, что… О, Господи… Я схватился за голову, пальцами дернул себя кудри. - Я знаю, тяжело, но она действительно любила тебя. Я повернулся к Ире, затем отвернулся, потом снова повернулся к ней. Меня колотила дрожь. Как же я любил Эмму. Она была для меня всем. Она была моей первой любовью, моим миром, моей свободой. Я никогда не мог себе представить… - Пойдем? – этот вопрос зазвучал, словно гром среди ясного неба. Куда? Зачем? Черт, я только что узнал, что… Я резко повернулся к Ире, открывая рот, и собираясь сказать что-то обидное… Ее волосы развевались, губы чуть приоткрыты, руки стискивают ремешок сумки. Выражение ее лица было спокойным-спокойным. - Будешь для меня новой Эммой? - Я буду для тебя всем. - Пойдем.