Навсегда

Джим сидел на кровати, которая с самого утра оставалась расстеленной. В белой, немного измятой майке он выглядел таким смешным, теплым, уютным, что ли. Его взъерошенные черные волосы так хотелось потрогать, почувствовать их мягкость... чтобы от нежного прикосновения по телу пробежали мурашки. Чтобы забыть все на свете. Чтобы мысленно опять унестись в те времена... их самые лучшие времена. Джим расслабленно сидел и, слегка прищурив свои красивые томные глаза, смотрел на Себа, что только забрался в кресло и устраивался поудобней. Можно было подумать, что Мориарти вовсе не разглядывал мужчину, а лишь завороженно старался во что-то вдуматься, будто он уставился в одну точку и не видит никого и ничего. Но ведь это не так. Вот Моран наконец уселся. "Все-таки согнул колени и прижал их к себе," - Мориарти мысленно усмехнулся, ведь Себ всегда так делал, когда хотел расслабиться в кресле. Ноги его были босые. "Холодные ли?"- промелькнуло в голове Джима. Сильные руки, что умели иной раз быть нежными, он положил на колени; пальцы, тонкие, длинные, с будто нарисованными ногтями, отбивали такт какой-то мелодии. Как нравится Джиму шея Себастьяна! Жаль, что он не вампир. Себ принес с кухни печенье и молоко. Одну кружку поставил около Джима, даже не спросив, хочет ли тот. Джим и глазом не моргнул, продолжал смотреть. Какая умилительная картина: Себ уплетывал печенье и иногда подносил стакан ко рту, отхлебывая немножко, и опять таращился в книгу. "Сто раз ему говорил:нельзя есть во время чтения." Вдруг в мозг Мориарти, будто капелька яда, проникла горькая мысль: "Но ведь это все не вечно." Он с тревогой отвел взгляд, закрыл глаза, но не смог спрятаться от печальной правды. - Хэй, Джимми, что такое? Почувствовав нежное прикосновение руки на своем лбу, Джим открыл глаза и был точно пронизан серьезным взглядом Морана. Его глаза были все такими же холодными, словно осеннее небо, но родными, и все мысли о вечности вмиг улетучились.