Попроси меня

Тренировка подходила к концу. Солнце уже поднялось высоко, пора приниматься за работу, а надо ещё сходить в душ и переодеться. Захариус стянул мокрую насквозь майку, оставаясь в одних штанах, и вернулся в стойку. Не так часто теперь находилось время для тренировок рукопашного боя, да и для спарринга не всегда удается найти достойного партнера. Ирвин вечно занят, Несса не поймаешь, Ривай… они попробовали как-то, посмотрели друг на друга и разошлись. Сегодня вот тренировка с Хеннингом, но не то, ему мастерства не хватает. Запахло Нанабой. Покосился влево – стоит, конечно, у края тренировочной площадки. Просто мимо шла, на склад, видимо, но нельзя же не остановиться и не посмотреть. И она смотрела. Не нагло во все глаза, а искоса, словно задумалась и встала на одном месте, потирая пальцем нижнюю губу. Зачем остановилась? Полуголым его не видела? Видела и даже больше, чем полуголым, но… Ещё с минуту понаблюдав, как перекатываются под кожей литые мышцы широкой спины и рук, Нанаба двинулась дальше. Потом. Потом посмотрит. Вечером. Хеннинг, побрыкавшись в захвате, замер, сдаваясь. Майк отпустил его, сделал шаг назад: — Хватит на сегодня. Спасибо. Поднял с травы и натянул мокрую майку, которая тут же приятно захолодила спину и ушел. Не в сторону душевых, а в сторону склада. Нанаба едва успела шагнуть за дверь, как её поперек груди обхватила сильная рука. — Не пугайся. Она и не думала. Первая же дверь по коридору была не заперта и вела в помещение вроде кладовой с инвентарем. Подперев дверь подвернувшейся шваброй, Майк обхватил Нанабу обеими руками, прижимая к стене, жадно целуя в губы, проталкивая язык. — Ты так наблюдала. Понравилось? — Отпусти. — Не думаю, что ты этого хочешь. От запаха свежего мужского пота закружилась голова, заставляя Нанабу крепче вцепиться в широкие плечи. Под пальцами явственно ощущались напряженные развитые мышцы, большие, твердые. — Майк, не надо. Не здесь. — Здесь, - ладони обхватили её ягодицы, прижимая ещё теснее, сжимая, просовывая пальцы под ремни амуниции, - я чую, как тебе хочется, - он нарочито глубоко вдохнул, приблизив нос к её виску, лизнул мочку уха, припал губами к нежной шее. Её нос упирался в его широкие ключицы и запах ощущался ещё четче, совсем близко и так нереально возбуждающе. Неужели он все запахи так ощущает, как чувствует сейчас она. Хотелось облизывать эту пряно и резко пахнущую влажную кожу. Нанаба не стала отказывать себе в таком удовольствии, прижавшись губами к ямке между ключиц и ведя языком к плечу. Подцепила край его майки, потянув вверх. Ладони заскользили по широкой влажной покрытой волосами груди, по животу с твердыми, проступающими мышцами пресса, обхватили узкие бедра под тонкой тканью тренировочных штанов. Нет никаких сил терпеть эту пытку. Сдергивая куртку, Нанаба опустилась на колени, другой рукой потянув его штаны вместе с бельем вниз. Налитая ярко-розовая головка оказалась на уровне лица и не хотелось ничего кроме как прикоснуться к ней губами, ощутить на вкус то, что пахнет так дико возбуждающе, что кружит голову и вышибает последние здравые мысли. Он охнул, когда она взяла в рот, толкнувшись кончиком языка в дырочку уретры. — С ума сошла… Но положил руку на её голову, перебирая короткие пряди. Работая ртом, Нанаба расстегнула поясной комплект – полностью раздеваться нельзя, но хотя бы спустить штаны. Язык прошелся по всей длине, скользнув по поджавшейся мошонке и снова поднимаясь выше, чтобы обвести чувствительную головку. Всё это слишком неожиданно. Ещё не так много раз они делали это и пока только в его комнате, но теперь он сам догнал её, сам сюда затащил – разве возможно устоять. Язык пощекотал уздечку, потом прижался плотно к этому чувствительному месту и надавил, вырывая у Майка глухой стон, тут же подавленный закушенной нижней губой. Приятные ощущения отдавались жаркой волной по всему разгоряченному потному телу, концентрируясь на одном – твердо стоящем органе в плену горячего и нежного женского рта. Барьеры и рамки сознания стирались под напором дикого возбуждения: — Что тебя так завело, сладенькая? Мой вид или запах, м? Как будто она могла оторваться от своего занятия и ответить. Но ему ответ и не был нужен, нежно поглаживая её по волосам, от чего непроизвольно хотелось сжимать губы ещё сильнее, плотно обхватывая твердый с выступающими венами ствол, он говорил вполголоса такие пошлости, что у неё между ног стало не просто влажно, а мокро. Ритмично двигая головой и рукой обхватившей член у самого основания, она просунула вторую руку под нижнее белье, размазывая собственную смазку по клитору, придавливая его средним пальцем, несдержанно застонав от удовольствия. Вибрация звука отозвалась на головке, заставляя пальцы Майка сильнее сжать её короткие пряди, придвигая голову ближе, пытаясь протолкнуть глубже свой возбужденный чувствительный орган. Поняв, что она ласкает себя рукой, у него вовсе всё перед глазами поплыло. Разве такое можно вытерпеть. Чуть потянув за волосы, он отстранил её, глядя, как от набухшей головки к покрасневшим припухшим губам тянется ниточка слюны, как её глаза подернулись дымкой похоти и вряд ли она сейчас отчетливо что-то соображает. — Хочешь его в себя? И снова не стал ждать ответа. Придвинул к стене какой-то первый попавшийся ящик и поставил её на него, чтобы хоть немного скостить разницу в росте. Развернул лицом к стене, в которую она тут же уперлась обеими ладонями. Расстегнутый ремень уже не мог помешать, и Майк легко стянул с неё форменные брюки и белье, тут же надавливая пальцем на чуть приоткрытый вход. — Ты настолько мокрая. Так сильно хочешь мой член? М? – рука хлестко опустилась на упругую ягодицу, - отвечай мне. Голос сел, во рту ещё сохранился вкус его члена и капелька смазки: — Хочу. — Умница, хорошая девочка. Палец проник на две фаланги, раздвигая упругие стенки. — Хорошо, что ты так намокла, иначе тебе трудно было бы вставить. Да какого ж черта он такой разговорчивый? У неё от этих приговариваний его низким чувственным голосом кровь бросалась к щекам, и от них же хотелось ещё сильнее. Она качнула бедрами назад, позволяя его пальцу проникнуть до упора. — Не терпится? Вынутый мокрый палец мазнул по клитору, прижал набухшие губки и входа, наконец, коснулась массивная головка. Но Майк медлил, потираясь ей о шелковую кожу, хотя у самого от желания уже темнело в глазах. — Сильно его хочешь? Головка наполовину вошла, приятно раздвигая, но прежде чем Нанаба успела двинуть бедрами и насадиться глубже, вышла обратно. — Попроси меня. Да он охренел! Они в кладовке на складе с практически незапертой дверью, а он устроил тут игры, пользуясь тем, что уж сейчас она точно не уйдет и не откажет ни в чем. — Майк, не издевайся. — Проси, иначе ничего не получишь, - он тянул, предвкушая момент погружения. — Пожалуйста… - голос срывался и состояние было уже пограничным между слезами и истерическим смехом, которые, сливаясь, обостряли её сумасшедшее возбуждение. А она всего-то полюбовалась им на тренировке. — Не так. Проси по-настоящему. Тебе же хочется, - он доводил не столько её, сколько себя, хотя самому хотелось вогнать по самые яйца и тут же кончить. Черт. Нанаба поняла, что совершенно не чувствует униженности, хотя он практически заставляет её вымаливать секс. Это поднимало возбуждение до каких-то неведомых ей ранее высот. Вся эта ситуация – склад, его слова, эта поза, то, что она практически одета за исключением спущенных до колен штанов – всё сносило мозги напрочь. — Майк, пожалуйста, я очень хочу. — Чего ты хочешь? О Боже! Не то чтобы она стеснялась простых слов, но сейчас, когда всё обострилось до предела произнести то, что он хотел от неё услышать было так непросто, словно он, не имея возможности раздеть тело, принялся обнажать её душу, стремясь снять с неё все слои робости и стеснительности. — Я хочу твой член, хочу, чтобы ты вставил его в меня, умоляю, сделай это. Я больше не могу терпеть. Он хмыкнул довольно, снова приставляя головку: — Вот умничка, хорошая моя девочка, получай - приговаривал, проталкиваясь в её горячее нутро. Слушая её заглушаемые в сгибе локтя тихие стоны, с трудом сдерживая себя, чтобы не вскрикнуть от нахлынувшего острого удовольствия, Майк только рычал, сжимая пальцы на её бедрах. Через непродолжительное время Нанаба спешно застегивала поясные крепления, вспомнив, наконец, куда и зачем шла. Дела сами не сделаются. Тело слегка подрагивало, пальцы слушались не вполне. Досадуя, что уже дважды не получилось продеть ремень в петлю, она глухо пробормотала: — Ты похотливая сволочь. Он натянул уже подсохшую майку и сидел на ящике, восстанавливая дыхание. Встал, обхватил её сзади, прижав губы к её уху, и произнес совершенно серьезным тоном, по которому нельзя было бы догадаться, что совсем недавно говорил этот мужчина: — Если тебе не понравилось, я больше не буду так делать. И она не усомнилась в том, что правда не будет, если она так скажет, несмотря на то, что ему это нравится. А ей? Ведь руки дрожат, и ноги, и в голове так приятно пусто, и хочется по-идиотски расслабленно улыбаться. Нанаба разомкнула его руки, застегнула последний ремень, убрала подпирающую дверь швабру и, оглянувшись, скользнула взглядом по его высокой крепкой фигуре, вдохнула ещё раз запах так возбудившего её пота и с ноткой надменности ответила: — Понравилось.