Фетиш

Ютака любит волосы Толла. И, сколько себя помнит, любил их всегда. То есть с тех самых пор, когда старший брат катал его на плечах, да и вообще всячески с ним возился. Маленькое непоседливое чудовище так и норовило подергать за уши, нос, сунуть свои пальчики ему в рот или глаза, если тот зазевается. Это было нормой. Сам Ютака говорит, что все вранье и такого не было, однако Толл до сих пор иногда это ему припоминает. Как и то, что, очутившись у него на плечах, братик радостно хватался за волосы. Хорошо хоть не драл их. Ну почти. В те моменты, когда это все же случалось, один из них ворчал, что такими темпами облысеет еще до окончания младшей школы. К счастью, дети растут быстро, и Ютака не был исключением. Толл по-прежнему часто был рядом, периодически так же таскал на себе, но теперь на спине. Мозгов в голове младшего поприбавилось, и волосы старшего больше не выдирались, однако теперь Юта, крича "Но, лошадка, но!", утыкался носом "лошадке" в затылок, чтобы понюхать гриву. Толл это очень даже ощущал и не совсем понимал, что такого в его волосах привлекает братишку. Дешевый шампунь, тот же самый, каким пользуется вся семья? Сомнительно. Как это позже объяснит себе сам Юта, запах брата, ощущение его волос - мягких и шелковистых, - все это вызывало в нем чувство надежности, защищенности. Так что больше, чем Толла, он любил только маму. Когда от них, не оборачиваясь, ушел Тору, братья часто ночевали вместе. Здесь ставшему самым старшим Толлу необходима была помощь Ютаки. А тот и не подозревал, как одним только своим присутствием успокаивает, нежит разорванную душу брата. Обычно это было так: Толл, обессиленный изучением игры на барабанах, падал на кровать, но все равно не мог заснуть. Тем более в темноте. Бездна царства Морфея не принимала его. Тогда с ним ложился Ютака, крепко обнимал, перебирая уже удлиннившиеся волосы, гладя, пропуская их сквозь пальцы и чувствуя, как постепенно выравнивается дыхание, а содрогающие тело слезы останавливаются. И, несмотря на свой очень юный возраст, понимал, что сейчас просто нельзя оставлять его одного. Позже, когда боль отступила, Ютака, привыкший находиться рядом с братом, улавливая его взгляды, адресованные только ему, уже умелому басисту, подумал о том, что хотел бы, чтобы так было всегда. Но в этом предложении слишком много "бы". Даже одного "бы" здесь слишком много. Живя бок о бок, братья научились понимать друг друга с полувзгляда, полуслова, полудвижения. Они даже переглядывались всегда синхронно. Атсуши, Хисаши и Хидехико шутили, что неприлично так "телепатиться" при друзьях. Тогда Ютака думал: хорошо, что на деле телепатии никакой нет, иначе у него уже не было бы брата. Впрочем, потом он возьмет эти слова назад: наличие оной решило бы целый ряд проблем и недосказанностей. У Толла были свои заморочки и тайны, и он строго и зорко следил за ними: если появлялась опасная тема, он ее уводил, ловко сбегал от прямых вопросов, рационально считая, что это только его личное дело. Дамы у брата не задерживались, но видя его с очередной фифой, Ютака испытывал горькое чувство ревности. Но свои тайны он удовлетворял не беспорядочными связями с девушками, а встречами и разговорами с Хиде, лучшим другом. Не открывая ему всей правды, он получал то, что хотел. Хиде ободрял его, таскал по кино, выставкам, концертам, барам. Ему тоже нравилось общаться с Ютакой, хотя он и ловил приятеля иногда на странностях. Например, настроение у того было чересчур переменчивое. Подвижность - тоже. И, списывая это на личные проблемы басиста и не влезая не в свое дело, изо всех сил старался отвлечь его разными способами. Это все помимо общих встреч группы. Однажды Толл засветился с одной и той же дамой в энный раз, что уже тянуло на постоянность. В тот день Юта сильно перепил, но по стечению обстоятельств Хиде не мог доставить его до дома сам. И тогда ритм-гитарист группы позвонил его брату. Тот, конечно, все бросил и сразу приехал – он был одним из первых, кто в группе сел за руль. На старенькой подержанной машине он быстро добрался до бара, где получил из рук Хошино своего маленького раздолбая. До парковки надо было еще дойти, поэтому Толл ничего лучше не придумал, чем просто устроить Юту у себя на спине, как когда-то в детстве, и направился к месту стоянки. И тогда уловил почти забытое чувство уткнувшегося носом брата в свой затылок. - Аники... – пьяно и тихо прошептал младший и обнял его за шею. - Зюзя, – устало бросил в ответ Толл. То, как они доехали до дома и что было после, конечно же, помнит каждый. Были и недопонимания и ссоры - но как без них? Мало ли что было. Важно то, что есть сейчас. А сейчас можно снова спать в постели брата, ощущая его руку у себя на талии, будить поцелуем и снова и снова перебирать его волосы, уже не очень мягкие от всех этих лаков и красок, возможно, не такие густые, как раньше. Но по-прежнему длинные, собранные либо в хвост, либо в гребень. Еще можно принимать вместе с Толлом душ. Раньше тот пытался не то протестовать, не то ломаться, но теперь никогда не возражает. А Ютаке нравится в жаркой запаренной ванне смывать пену от шампуня с волос брата, сидящего перед ним, пользуясь случаем, гладить его по лицу, плечам или спине. Нравится наблюдать за реакцией на эти ласковые прикосновения или уже далеко не невинные поцелуи в шею или висок. Конечно же, не выпуская из пальцев послушные черные пряди. А еще можно потянуть брата за кончик длинной челки во время просмотра кино. Несильно. Это такой безмолвный условный сигнал, после которого Толл обязательно повернется к Ютаке, улыбнется и словит поцелуй. Такой, после которого уже не сможет отстраниться. Иногда он дразнит брата, нарочно отклоняясь, но тот все равно получает свое. И снова пальцы пропускаются через волосы, снова нежности, от которых хочется мурлыкать. Юта очень дорожит этими моментами. Толл - тоже. И оба стремятся сохранить этот теперь общий секрет.