Попытка выжить

      Джунмен выгнал машину из гаража и ждал во дворе, пока Кенсу помогал Бекхену укладывать вещи.       — Все равно мне не нравится эта идея, — причитал старший.       — А битым быть нравится? — осторожно спросил Кенсу, виновато опустив взгляд.       Бекхен грустно улыбнулся.       — Возможно, ты прав, но мне все еще стыдно показываться на глаза Чонде, а окажись я в той деревне, он непременно об этом узнает.       — Но вы же ни в чем не виноваты, ваши родители решили все за вас. Мы, омеги — народ безвольный.       — Но вот ты же пошел против системы. Ты не сдался и получил награду в виде любящего Джунмена, а я… Я не смог. Ну и что с того, что Чонде мой альфа? Хансоль — мой муж, а это значит, что я принадлежу ему. Знаешь, иногда мне кажется, что я такой эгоист. Я пытаюсь свалить всю вину на Чена, пытаюсь обвинить его в том, что он даже не поборолся за меня, а потом тут же понимаю, что сам даже не намекнул ему о том, что меня что-то не устраивает. Я смирился, а он видимо решил, что мне здесь хорошо. Мы в расчете.       — И оба страдаете, — выдохнул Кенсу, взяв в руки чемодан старшего.       — Ну-ка поставь на место, он тяжёлый, а тебе еще детей рожать.       Кенсу погрустнел.       — У меня не может быть детей, — всхлипнул младший.       — Кто тебе сказал такую глупость? — возмутился Бекхен и обнял младшего.       — Но врачи, больница, я же попал в аварию…       — Я знаю твою историю, Кенсу, — улыбнулся Бекхен. — Джунмен много рассказывал о тебе. Я очень переживал, потому что на сыне лица не было. Я просил привезти тебя ко мне, но он не торопился. Я знаю, он много лет старался не показывать своих чувств к тебе, и лишь мне одному известно, что он пережил за эти годы. Но именно своей выдержкой он спас тебя, Кенсу.       Младший поднял на Бекхена заплаканные глаза.       — У Джунмена не было своего запаха, но он как губка впитывал чужие, а поскольку вы жили в одном доме, он просто пропитался тобой. Он бывал у меня каждый месяц, во время твоих течек.       Ты же знаешь, что запахи даны нам для того, чтобы привлечь пару для продолжения рода. Так вот у омеги, которая по каким-то причинам не может иметь детей, запах притупляется. Все естественные процессы идут в обычном режиме, вот только запах уже не вызывает влечения со стороны альф.       Когда Джунмен приехал в первый раз, твой запах был едва уловим, но с каждым годом он возрастал. Однажды я даже поинтересовался, не появился ли в его окружении новый омега, потому что я не мог поверить, что так можешь пахнуть ты. Джунмен усмехнулся и сказал, что никто ему не нужен кроме тебя.       Мысли в голове перепутались, поэтому я попросил Джунмена привести твою медицинскую карту. Он посмотрел на меня с подозрением, но просьбу выполнил. В тот день я впервые пошел к Чонде сам. Он был удивлен, но предложил войти.       — Этому мальчику поставили диагноз — бесплодие, но я не верю в это. Посмотри, что ты скажешь?       Я протянул ему твою карточку, он что-то долго читал, пару раз даже принюхивался, а потом усмехнулся.       — Бред! — сказал он. — Видимо те врачи просто сразу сдались. Успокойся, у твоего сына непременно будут дети, Авария была серьезная, после выкидыша организм начал сопротивляться природе и, возможно, найди Кенсу альфу и начни в дальнейшем жить взрослой жизнью, диагноз бы оправдал себя, но мальчик выжил, он позволил организму восстановиться и снова принять свою функцию деторождения. Омежка твоего сына был слишком юн для первой беременности, теперь же он созрел, а еще он встретил человека, которому захотелось подарить наследника.       — Откуда…       — Я знаю, что это омежка твоего сына? — улыбнулся Чонде.       Я кивнул и покраснел.       — Ответственный за операцию — Ким Джунмен, — ответил альфа, ткнув в строчку в тексте.       — Спасибо за все, — сказал, поднимаясь, я.       У самого входа я замялся, мне показалось, что я должен был это сказать.       — Джунмен… Он… Он мне не родной сын.       — Я знаю, — послышалось у самого уха, а я спиной ощутил жар его тела. — У тебя нет своих детей, но ты еще можешь это изменить. Наши болезни — это наши страхи. Ты боишься своего альфу, поэтому, как бы вы не старались, у вас ничего не получается. Отпусти свой страх, Бекхен-и.       — Он не мой альфа! — воскликнул я и выбежал из дома.       В тот же вечер Хансоль снова избил меня, почувствовав запах Чонде. Я хотел рассказать вам о том, что сказал Чен, но начались беспорядки, и Джунмену было не до меня. А вот сегодня вы оба здесь, поэтому улыбнись и успокойся, у вас с Джунменом все получилось!       Кенсу кинулся в объятия старшего и снова заплакал, он ведь уже и не надеялся, что его жизнь так крупно измениться. Любовь Джунмена, теперь эта новость. Омега улыбнулся, но слезы не могли остановиться. Бекхен гладил младшего по голове.       — А чего это вы тут сырость развели? — взволнованно спросил вошедший Джунмен.       — Ну… — растерялся Бекхен и посмотрел на Кенсу, который тихо шепнул «я сам». — Просто поговорили о своих проблемах.       — И сразу в слезы? Кенсу, ну ты чего?       Джунмен забрал свою омегу из рук Бекхена и крепко обнял. Омежка поднял на него счастливые глаза.       — Мённи, — сказал Кенсу, целуя альфу. — Я так тебя люблю, спасибо тебе!       Джунмен слегка покраснел, Бекхен улыбнулся и, взяв чемодан, пошел к машине. Кенсу нежно целовал своего альфу.       — Спасибо тебе за то, что не бросил, за то, что помог восстановиться, спасибо за ту маленькую жизнь, что зародилась во мне.       — Что?! — удивленно сказал альфа, посмотрев в большие глаза Кенсу.       — Благодаря тому, что ты был рядом, но не прикасался ко мне, организм смог восстановиться, у нас будет малыш, Мённи.       Джунмен подхватил омегу на руки и закружил по комнате, бесперебойно целуя.       — Родной, любимый! Я сделаю все, чтобы наш ребёнок родился в мирное время, я уничтожу тех, кто мешает нам жить.       — Нет, просто будь рядом и никогда не оставляй нас. Самое безопасное место для нас, только рядом с тобой.       Джунмен нежно поцеловал Кенсу. Они совсем забыли обо всем, пока не услышали крик, раздавшийся снизу.       — Папа! — подскочил Джунмен, и они с Кенсу побежали вниз.       Бекхен сидел на полу, рукой вытирая кровь с разбитой губы.       — Это куда это ты собрался? — спросил грозно стоящий в дверях альфа. — К докторишке своему намылился? Тварь!       Мужчина снова замахивается, но Джунмен перехватил его руку, в то время, как Кенсу пытался поднять Бекхена.       — А, сыночек явился, — усмехнулся Хансоль. — Давненько тебя не видел? Что, решил сбежать? Поднял на уши весь город, думал и отсюда незамеченным уйдешь? А я ведь знал, что ты здесь будешь, ты не бросишь папочку одного. Знаешь, зря ты это затеял, я уже давно состою в оппозиции, поэтому наши люди уже на пути сюда.       — Что тебе с этого? — спросил Джунмен, отпуская руку старшего и посмотрев на него ненавидящим взглядом. — Что ты получишь, избавившись от меня?       — У моего мужа больше не будут возникать мысли о побеге. И он, наконец, сможет подарить мне наследника. Зря что ли я построил такую империю.       — А честным ли путём? — спросил в ярости Джунмен, но почувствовал, что его дергают за рукав.       Обернувшись, он заметил напуганного Бекхена, чья щека уже успела опухнуть и начала синеть.       — Не нужно, — шепнул омега.       — Что не нужно? Защищать тебя? Господи, да как ты не понимаешь, этот человек портит тебе жизнь! Кенсу, уведи его в машину.       — Пусть только попробует сдвинуться с места, — грозно сказал Хансоль.       — Кенсу, идите!       Омежка привыкший слушаться Джунмена потянул хромающего Бекхена к выходу. Старший альфа хотел было преградить им путь, но Джунмен встал прямо перед ним, освобождая омегам дорогу.       — Ты нарываешься! — возмутился Хансоль.       — Я хочу вернуть все на свои места. Папа не сможет подарить тебе наследника, потому что он не доверяет тебе. А кто захочет растить ребёнка в таких условиях? Даже если он забеременеет, ты своими вечными истериками и побоями убьешь его.       — Ты же знаешь, что в нашем обществе беременная омега — священна.       — Я знаю, ты знаешь, а те люди, за которыми ты пошел, этого не знают. Они хотят заполучить власть любой ценой и ты, один из них. Ты пошел за ними, а значит, если прикажут, ты будешь убивать. Мой тебе совет, забудь о политике, найди свою омегу, и будьте счастливы. Отпусти нас.       — Бекхен принадлежит мне! — злился старший.       — Бекхен принадлежит Чонде! Как ты не поймёшь. Они любят друг друга, а тебя папа боится. Ты причина всех его несчастий. Оставь его в покое, иначе я за себя не ручаюсь.       — Угрожаешь, мне? — Хансоль непонимающе хлопал глазами. — Сучёнок! Я дал тебе кров, я дал тебе имя…       — А потом сам же прогнал и сам же проклял. Я ни перед чем не остановлюсь. Ты человек, который сделал больно тому, кого я люблю. А папу я люблю, и ты знаешь это, поэтому просто смирись. Или окажешься в лапах своих же подельников.       — Что ты имеешь в виду?       — Я о той части твоего наследства, которую ты спрятал от казны оппозиции. Ты не уплатил с неё налога. Между прочим, там не маленькая сумма. Хочешь, чтобы Джесок или кто там выше него, узнали о том, на какую сумму ты их нагрел?       — У тебя ничего не получится, щенок. По закону эта часть все еще не моя. Она принадлежит сыну моего брата. Только тогда, когда найдут его труп, это все будет принадлежать мне. Вот тогда-то я и буду платить налоги общине.       — Тогда почему ты так вольно ими распоряжаешься. Что уверен в том, что твой племянник мертв?       Старший альфа напрягся.       — Что ты знаешь? — спросил он, посмотрев на Джунмена.       — Многое, но не скажу ничего, потому что не считаю нужным посвящать тебя в это. И, кстати, не надейся, прибрать к рукам состояние брата у тебя не получится. Твой племянник жив, уже очень скоро он придет к тебе, чтобы расплатиться с тобой.       Джунмен развернулся и пошел к выходу, пользуясь тем, что Хансоль немного завис. Альфа влетел в машину, где, сжавшись, сидели омеги, и надавил на газ.       — Что ты с ним сделал? — спросил Кенсу.       — Заставил задуматься, — ответил Джунмен, унося своих любимых омежек подальше от этого места.       Сердце Бекхена трепетало. Неужели он так просто смог избавиться от ужаса, что преследовал его столько лет? Скорее всего это еще не конец. Главное, чтобы больше никто не пострадал. Кенсу крепко обнял старшего, Бекхен поцеловал младшего в макушку. Джунмен улыбнулся, глядя на них в зеркало.       В это время Чонде уже успел осмотреть Джонина, перетянуть ногу Сехуна, обработать рану Криса и завести поникшего Чанеля в свой кабинет.       — Может позвать остальных? — спросил он, видя, как нервно теребил свои пальцы Чанель.       — Нет, я еще не готов говорить об этом при всех.       — Но они должны знать, — сказал старший, сжав плечо Чанеля.       — Я знаю, но я так долго жил с этим один. Как вы поняли, что со мной происходит?       — Я врач, Чанель-и, цвет волос, цвет глаз, кожи, я могу, взглянув лишь раз, понять то, что человек нуждается в помощи. Расскажи мне.       — Да, сейчас, нужно собраться с мыслями.       Чанель опустил голову и тяжело вздохнул. В этот момент Чонде впустил в кабинет Джонина и усадил его в свое кресло.       Букет лилий, стоящий на столе, хорошо маскировал запах омеги, который с беспокойством смотрел на своего альфу.       — Что бы он ни говорил, молчи, пока я не разрешу сказать тебе хоть слово. Это будет трудно, но вы справитесь, — шепнул Чонде Джонину и, уловив легкий кивок, громко продолжил. — Начни с чего-нибудь простого Чанель-и.       — Да, это началось, когда мне исполнилось пять лет. В тот день мы с братом много бегали, играли, видимо я утомился, вокруг все поплыло, и я потерял сознание. Очнулся в больнице, рядом со мной сидел зареванный папа.       — Прости, прости меня Чанель-и, — шептал он, а отец нежно гладил его по голове.       — Папочка, не плачь, — шепнул я.       Они сразу обратили на меня свое внимание, с того дня я чувствовал себя словно в сказке. Они не давали мне переутомляться, кормили, заботились, а я не мог не нарадоваться этому, пока случайно не стал свидетелем одного разговора.       В тот день к нам пришел доктор. Он часто навещал нас и обследовал меня, вот и тогда, закончив осмотр, ушел с отцом. Мне было скучно, поэтому я решил найти брата. У кабинета отца меня отвлек голос доктора и тихие всхлипы папы.       — Простите, но я ничем не могу вам помочь. Ваш старший сын бета и этим все усложняется. Будь он омегой, было бы проще. Сейчас спасти Чанеля может только переливание крови, в клетках которых будет тот ген, которым обделён мальчик. Я уже говорил, что его проблема в том, что в клетках его крови количество гена отвечающего за оснащение крови кислородом ничтожно мало. У альф этот ген врожденный и стабильный, у омег он может изменяться. Видимо при зарождении плода у папы ребёнка этот ген не выработался, поэтому ребёнок не получил его в нужном количестве.       — Это я виноват, — шептал папа.       — Успокойся, ни в чем ты не виноват, — отвечал отец.       — Есть единственный способ спасти мальчика, найти родственные клетки, которые организм Чанеля отторгать не будет.       — Я могу стать донором? — спросил папа.       — К сожалению, нет, ваша кровь все еще не возобновила выработку этих клеток. Я уверен, что мальчик сможет жить, но когда запас этих клеток в его организме иссякнет, он погибнет.       — Доктор, но ведь есть какой-то шанс?       — Да, но не знаю, сможем ли мы воспользоваться им.       — Что вы имеете в виду?       — Чанеля сможет спасти лишь его собственный ребёнок, родившийся омегой.       — Но… — плача сказал отец. — Чанелю еще самому всего-то восемь лет.       Наступила тишина, а я начал задыхаться. Я могу умереть, я должен жить с мыслью о том, что каждый мой день может стать последним.       — Запомните одно, — сказал доктор. — Вашему сыну ни в коем случае нельзя пускать кровь. Раны, порезы, царапины, все это может стать последней каплей его и так хрупкой жизни.       Боже, мне было всего восемь, но я почувствовал себя стариком, которому осталось пару часов. Я плакал, меня трясло, я убежал во двор и долго смотрел на свои вены. В них текла плохая, больная кровь, которая была для меня, как бомба замедленного действия, как разрушающий со временем яд.       Брат нашел меня там и долго пытался выяснить, почему я плачу, а я просто уткнулся в его грудь и молчал.       Отца не было несколько дней. Папочка старался меня ничем не обделять, а потом… Потом их всех не стало, в один день, разом. А я решил, что выживу, обязательно выживу и уничтожу тех, кто так жестоко поступил с родными мне людьми. Я побежал к своему дяде, ведь была вероятность того, что я смог бы остаться у него, а еще у него мог родиться ребёнок. Ведь любой родственник-омега мог спасти меня, но дядя прогнал меня, оставил умирать, забрав себе все, что принадлежало нашей семье. Мне повезло, что улица не убила меня и я смог дожить до того дня, когда я встречу того человека, который может подарить мне жизнь.       — Ты же знаешь, что Джонин особенный. У вас есть всего лишь 10 процентов из ста, — сказал Чонде, поглаживая по спине Джонина, который молча плакал.       — Знаю, но я должен был попробовать, потому что не могу оставить его одного. Я его слишком люблю. Если я умру раньше, чем родиться наш малыш или если он родится бетой, мой мальчик не останется один, с ним всегда будет частичка меня.       Слезы текли по щекам Чанеля, но он пытался стереть их со своего лица.       — Я не хочу покидать этот мир, но меня никто не спросил. Я должен оставить после себя хоть что-то, — говорил Чанель дрожащим голосом. — Пусть это будет любовь, которую я успею подарить своим дорогим людям.       Чанель зажмурился.       — Ты чувствуешь боль в последнее время? — спросил Чонде.       — Это трудно назвать болью, — сказал Чанель. — Я стал чаще задыхаться ночью. Крис всегда спрашивал, почему не хочу садиться за руль. Я отвечал, что меня мучают головокружение, и не врал, просто я не упоминал, что они начинаются от волнения, которое я испытываю. Кровь в венах начинает бежать быстрее, кислорода не хватает, я боюсь отключиться за рулем. Иногда меня посещает мысль о том, ну как, почему отсутствие каких-то миллиграмм крови так быстро убивают меня? Почему я?       — Этот случай не предсказуем Чанель-и, никто не может предположить в какой именно период выработка этого гена у омеги прекращается, это нельзя угадать…       — Тогда мне стоило вообще не появляться!       Чанель подскочил на ноги и посмотрел на Чонде, рядом с которым сидел заплаканный Джонин. Вся ярость альфы сошла на нет.       — А… Что он…       — Я подумал, что он должен знать, — сказал Чонде. — Не думаю, что ты бы сам решился рассказать ему все это.       — Джонин-а, я…       Омега сорвался с места и накинулся на альфу слабо ударяя его ладошками по груди.       — Почему ты молчал? — кричал Джонин. — Почему? А вдруг бы однажды тебе стало плохо, а я не знал бы что делать? а вдруг ты бы нечаянно порезался, а вдруг…       — Милый, прости, — говорил Чанель, крепче прижимая младшего к себе.       — Джонин успокойся, если ты будешь нервничать, ты навредишь своему ребёнку, а твоему альфе я помогу. Я обещаю, что до появления вашего малыша, всеми правдами и не правдами сохраню ему жизнь, — сказал серьёзно Чонде.       — А если… — шепнул Джонин. — Если я не смогу, если это будет не омега.       — Мы будем любить его любого. А если что, попробуем снова. Ты же не оставишь меня? — спросил Чанель.       — Ты противоречишь сам себе, — сказал Джонин, спрятав лицо на груди своего альфы.       — Мы должны верить, Джонин-а, у нас нет другого выхода.       В это время Крис и Сехун на скорость уплетали сладости на кухне.       — Почему они там так долго? — спросил Сехун, зевая.       — Видимо важный разговор, — ответил Крис.       — А тебе не интересно, что там?       — Если мне нужно это знать, Чанель расскажет, а если не рассказывает, значит время еще не пришло. Мы научились чувствовать друг друга. Я знаю, что он скрывает. Однажды ночью ему было плохо, он задыхался, я пытался его разбудить, а он что-то шептал, вот тогда я стал случайным слушателем его тайны. Правда, он не помнит этого.       — Расскажи, — проныл Сехун, укладывая голову на свои руки.       — Тебе такое противопоказано, — сказал Крис. — Маленький еще.       Сехун фыркнул, а потом снова зевнул.       — Устал, может, пойдешь, ляжешь?       — А ты пойдешь со мной?       — Нет, я дождусь остальных.       — Тогда я тоже буду сидеть.       — Вредина, — сказал Крис, показывая Сехуну язык.       — Сам такой, — ответил младший. — Ты утверждаешь, что я ребёнок, а сам то.       — Мне двадцать лет, — возмутился Крис.       — В каком месте? — усмехнулся Сехун. — Мозги у тебя пятилетнего ребёнка.       — Ах ты, мелкая зараза, — сказал Крис, подскакивая с места, и с улыбкой побежал за Сехуном, который пытался спрятаться в гостиной.       Они носились по дому, пока обессиленный Сехун не рухнул на диван.       — Я сдаюсь. Ты правда старше, и сильнее, и красивее, и умнее — тараторил Сехун, забираясь на колени к пытающемуся отдышаться Крису.       — То-то же, — усмехнулся альфа.       — Чего это вы тут устроили? — улыбнулся Чонде, выходя из кабинета.       — Да так, легкий марафон, — сказал Крис, дотрагиваясь губами до лба Сехуна, ему показалось, что он был немного горячее обычного. — А где Чанель с Джонином?       — Я отправил их спать. Джонин немного переволновался, — ответил Чонде, усаживаясь рядом с младшими.       — Как он воспринял? — спросил Крис, наблюдая, как Сехун устроился в его объятиях и начал засыпать.       — Ты знаешь? — удивился Чонде.       — Чанель сам проболтался, в бреду, во время одного из приступов.       — А, понятно. Джонин сильный мальчик, к тому же еще не все потеряно, — сказал Чонде. — Можно я тебе кое-что скажу?       — Сейчас, только отнесу Сехуна в спальню, — сказал младший, прижимая к себе заснувшую омегу.       — Хорошо.       Крис поднялся на второй этаж в выделенную им спальню и положил свою омежку на кровать.       — Крис, — сонно сказал младший.       — Спи, родной, я скоро приду.       — Не уходи, — слезно сказал Сехун и поморщился.       — Что-нибудь болит? — с беспокойством спросил старший.       — Нет, все хорошо, просто…       — Просто что? — забеспокоился Крис.       Сехун посмотрел на него своими глазками. В полумраке Крису показалось, что они сияют.       — Нет, ничего, — улыбнулся Сехун. — Иди, только возвращайся скорее.       — Спи, — сказал Крис, осторожно целуя мальчика в лоб, и пошел в гостиную к Чонде.       — Уснул? — спросил Чен, когда младший спустился вниз.       — Почти. После того, что случилось с его семьёй, он боится спать один.       — Крис, что ты к нему чувствуешь? — спросил вдруг старший.       — Я… Я люблю его, — ответил альфа.       — Но ты же понимаешь…       — Да, понимаю. Ему всего восемь лет, но ведь любовь не имеет возраста.       — А что ты скажешь насчет влечения, желания?       — Я смогу себя контролировать, если вы об этом.       — Шесть, а то и семь лет? — с сомнением спросил Чонде.       — Хоть десять, — ответил Крис. — Я понимаю всю ответственность, что взял на себя, но поймите и вы меня, он мой омега. Ч не могу отказаться от него. Вы бы отказались?       — Я смирился, — усмехнулся Чонде.       Крис непонимающе посмотрел на старшего.       — Мой омега замужем за другим, — ответил Чонде. — Видимо его такой расклад устраивает.       Во дворе затормозила машина. Альфы настороженно переглянулись. Чонде подошел к двери и нерешительно открыл её.       — Джунмён? — удивленно воскликнул старший.       — Джунмён, вы живы! — радостно сказал Крис.       — Слава Богу, вы тоже, — улыбнулся альфа.       Следом за Джунменом в дом вошли Кенсу и Бекхен.       — Боже мой! — воскликнул Чонде, закипая от ярости, видя синяки на своей омеге. — Что случилось? Кто посмел?       Кенсу отпустил старшего и Бекхен неосознанно кинулся на шею Чонде и заплакал. Альфа несмело прижал его к себе.       — Вот теперь все правильно! — улыбнувшись, шепнул Джунмен.