Birds in the night

В душе моей безгрешное прощенье, Не радость, нет, - покой души бесстрастен, Хоть в черный день я полон сожаленья, Что из-за вас глубоко я несчастен. Я стою, сейчас, вот здесь, смотрю на воображаемого тебя и пытаюсь дотронуться до твоего несуществующего лица. Восстанавливаю в памяти твои глаза, сердце все сжимается и как будто замирает. Воображаемый ты улыбаешься очень пусто, бессовестно топчась по моим только успокоившимся нервам. Кажется, у меня трясутся руки. «Ты» смотришь на меня также пусто, как и улыбаешься. Твои глаза, обычно искрящиеся и добрые, сейчас не выражают абсолютно ничего. Мое сердце становится каменным. Что-то внутри говорит мне, что это не ты. Вы видите: не ошибался я, Когда в печали говорил порой: Блестят у вас глаза, очаг былой Моих надежд, измену затая. Наверное, я был одним из тех, кто из всех твоих сущностей знал тебя настоящего. Ты не боялся быть собой при мне. Увидев тебя впервые, я не думал, что ты, это действительно То Существо, которое может являться кем-то особенным. Просто ты чувствуешь близость с ним и это внезапное притяжение помогает тебе на хрупком мостике, не позволяя упасть. Тот ты, что вижу я сейчас,– не Ты. Не Ты. И клялись вы, что лживо это слово, Ваш взор горел, как пламя в новой силе, Когда в него ветвей подбросят снова. Люблю тебя! Вы тихо говорили. Помню, как каждый раз, когда ты говорил о своей симпатии и любви ко мне, внутри расцветала весна, а Везувий засыпал сразу же, позволяя спастись Помпее. Ты знал, каким я был. Загнанным и измученным серо-черным миром злобным крысом. И тут ты, такая красивая и бесстрашная грациозная мышка, подошла ко мне на расстояние ближе, чем миллиметр. Почему я так доверился тебе? Ты ведь оставил меня. Оставил так же, как оставляли все. Но тебя ли винить? Не знаю, может, ты этого хотел. А может, и нет. Не знаю. Ничего не знаю. Ты протягиваешь ко мне руки. Еще звенящую последним поцелуем, Я голову свою вам уроню на грудь. Пусть буря замолчит, которой я волнуем, А вы, закрыв глаза, позвольте мне уснуть. Я бы обнял тебя. Я помню эти объятия. Я помню твой запах. Он до сих пор стоит в нашей квартире, где никого не было уже несколько лет. Со дня твоего ухода. Я не могу туда зайти, потому что, побывав там однажды, я понял, как он убивает. Убивает полностью все. Воздух, предметы, стены сужаются, а вспоминается при взгляде на потолок твой голос и наши разговоры. Убивает вся наша атмосфера. Наш воздух, которым мы дышали, как из одних легких, губителен для одного. Я помню, как ты прижимал меня к себе ночью. Я помню твою холодную кожу. Я помню твои губы, чуть содрогающиеся от боли, которую ты ощущал, когда я рассказывал о своей жизни. Я все помню. И я для глухоты молчанья неземного! ГНЕВ, ИСКУШЕНИЕ и СКОРБЬ о днях былых! Умрите, Голоса, чтоб не воскреснуть снова! Вы - смертны! вы - мечта! вы - звук пустой! вы - слово! Риторика греха! метафоры без крыл! Умрите, Голоса, чтоб не воскреснуть снова! Гнев. Страх. Ужас. Боль. Вроде, как и было. Всю жизнь до нашего знакомства. Пять лет и все повторяется. Кто говорил, что ничто не вечно? Боль – это навсегда. Во всех людях, которые проходили мимо, когда я изредка выходил на улицу, я искал тебя. И где-то через несколько минут до меня доходило, что таких, как ты, просто не существует. Я помню твой смех и голос, с которым ты говорил свою коронную фразу: «Я не единственный, а просто смертный ангел, освещающий свой мир, которого нет больше ни у кого, кроме меня». Я пытался забыть это. Но нет. Ангел. Мой ангел. Тебя нет, мир больше некому освещать. Твой мир падает в пропасть, у которой нет конца. Я более не тот, каким когда-то был. Умрите же во мне, в немой тиши могил, Под тайные мольбы души перерожденной! Я сердцем, я душой не тот, каким я был! В жизни у меня стадии две: «до» и «после». Сейчас стадия «до». Которая продлится всю жизнь. Стадия «до» убивает, потрошит, забавляется, холодеет еще больше от твоей беспомощности и аккуратно вырисовывает ножом на тебе узоры, не давая сознанию отключиться. Стадия после – это Ты. И я даже не смогу описать, каким я был в стадии «после». О Боже, Ты меня любовью ранил, И эта рана вся еще дрожит! О Боже, Ты меня любовью ранил. О Боже, Ты меня постигнул страхом, И след ожога - как гремящий гром! - О Боже, Ты меня постигнул страхом. Я боюсь. Мне поистине страшно теперь. Воображаемый ты все так же стоит с вытянутыми руками, теперь что-то говоря, еле шевеля губами. Я не хочу на это смотреть. Уйди, я знаю, что это не ты. Ты и сам знаешь, что ты ничто, что ты не тот, кем хочешь быть. Оставь меня. Дай моей душе гибнуть в одиночестве, оставив в живых бледное существо, обтянутое кожей, которое живет от рассвета до рассвета и ждет лишь конца этого хаоса. Вот взор, вперявшийся на заблужденья, Пусть слепнет он в молитвенных слезах! Вот взор, вперявшийся на заблужденья. Не ты приближаешься на сантиметр. Твой пустой взгляд еще больше убивает. Что ты хочешь этим сказать? Ты ведь не стал бы издеваться надо мной просто так. Ты что-то хочешь сказать. Появись ты настоящий, чтобы я увидел твои глаза. Их мне не хватает. Тебя мне не хватает. Настолько сильно нет твоей души рядом, что мне кажется, я тону в этом море бессмыслия и пустых фраз. Все это знаешь Ты, все это знаешь, И то, что я беднее всех других! Все это знаешь Ты, все это знаешь. Но что могу, все отдаю Тебе. Не знаю, помнишь ли ты наш первый поцелуй. Я помню, что ты тогда будто отдал мне половину своего внутреннего солнца, которое осветило меня и заставило забыть о горе. Ты никогда ничего у меня не отбирал, все пять лет. И именно тогда, когда я уже было понял, что все это навсегда… Ты отнял у меня себя. И я не виню тебя, ты ведь этого не хотел. Не ты исчезаешь. Я смотрю на выгравированную надпись твоего имени и дату. Каллиграфический почерк. Серый камень, в цвет неба в наш день знакомства. Не помню, обращал ли я внимание на его цвет, когда был с тобой. Разворачиваюсь спиной к камню и сердце леденеет. Теперь у меня в районе груди не вечный двигатель, а камень, покрытый льдом. Я не верю, что это дал мне ты, мой Ангел. Мое Солнце. За моей спиной снова возникаешь воображаемый ты. Я чувствую на себе взгляд живых глаз. Оборачиваюсь. Ты, настоящий ты, похожий на того, что только что пытался что-то сказать от твоего имени. Ты так же, как он, стоишь, вытянув руки. Я бегу к тебе в объятия на блеск любимых глаз. Попадаю в твои сети. …Меня больше нет. Я по-настоящему счастлив.