Не верю

- Я тебя люблю. - Я тебе не верю. Джерард открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но Фрэнк его уже не слушает, затыкая поцелуем — целует грубо, напористо, собственнически, сминает и кусает чужие тонкие губы. Фрэнк не слушает, он ничего не хочет слышать. Слова — лишние, лишние, слова ничего не значат, слова — пустышки, слова — продажные. Какой толк от слов, если еще вчера Джерард уверял его в том, что они всегда будут вместе, а сегодня он уже надевает кольцо на безымянный палец Линдси? Какой толк от слов, если они идут в разрез с действиями? Фрэнк не слушает, он не хочет слушать, он не хочет больше ничего слышать. Джерард всегда болтает слишком много и не по делу, а Фрэнк сейчас не хочет ничего слушать. Пока Джерард рядом, пока он тут, в зоне досягаемости, нет никакого желания слушать его речи. Сейчас, когда все так круто поменялось, когда Джерард стал официально «чьим-то», какие уж тут могут быть слова, оправдания, обещания? Пока Джерард рядом, Фрэнк не может думать ни о чем. Ему жарко, его лихорадит, его трясет, и он абсолютно себя не контролирует. Ему обидно, больно и горько, ему очень горько, и эту горечь он щедро отдает Джерарду, целуя его так грубо, впечатывая его в стену. Он знает, что Уэй сейчас так же разбит, чтобы хоть как-то сопротивляться грубости, он знает, что Уэй позволит ему все. Фрэнк зол, чертовски зол, он с силой стискивает запястья Джерарда, поднимая их над его головой, больно ударяя о стену, чем вызывает тихий жалобный вскрик. Фрэнка лихорадит, он не справляется с собственными руками, поэтому расстегнуть пуговицы на чужой рубашке — это слишком непосильная задача, и маленькие черные пуговки градинами стучат по паркетному полу. Фрэнк все сжимает запястья Джерарда, отчего тот закусывает губу и непроизвольно откидывает назад голову, зажмуриваясь. Фрэнк кусает открытую шею — больно, до ярких отметин, которые не сойдут еще долго. Он с силой проводи пальцами по обнаженной груди, кажется, даже царапая ее до крови, но его это мало интересует, он опаляет горячим шепотом ухо Джерарда, ловко расстегивая ремень на его джинсах. - Я все равно тебе не верю. Что бы ты мне теперь ни говорил, Уэй, в чем бы ты мне ни клялся. Я тебе все равно не верю. Фрэнку больно. Больно и горько. Этот человек — его, какое право имеет кто-то забирать его? Этот человек принадлежит ему, принадлежит давно, принадлежит душой и телом, и Фрэнк точно знает это. Он знает, что Джерард всегда будет принадлежать ему, хоть он и говорит, что больше никогда ему не поверит. Но слова — пустые. Этот человек — его, Фрэнк имеет на него все права. И он хочет, чтобы все об этом знали и помнили, поэтому беззастенчиво оставляет на податливом теле свои метки, которые никак нельзя скрыть. Он зол, он обижен, и ему чертовски горько, его переполняет это сочетание агрессии и любви, и да, он сейчас отыгрывается сейчас на Джерарде. Они так и не ушли дальше порога квартиры Фрэнка, в паре сантиметров от вжатого в стену Джерарда — входная дверь, но дальше уйти невозможно. Джерард кричит в голос, до крови царапая обнаженные плечи Фрэнка, с силой бьется затылком о стену так, что в уголках глаз собираются слезы. Айеро знает, что причиняет ему боль, но даже не думает останавливаться или хотя бы замедлиться, наблюдая, как Джерард закусывает губу, сдавливая ее зубами сильнее, сильнее, даже не замечая, как рвется кожа и по подбородку вниз бежит тоненькая струйка крови. У Фрэнка заняты руки, заняты Джерардом, и если он его сейчас отпустит, они обязательно упадут вместе, поэтому он просто слизывает алые капли, накрывая искусанные губы своими, стараясь целовать нежнее, стараясь отвлечь Джерарда от боли, хотя, черт возьми, он ее заслужил. По телу Уэя пробегает дрожь, он еще сильнее стискивает Фрэнка в объятиях, глухо стонет ему в рот так, как умеет стонать только этот чертов Уэй, так, что у Фрэнка окончательно рвет крышу. Они стоят прижавшись лбами, не в силах отпустить друг друга или хотя бы отлепиться от стены: виноватые, растерянные, злые, обиженные, опустошенные и уставшие, влюбленные. У Джерарда не перестает течь кровь из прокушенной губы, и Фрэнк аккуратно стирает кровавые дорожки дрожащими пальцами. Уэй измученно улыбается, перебирая пальцами волосы на затылке Фрэнка. Кожа Джерарда пестрит от обилия ссадин, царапин и синяков, а еще у него болит спина и все, что ниже спины, но он не перестает улыбаться, глядя на Фрэнка, которого все еще разрывает от противоречивых эмоций, он нежно гладит его горячую кожу, успокаивая. - Я все равно тебя люблю, Фрэнки. Я тебя люблю. Спустя длинную череду месяцев и таких встреч Фрэнк будет стоять на пороге дома Уэев с букетом в руках, широко улыбаясь. Дверь ему откроет Линдси, непонимающе глядя на Айеро, но потом улыбнется дружелюбно, пропуская его внутрь. Самым смешным для Фрэнка всегда было то, что Лин, словно ни о чем не догадываясь, очень его любила и считала другом семьи. Фрэнку хотелось смеяться до истерики. - Привет, Фрэнки. А что за повод? - Привет, Лин. Ну, не мог же я не поздравить лучшего друга с будущим прибавлением в семействе, - Айеро протягивает букет девушке, и лицо ее кажется таким милым, когда Линдси счастливо улыбается, обнимая Фрэнка. - Спасибо тебе. - Признавайся, кого вы больше хотите: мальчика или девочку? Лин пожимает плечами, пряча улыбающееся лицо в букете. - Ты же знаешь, мы будем рады и мальчику, и девочке. Иди пока в гостиную, Фрэнк, Джерард тоже там. Я накрою стол и позову вас, хорошо? Айеро кивает. Джерард сидит прямо на полу, разбирая листы с карандашными набросками. Услышав Фрэнка, он резко поднимает голову, пару секунд неотрывно глядя в ореховые глаза, потом опускает голову, закрывая лицо длинной челкой, и Айеро видит, как судорожно он сжимает в руках лист плотной бумаги. Фрэнк опускается рядом, так, что колени соприкасаются. - Ты даже не потрудился сказать мне. - Я хотел, но... Я просто не мог. - Действительно. Может, ты хотел сказать мне, когда твой ребенок закончит выпускной класс? Джерард не может поднять головы, хотя в голосе Фрэнка нет ни капли осуждения. Но он не может. Уэй тянет руку и по-детски тычет пальцем в коленку Айеро. - Прости меня, Фрэнки, - он наконец поднимает голову, встречаясь с внимательным взглядом ореховых глаз. - За всё прости. Я никогда не перестану любить тебя. Айеро открывает рот, чтобы что-то сказать, но его прерывает звонкий голос Линдси, зовущий их на кухню. Вечером, после дружеских посиделок, они с Джерардом выходят на крыльцо покурить. Линдси в гостиной перед телевизором, удобно расположилась в коконе из одеял и подушек и ей, кажется, уже совсем нет дела до них обоих. Джерард крутит сигарету в руках, так и не прикурив, Фрэнк стоит рядом, запрокинув голову и выдыхая дым в вечернее небо. - Я тоже хотел тебе кое-что сказать. - Что? - Мы с Джам назначили дату свадьбы. У Джерарда в руках ломается сигарета. - Ког... - голос подводит Уэя, срываясь на хрип, и он откашливается. - Когда? - Через два с небольшим месяца, - затягивается Фрэнк. - Ты ничего не хочешь мне сказать? - Я не знаю, что сказать, - честно признается Джерард. Айеро усмехается. - Даже не скажешь, что все равно будешь меня любить и принадлежать только мне? Джерард хватает и крепко сжимает его запястье. - Ты и так это знаешь. Фрэнк, отбросив окурок, тянет Джерарда за футболку на себя, крепко прижимает к себе худое тело, уже на уровне интуиции находя такие знакомые губы. Когда Айеро сцепляет руки на талии, Джерарда, он буквально чувствует, как расслабляется в его объятиях напряженное тело, прижимаясь ближе к нему, руки обнимают шею, и Уэй податливо приоткрывает рот, впуская Фрэнка внутрь. Его мелко трясет, поэтому Фрэнк без стеснения запускает руки под футболку, согревая холодную кожу. - Наверное, теперь моя очередь говорить, что я все равно люблю и буду любить только тебя? - спрашивает Айеро после, поглаживая большим пальцем тонкую кожу на шее любовника. Джерард качает головой, грустно улыбаясь. - Не надо. Я и так тебе верю. - Ты сошел с ума. - Нет. - Ты на собственной свадьбе. - Да. - У тебя на улице куча гостей и твоя жена, которых развлекает мой брат со своей группой музыкантов. - Да. - Моя беременная жена где-то там же. - Да. - Мы на втором этаже твоего дома в... Серьезно, мы в библиотеке? - Да. - Твою мать, я не собираюсь заниматься с тобой любовью на виду у классиков мировой литературы. Фрэнк весело фыркнул. - Значит, предыдущие пункты тебя не смущают? - поинтересовался он. - Я не... Айеро, это запрещенный прием! - возмутился Джерард. Фрэнк рассмеялся, щекоча дыханием чувствительную кожу шеи. - Я знаю все твои слабые места, не так ли? - он сел на диван, потянув Джерарда за руку и устраивая его удобней у себя на коленях. - У тебя чертовски хорошее настроение, - не преминул заметить Джерард. - Я просто немного пьян. Уэй промолчал. В прошлый раз, когда во время их встречи Фрэнк был «немного пьян», это вылилось в грандиозный скандал с погромом в мастерской Джерарда, взаимными оскорблениями и пощечинами, разодранными картинами, словами извинения, слезами и примирительным сексом. Классика жанра. - Это цинично — изменять Джам в первый же день вашего официального брака. Даже в первые часы. Фрэнк оторвался от расстегивания пуговиц на белоснежной рубашке Джерарда. - Ты издеваешься? Кажется, ты женился на Лин через несколько часов после того, как обещал, что всегда будешь только моим, - напомнил Фрэнк. - Я не лгал тебе, ты ведь знаешь. Я всегда буду принадлежать только тебе. - Я тебе не верю. Ты уже никогда не будешь только моим. Джерард любит возиться с Майлзом. Тому едва исполнилось 2 года, но дядюшку Джи он слушает даже лучше, чем маму и папу. Деловитая Бэндит, которой 4, учит мелкого товарища жизни. Джерард готов сутками зависать с детьми, потому что он очень любит дочку и очень любит Майлза, который как две капли воды похож на отца и внешностью, и характером, и его отца Джерард тоже очень и очень любит. Они почти идеальный пример двух семей, которые дружат уже не первый год. Если, конечно, отбросить тот факт, что отцы этих семейств влюблены друг в друга уже бессчетное количество лет. Это было не тем, чего они когда-то так хотели. Это было совсем не тем, о чем когда-то мечтали, сидя вдалеке от чужих глаз на крыше какой-нибудь высотки. Это было совсем не тем. Но это было. И в этом были и свои плюсы тоже. И прошедшие года не избавили от сожаления о том, как могло бы быть. Никогда уже не избавят, наверное. Но эти же года научили прощать друг друга. Прощать и ценить то, что есть. Они ведь по-прежнему были друг у друга. В их звукозаписывающей студии темно и тихо, а маленький старый диван слишком жесткий и неудобный. Джерард сопит рядом, вклинившись между спинкой и Фрэнком, и Айеро кожей чувствует его улыбку. - Ты хоть когда-нибудь задумывался о том, что это не честно? Джерард шумно выдыхает ему в плечо. - Мы не виноваты. А даже если в этом кто-то и виноват, то не ты точно. Я был слишком труслив, чтобы признаться, и слишком слаб, чтобы отпустить тебя. - Ты думаешь, я бы ушел? - Я не хочу об этом думать. Я по-прежнему слишком слаб, чтобы отпустить тебя, - улыбаясь, говорит Джерард. - Я никогда не смогу этого сделать. Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю. В глазах Уэя зажигаются лукавые огоньки. Он приподнимается, нависая над Фрэнком, пробегаясь прохладными пальцами от плеча и вниз. - Докажи, - шепчет Джерард прямо в приоткрытые губы. - Я не верю тебе. Это никогда не закончится.