Язык сердца и кулака

Меня ждали. Въехав на пыльный склад, я поцарапал заднее крыло, слыша скрежет металла. Поежившись, я остановил боевой танк, который только выглядел, как машина. Не выключая зажигания, я вышел к корейцам. - Где вторая? – тут же подошел Чхве ближе. Я бегло осмотрел склад, стараясь увидеть Хи Су. - Где он? – не выдержав, спросил я. Моего корейца вытащили из дальней комнаты. Выглядел он неважно, но был в сознании. Кровь была на всей его одежде, она была в волосах, придавая корейцу страшно измученный вид. - Так где вторая машина? – снова спросил Чхве. Я видел, что он напряжен. Как и все в этом помещении. Непростая сделка, и они слишком много поставили на меня. - В надежном месте. Если я сейчас не заберу Хи Су, то ты ее не увидишь, - выдвинул я ультиматум. Какая-то здравомыслящая часть моего сознания понимала, что я лишь напрасно понтуюсь, но эта бравада хотя бы не подпускала ко мне близко страшную панику, от которой единственное, на что я был бы способен, так это кричать. Чхве засмеялся. - Ты издеваешься? - зло процедил он, достав пистолет. Я задышал чаще, но и шагу не сделал. Плевать. Теперь уже что будет. - Отдай мне Хи Су, - повторил я твердо. От громкого выстрела я зажмурился. Мне показалось, что меня уже убили. Но когда открыл глаза, оказалось, что еще все живы. А стреляли откуда-то снаружи. Петр. Я облегченно перевел дыхание. Но рано радовался. Чхве приставил дуло пистолета к моему виску. - Петр Малиновский. Забавно, что мы встретились с тобой при таких обстоятельствах, - произнес он громко, смотря по сторонам. – Не сомневайся, что я успею пустить пулю в голову твоего сына. Молчание. Тишина была нереальной, густой, физически давящей на барабанные перепонки. Я смотрел на Хи Су, на его прикрытые веки, приоткрытые губы, на эту кровь, сгустками окутывающую его, на его полуопущенные ресницы. Ему больно и тяжело. Мне до чертиков хотелось взять оружие и перестрелять их тут всех за то, что они так обходятся с Хи Су, но отец мне часто раньше говорил, что я в любой ситуации при встрече с противником сильнее меня должен оставаться холоднокровным. Чувства только мешают, они застилают глаза и служат первым признаком поражения. - Отдай мне Хи Су, и мы разойдемся, - собрав волю в кулак, произнес я твердым голосом. – Другой вариант. Ты можешь убить меня, а тот снайпер, что пришел со мной, замочит всех вас до одного. Он, по-моему, сегодня в ударе. Результат плачевен – машины достанутся копам, которые тут будут уже через несколько минут. Снова тишина. Раздумья Чхве отражались на его лице. Скрип шин по гравию вывел всех из задумчивости. У меня по коже пробежали мурашки, когда я увидел, как из нескольких бронированных машин к складу бежала целая группа вооруженных мужчин. - Всем стоять на месте! У меня колени подогнулись, когда я услышал голос Шилова. Живучий же гад. Чхве реагирует моментально – дергает меня на себя и берет в заложники. - Всем сложить оружие, - произносит по-корейски какой-то мужик в пиджаке, идущий рядом с Шиловым. Всех людей Чхве скручивают, вжимая лицом в пол. Я, с приставленным к виску дулом пистолета, смотрю, как выносят со склада Хи Су, и чувствую облегчение. - Отпусти его, - поднимает оружие Шилов и направляется к нам. Я кожей чувствую растерянность и злобу Чхве. Он сейчас меня прикончит просто из мести. Но мне почему-то не страшно. Я провожаю взглядом носилки с Хи Су и могу думать только о том, что с ним теперь все будет хорошо. - Миш, ты мне веришь? – неожиданно на русском заговорил Шилов. - Нет, - с полной уверенностью отвечаю я. - Если кто-либо сделает шаг, я убью его! – Больно впившись в меня пальцами одной рукой, Чхве сильнее вдавил дуло мне в висок. Казалось, что он сейчас продырявит меня без пули. Шилов прилагал усилия, чтобы просто держать оружие на прицеле. Я знал, в чем причина – ранение. - Миш, доверься мне. Все будет хорошо, - улыбнулся Шилов. Что-то мне подсказывало, что он не очень хорошее задумал. Резкая боль в плече выбивает почву из-под ног. Я на автомате заваливаюсь в сторону, хватаясь за простреленное плечо, одновременно с этим слышу еще один выстрел. Чей-то крик. Я ничего не успеваю понять. Еще два выстрела звучат практически одновременно. Чхве как-то от меня отлипает, но я в сию же секунду попадаю в объятия Шилова. Мент странно прижимает меня к груди, закрывая спиной от корейца. Я сжимаюсь в комок от шума. - Вот и все. А ты боялся, - держа меня за плечи, тихо произнес Шилов. Его пальцы неожиданно нежно касаются моего лица. У меня дыхание перехватывает. И трясет всего. На его груди расплывается алое пятно. – Прости за последнюю встречу, хорошо? – на его бледном лице появляется улыбка. Я и слова сказать не могу. Сердце грохочет. - Будь умницей, - короткий поцелуй в лоб. Я закрываю глаза, но уже в следующую секунду слышу звук падающего тела. Боль в плече уже просто не ощущаю. Чувствую, как по щекам текут слезы. - Тише-тише, мой мальчик, - перехватывают меня поперек груди заботливые руки отца. – Все позади. И тут меня прорвало. Я ревел, как будто мне лет пять. Завывал, как собака, вжимаясь в рубашку отца, и все никак не мог успокоиться. Меня лихорадило, истерика, которую я так долго подавлял в себе, страх и паника обрушились лавиной мне на голову. Я не мог успокоиться, несмотря на все утешения отца. Столько всего произошло за последнее время, что моя психика дала сбой, отказываясь мне подчиняться. Шилов мертв. Этот чертов мент поймал за меня пулю. Он умер из-за меня. Хи Су в больнице из-за меня. - Надо уходить, - раздался совсем рядом голос Петра. – Иначе вас не выпустят из страны. - Хорошо. Эй, Миша, давай, отвезем тебя в больницу и поедем домой, - мягко прошептал мне отец, похлопывая по спине. – Сильно больно? В груди, под лопатками, вот там больно. Ужасно больно. - Уводи его, - повторил Петр. Я, уже беззвучно вздрагивая, вцепился в отца мертвой хваткой. Пускай он хоть пристрелит меня, больше я не отпущу его. - Хи Су, - поднял я покрасневшие глаза на мужчину, которого даже не знал, как называть. - Я прослежу, чтобы с ним все было в порядке, - ответил Петр, сразу все поняв. И я поверил. Петр был сегодня со мной, помогал мне и моему корейцу. - Идем, Миш. Нам нельзя с тобой тут больше оставаться, - настойчиво подтолкнул отец меня к выходу. Уже у машины я обернулся, взглянув в последний раз на Петра. Он смотрел на меня. Не знаю, о чем он думал в тот момент, но на его лице читалось сожаление. - Садись, - отец запихал меня в машину и сел за руль, быстро заводя машину и двигаясь в путь. Прижимая руку к раненному плечу, я смотрел в окно на Петра, смотрел до тех пор, пока его образ не растворился в окне заднего вида.