Время войны

Аладдин всегда мечтал путешествовать со своими друзьями: с Алибабой и с Морджаной. И он никогда не думал, что столь простое желание может никогда не осуществиться. Война разгорелась внезапно — просто одним днём, без предупреждения и объявления войны, Синдрию атаковали войска империи Ко. Командовал лично генерал Западной армии Коэн, а наверху, над бойней парил Джудал. Возможно благодаря именно этому дуэту нападение отличалось особой жестокостью. Аладдин не знал причины, не знал мотивов и понятия не имел было ли случайностью, что нападение пришлось именно на тот момент, когда барьер Ямурайхи дал сбой, а большая часть армии спешила на помощь империи Рем. Ему хотелось, чтобы всё это оказалось простым сном, но мироздание было жестоким, а потому всё вокруг было реальнее всего, что Аладдин когда-либо видел. То, что мечта не исполнится Аладдин осознал поздно — к тому времени Алибаба уже рукой пытался прикрыть сквозную дыру в груди, откуда хлестала тёмно-красная кровь. Сквозь его пальцы можно было разглядеть дома на другой стороне улицы, но лучше всего были видны обрывки мяса и обломки костей. И Аладдин понимал, что никак не мог его спасти — у него не было таких сил. Хотелось подбежать ближе, закричать и заплакать, но вместо этого он застыл на месте, чувствуя, что у него нет сил даже просто двинуться. Осознание простых истин всегда обходилось слишком дорого. Алибаба качнулся, посмотрел на Аладдина мутными от боли глазами, лишь чудом ещё находясь в сознании, и попытался что-то сказать, но из его горла вырвались лишь неразборчивые хрипы. Когда его покинули последние силы, он упал прямо на Аладдина, сбив его с ног и залив его одежду своей кровью. Аладдин был слишком шокирован, чтобы плакать. Он выбрался из-под тела мёртвого друга и некоторое время смотрел в остекленевшие глаза, прежде чем закрыть их. И, практически не думая, убежал так быстро, как только мог — война не ждала. Вскоре очередь из сотен, тысяч мертвецов дошла и до Морджаны. Это произошло слишком быстро — вот она атаковала врага, пытаясь цепями сдержать его, а в следующую секунду уже падала на землю, билась в конвульсиях, хрипела от боли и задыхалась. Аладдину вновь оставалось лишь проклинать себя за свою беспомощность. Он добил врага и подбежал ближе к Морджане. Тогда стало видно, что её спасти тоже не удастся — видно лучше, чем хотелось бы. Яд быстро расходился по телу, и кожа в местах его распространения становилась фиолетового оттенка. От вида её мучений подгибались ноги, а тело сотрясала предательская дрожь. Если бы только он был чуть сильней — смог бы защитить. Там тоже была кровь — такого же багрового цвета как и у Алибабы. Она мелкими ручьями стекала из глаз, ушей, носа. Иногда Морджане удавалось сплюнуть кровь, подкатывающую к горлу, но чаще она просто давилась ею. Аладдин упал рядом с ней на колени, в панике глядя на неё и не зная, что сделать, чтобы помочь, чтобы хотя бы немного ослабить боль. Когда Аладдин приподнял Морджану, пытаясь докричаться до неё и привести в себя, её тело ослабло, и она обмякла прямо у него на руках. Сквозь затуманенные мысли он понял, что она уже не дышала. Аладдину оставалось лишь оставить её там же и бежать вновь — искать того, кто виновен во всех этих смертях. Синдрия к тому времени уже пылала в огне — надежд спасти её не осталось. Аладдин бежал по горящим улицам, уворачиваясь от падающих строений и искал Джудала — Коэн уже был слишком далеко. До него доносились пронзительные крики и запах горящего человеческого мяса, но он продолжал бежать, не пытаясь спасти их — Рух шептали ему, что это невозможно. Ковёр легко и быстро поднялся в небо, чудом спасаясь от огня, и уже с высоты Аладдин увидел всю ситуацию разом. Не осталось места, где не было бы огня и крови — весь остров был охвачен оранжевым пламенем. Он летел во дворец, где уже не было ни короля, ни генералов. Они погибли ещё раньше Алибабы и Морджаны, приняв на себя первый удар. Синбад держался дольше всех, до последнего защищая их троих, но даже он не смог выдержать натиска. Смерти остальных Аладдин не видел — они были слишком далеко, и он знал лишь то, что они тоже вернулись в поток Рух. Остался только Аладдин. Дворец был охвачен огнём — лететь туда не имело смысла, и потому он свернул в сад, предчувствуя, что найдёт виновника там. Так и оказалось — Джудал рассмеялся, заметив его приближение, и создал лёд из магии, которой не страшен простой огонь. Аладдин без труда отразил первую атаку — и атаковал в ответ. А в голове крутились тысячи видений, в которых Джудал был окрашен в кроваво-красный. Как Алибаба и Морджана, как Синбад и генералы, когда они умирали, и как его одежда, на которой застыла кровь лучшего друга. Аладдин представлял, как перерезает Джудалу горло, как протыкает чем-нибудь его тело, как разбивает череп и как с помощью огненной магии заставляет гореть его до тех пор, пока не останется один пепел. Он думал, что очень хочет увидеть мелькнувшие перед глазами картины наяву. Вихрь чёрной Рух взметнулся вверх, окружая Аладдина. Эта Рух принадлежала ему.