Уродец

Я была такой же, как и все дети. Не обращала внимания на того, на кого обращать его не положено, и всегда вела себя так, как подобает девочке из крутой компании. Что же - я была глупым ребёнком. Но глаза на мир мне открылись довольно-таки рано. Я нашла то, что не могут найти другие и в моём уже не юном возрасте - возможность видеть в отвратительном прекрасное. До сих пор чётко помню, как выглядел тот мальчишка. Странное, страшное лицо с огромными голубыми глазами, в которых было нечто колючее, заставляющее отвернуться от него и захотеть убежать подальше. Нечто такое правдивое и ужасное, что пугало меня. Слишком серьёзный, стальной и взрослый был его взгляд, который показывал какую-то скрытую от других детей глубину. Только какую? Это узнать было сложно. И правдивую, и страшную, и где-то, может, прекрасную. Такие вот яркие голубые глаза. Иногда даже казалось, что они отсвечивают зелёным... На его лице так же выделялся очень выразительный нос. Некоторые называли его "горой Арарат". Он был большой с не одной, а даже несколькими горбинками. Занимал нос, конечно же, большую часть лица. Иногда я, задумываясь, удивлялась: "Как на таком лице может уместиться столько огромных частей? И нос, и глаза". Мальчик был небольшого роста, а на спине его был горб. Это не вызывало страха - только некое отвращение, от которого передёргивало. Это уродство не скрывало ничто, даже одежда. Порой я ещё удивлялась, как такие тоненькие и кривые ножки с острыми коленками могут держать такое мощное тело с огромным волдырём. Магия, да и только! Он был странный не только внешне, но и по своему поведению. На уроках его сажали на самую дальнюю парту, ибо никто из детей не желал садиться с ним рядом. Нельзя сказать, конечно, что его это огорчало. Он и один находил себе занятие по душе. Иногда я косо поглядывала на него во время занятий и видела, что в тетради он рисует какими-то облезлыми и явно старыми цветными карандашами. Но как он рисовал! Помню, случайно так вот глянула и увидела цветок на том жёлтом листе бумаге, что мальчик весь урок мучил этими карандашами. Ярко-красный цветок с большими лепестками и чёрной сердцевиной. Целое поле одинаковых и прекрасных цветов. Маковое поле. Меня это повергло в дичайший шок. Я не понимала, как можно было это сделать такими карандашами с помойки. Такое чувство, что перед ним лежала какая-то фотография. Причём фотография профессиональная, красивая. Ярко-красное поле, облитое солнечным цветом. Живое и реальное, дышащее будто бы реальным воздухом. Я даже на секунду ощутила летний, немного холодноватый, но приятный ветер. Через секунду почувствовала на себе взгляд того мальчика и отвернулась. По телу прошла дрожь и отчего-то в горле образовался комок. В носу защипало, а на глазах появились слёзы. Во мне тогда это вызвало некую странную палитру чувств. Я, будучи ребёнком, не могла понять ни того, как он так рисует с таким своим уродством, ни его проникновенного взгляда. На физкультуре мы все с ребятами выбегали в дворик, почти всегда освещённый солнцем. Там у нас были и качели, и всё, о чём только можно было тогда мечтать. Все орали, играли, болтали. Кто-то дрался, убегал. Но мальчик всегда уходил туда, где трава почему-то всегда была длиннее и зеленее - подальше ото всех. Там он вечно копался, что-то вытаскивал из земли и с уже совершенно другим взглядом рассматривал. Это было странно и удивительно. С такой заботой и теплотой, будто бы мама смотрит на своё дитя. Что-то в своих больших ладонях он держал и мягко гладил пальцами, что-то шёпотом приговаривая. Наши мальчики обычно смеялись, но не трогали его. Один раз попытались отобрать то, что он держал у себя - как оказалось, маленькую божью коровку - тогда мальчик встал и его лицо побагровело. Стан его показался мне страшным, огромным. Все охали и ахали, а мальчики сразу отступали, продолжая, конечно, издевательски хихикать - нельзя же так просто уйти и показать свой страх. Да. Когда он злился, то казался раза в два больше обычного. Однажды я поспорила с подругами, что прослежу за ним после школы. И я действительно это сделала. Он медленно шёл, передвигая своими страшными ногами, в сторону небольшого и грязного серого дома. Он находился довольно-таки далеко. Я шла за уродцем двадцать минут, пока на дороге не появилось его жилище. Я спряталась за какими-то огромными кустами, на которых листья были сухими и тёмными. Мальчик с трудом поднялся по лестнице на крыльцо, а затем еле слышно вошёл в дом и захлопнул за собой деревянную дверь, с которой уже давно слезла белая краска. Через секунду я увидела его лицо в окне. Во мне всё внутри затрепетало, в животе что-то сжалось, и я, громко дыша, подошла поближе к этому окну. Я встала на какое-то ведро, чтобы дотягиваться и всё видеть. Внутри было очень светло и просторно. Я могла разглядеть каждую пылинку, медленно танцующую нечто в воздухе. Даже паутинка на потолке казалось какой-то особенной и вовсе не мрачной, а даже красивой. Из неё получился красивый узор, сложенный тонкими паучьими нитями. На стенах не было обоев. Мальчик разрисовал когда-то пустое пространство прекрасными рисунками. На одной стене море, освещаемое закатом солнца, на другой - лесная дорогая, над которой в чёрном небе были яркие белые звёзды. На других двух стенках были два луга с цветами. Опять-то маковое поле, только ещё более живое. От этого у меня захватило дыхание и я забыла, где вообще нахожусь. Любопытство и восторг взяли верх. Я с величайшим удовольствием разглядывала каждого жучка на рисунках. Природа такая красивая на его картинах, живая. Как у такого уродца в голове рождаются такие невообразимые картины? Как его огромные руки могут отвратительными старыми карандашиками это создавать? В моей голове это не укладывалось. Я никак не могла понять. Меня это волновало, озадачивало, даже немного пугало. Уродец всегда вызывал у меня какое-то отвращение, омерзение. Я видела его, как монстра, но когда он стоял посреди этой чудной комнаты, у меня не шла дрожь по телу, как обычно это бывает. Мне было непривычно, я испытывала довольно-таки странные ощущения, но уже не презрение... Я увидела, как уродец сел за фортепиано, которое стояло у "морской" стены. Вдруг я услышала какой-то весёлый свист и мальчик улыбнулся. Почему-то много маленьких жучков и паучков сразу начали ползти в его сторону, будто бы пришли посмотреть на то, что он делает. Пылинки в воздухе притягивались к друг к другу, создавая образ, чем-то похожий на человеческий, как показалось мне. Может, это был призрак. Когда все собрались, уродец заиграл. Музыка пошла чистая, чудесная. Прекрасная и живая. Она была куда красивее той, что я слышала по радио. Такой восхитительной, успокаивающей. Музыка каким-то образом сливалась с его картинами. Это было чем-то одним целым, одним из чудес света. Тогда и сам уродец преобразился. Он улыбался, а взгляд его огромных голубых глаз стал совсем лёгким и добрым. Он даже на момент показался мне красивым - счастье и радость меняли лицо мальчика. Вдруг около меня оказались три облезлых, тощих кота, которые будто бы прислушивались к этой мелодии. Она их привела сюда. Коты послушали, оценили и в знак одобрения громко замурлыкали. Я на секунду глянула в небо - там летали маленькие птички, которые тоже громко запели. Уродец был в гармонии с этими существами и всем окружающим миром. Серый дом не был уж таким серым, а умирающие кусты казались довольно-таким симпатичными. Я почему-то тихонечко стукнула кулачком по стеклу окна. В тот момент все птицы разлетелись, коты зашипели и, подняв тонкие и почти лысы хвосты, поспешили удалиться. Комната стала грязной и пыльной, жучки попрятались в щели. Уродец медленно повернул голову в мою сторону. Он не стал большим и страшным, на его лице опять было нечто непонятное и глубокое, то, что я понять не могла. Я тотчас испугалась, у меня на лбу выступил пот, а коленки предательски задрожали. Мне было стыдно перед ним, как-то страшно и досадно. Я не могла сдерживать слёзы и, быстро спрыгнув с ведёрка, побежала прочь. Я не знала, идёт он за мной или нет, смотрит ли мне он вслед. Тогда всё во мне перевернулось. Таких эмоций я ещё не испытывала. Сначала это был восторг, восхищение прекрасным и чудной магией. Потом всё разрушилось - я вспомнила, что он уродец и странный мальчик, с которым никто не общается и я не должна, но... Но я не знала. Меня переполняли непонятные мысли, больше похожие на кашу. Я хотела спрятаться, закрыться, чтобы больше не видеть его картин, его глаз и его вообще. Мне было так стыдно! С одной стороны, я раньше с отвращением относилась к такому восхитительному уродцу и это очень глупо, а с другой - я теперь не такая хорошая девочка, какая была раньше. И я не знала, что хуже: первое или второе. Я просто в истерике бежала домой и долго не могла прийти в себя. Это повергло меня в дичайший шок, который до глубины души мог поразить только такого маленького ребёнка. Но это был урок на всю жизнь. Когда подросла, я стала понимать смысл того, что увидела. Я могла без страха думать о глазах того уродца, стараясь проникнуть в их мир. Конечно, будучи ребёнком я уже не была куколкой, бегающей за подружками. Я долго вспоминала это и боялась, чего-то стыдилась и пряталась. Но теперь это даже к лучшему. Опыт лучше начинать получать самим ещё в юности... А уродец, насколько я знаю, куда-то потом уехал и стал довольно-таки известным художником. Делайте свои выводы...