Лис коварней всех на свете

Артур любил детей. Поэтому с радостью согласился играть Лиса на новогоднем утреннике в элитном детском саду. Несмотря на то, что Лис был потомственным негодяем в фиг-знает-каком колене, воровал и разбойничал. Что поделаешь, во всех сказках Лисы – отрицательные персонажи. По сюжету этой сказки он должен был украсть Снегурочку – тоненькую невысокую девушку с огромными синющими глазами, как раз по роли. Красть такую – одно удовольствие, несмотря даже на то, что сам Артур был давно и безнадёжно женат и жене не изменял и не собирался. Ну хорошо, взглядом не считается, но для мужчины его не таких уже преклонных лет это ведь абсолютно нормально, верно? Поначалу он немного беспокоился насчёт костюма – когда Артура однажды в декабре зачем-то занесло в «Детский Мир», он видел там детские новогодние одёжки лис. Вырвиглазно-оранжевые синтетические юбочки, жилетки и шапки с пластмассовыми глупыми глазами, бьющие всех и вся током. Бр-р-р, жуть. Надевать что-нибудь подобное ему совсем не хотелось, и он искренне не понимал мамаш, которые напяливали на своих дочурок это безобразие. Но администрация детского сада в лице строгой пожилой женщины выдала ему костюм-двойку цвета морковного сока, галстук-бабочку, мохнатые треугольные уши на ободке и наказала прийти в чёрных перчатках, чёрных ботинках и белой рубашке. Дома окрылённый Артур примерил своё облачение и остался доволен. Правда, штаны немного жали в поясе, а лисьи уши в его редеющих кудрях смотрелись презабавно, но это мелочи. Что самое прекрасное, Лис должен был петь. Песенка была самая незамысловатая с точки зрения как мотива, так и слов, и смысл её заключался в том, что Лису коварства и харизмы не занимать. С беркутовским артистизмом это обещало выйти таким шедевром, что хоть пой в «Олимпийском» да с пиротехникой и под сногсшибательное клавишное соло на трёх синтезаторах одновременно. В детский сад утром двадцать восьмого декабря Артур (в любимых кожаных митенках и белой рубашке) ехал окрылённый. В сумке на соседнем сидении автомобиля лежали чёрные лакированные туфли, аккуратно сложенный костюм и уши. Директриса детского сада перед выступлением осмотрела его и осталась довольна, хотя на митенки покривилась. Со Снегурочкой вот вышла проблема, и Артур с директрисой в четыре руки и восемь шпилек, интеллигентнейше переругиваясь, за пять минут до выхода наспех закрепляли огромный кокошник на маленькой девичьей головке. В итоге кокошник всё равно болтался, а композиция в целом больше напоминала голову Иоанна Крестителя на блюде, но исправлять что-либо было уже поздно. Артур любил детей. Дети встретили его настороженными взглядами. Ещё бы – непонятный мужик в ушах и костюме, вроде бы Лис, но кто ж его знает? Когда он начал петь, ситуация более-менее прояснилась. Представился же. Лис умнее всех на свете, Лис коварней всех на свете, Лис обманет всех! Несмотря на привычку говорить о себе в третьем лице и общую отрицательность, персонаж детям, похоже, глянулся. Но Снегурочка им глянулась определённо больше – когда Лис начал хвалиться своей хитростью и тем, как он утащил бедняжку к себе в берлогу с целью сорвать праздник, прежде чинно сидевшие ребятишки вскочили со стульчиков и бросились на сцену раскулачивать негодяя, чтобы он вернул похищенную вместе с мешком игрушек и шоколадных наборов. Лис шустро улепетнул за кулисы, заныкался в помещение, отведённое под гримёрку и принялся размышлять о жизни. Тем временем дети вызвали здоровенного Деда Мороза, которому для полноты образа не хватало только бейсбольной биты, а тот вытащил Артура за воротник и принялся выяснять обстоятельства дела. Лис покаялся и объяснил, что весь учинённый им криминал объяснялся банальной завистью. Артур любил детей. Но дети его персонажа прощать решительно отказались и с позором изгнали, оставив без новогоднего веселья. Воля детей – закон, что уж там, хотя бы в новогодний праздник. Опечаленный и чертовски уставший, музыкант поплёлся к выходу, и даже конверт с деньгами в кармане изгнать подавленное настроение был не в силах. Охранник в строгом костюме глянул на него несколько удивлённо, словно впервые увидев, а потом осторожно поинтересовался: – Артур... Вячеславыч? Какая ж нелёгкая занесла вас, известного музыканта, в эту дыру в такой чудесный день? – А чёрт её знает! Слова охранника резанули, ибо сказаны были тоном, не оставляющим сомнения в подтексте. – Автограф не дадите? Артур расписался на какой-то бумажке и, кисло бросив: «С наступающим!», вышел за дверь. Артур любил детей и был неплохим актёром, но, похоже, переиграл. И даже встреченный фэн ясно дал понять, что он, видимо, совсем скатился, раз выступает на утренниках. Хуже только корпоративы. Это был провал. Артур завёл машину и вырулил на широкую улицу, мысленно поклявшись, что никогда – никогда больше! – не будет петь ни на каком подобном мероприятии. А лисья песенка была на удивление привязчива.