Крысолов

Над спящим городом разливается мелодия. Она впервые будоражит каменные стены, сегодня ее дебют. Она нигде не записана, даже тот, кто сейчас ее играет, забудет нотную красавицу уже к утру. Помнить то, что отзвучало, ни к чему, ведь каждый раз из потертой старенькой деревянной флейты исходит разное звучание. Минор, мажор, от пиано до форте, от легато до стаккато. Сколько людей, столько и вариаций. И виртуоза, сидящего на крыше многоэтажки, сейчас слышит только один человек. Тот, для кого и был затеян этот концерт. А Он как хищник заманивает, поджидает. Сегодня в его руки идет знатная добыча. У каждого есть тайны, секреты, мечты… Именно это и нужно ночному музыканту. Он смакует потаенные желания, крадет их. Они для Флейтиста как наркотик. Жизненно необходимый наркотик. Крысолов. Какие существенные изменения с годами может претерпеть легенда. Несколько сотен лет, и ты уже крадешь детей, а не грешки взрослых. Вы спросите, чем опасен сказочный персонаж? Представьте, что у вас исчезли желания, что все ваши тайны ушли в небытие, все, что составляло вашу сущность, разобрано на составляющие и медленно переваривается… Жуть, верно? Но и у Крысолова есть свои принципы, основанные скорее на вкусовых предпочтениях, чем на морали. Он забирает самых-самых. Убийцы, насильники, садисты входят в меню Флейтиста. Сколько людей пропадает ежедневно? Никто и не хватится одного-двух человечков в год, учитывая, что и людишки те с гнильцой. Он не убивает, нет. Это не достойно такого Мастера, друзья. Люди сводят счеты с жизнью сами. Слабаки. Ведь можно было попытаться накопить новых надежд и тайн, переписать себя заново. Но, умереть же проще. Мелодия резко обрывается. В окошке дома напротив загорается свет, отдергивается штора, показывается лицо полусонного человека. Здравствуй, мышка, кошка ждет. Девять месяцев спустя. - Сегодня в лесном массиве было найдено тело депутата государственной думы N, пропавшего девять месяцев назад. Судебные эксперты предполагают самоубийство, - монотонно выдала диктор, завершая выпуск новостей. Влад поморщился. Ну как так можно? Депутат, а туда же. Самоубийство. Ему-то чего не хватало? Куда катится мир? - Влад, ты поел? – донеслось из коридора, и парень подорвался с места, разом вспомнив, что опаздывает. - Иду, мам! – крикнул он, на ходу надевая кроссовки и куртку. Владу на пары не хотелось совершенно. Опять Федорович будет нудить об истории становления России. Историк был ярым фанатом Сталина и, будь его воля, неуспевающих студентов расстреливал бы без суда и следствия. Потом пришлось бы идти на биохимию и слушать о преобразовании трипсина и химотрипсина. Парень был уверен, что если он не получит зачет автоматом за хорошую успеваемость, то сдавать его придется с бубном и песнопениями. Темная наука. А еще очень не хотелось сбивать позитивный настрой. Сегодня же первое свидание с Ольгой. Достучался-таки до блондинистого сердца. Сколько же нервов это стоило! Одно слово: женщины. И по такому торжественному и долгожданному поводу было решено преподнести даме сердца роскошный букет. Из тех, что в обычный день не купишь. Точно! На перекрестке у универа как раз был дорогой цветочный бутик! Решено. Блин, дожить бы теперь до вечера. Пары пролетели неожиданно быстро, чем порадовали просто нереально. Вроде даже преподы были терпимее обычного. Влад решил: это знак. Все будет зашибись. А вот в магазине стало как-то неуютно. Слишком шикарная обстановка, на его вкус. Много лепнины, позолоты… Многие квартиры скромнее обставлены. И цветы. Парень только сейчас осознал, что из всего этого многообразия придется делать выбор. Правда, этот самый выбор значительно сужали ограниченные средства. - Вам что-то подсказать? Влад чуть не подпрыгнул, ойкнув от неожиданности. Продавец. Что странно, мужчина. И внешность у него, мягко говоря, необычная: приятные, но резковатые черты лица, хищный разрез глаз, из-за чего казалось, что мужчина внимательно присматривается к собеседнику. Сами глаза темно-карие, почти черные, зрачок теряется на фоне радужки, узкие губы, тонкий прямой нос. Высокий и жилистый. Волосы непонятного оттенка, то ли серые, то ли русые. Коротко стриженые. В общем и целом, запоминающийся тип. - Так вам подсказать? – переспрашивает продавец, и Влад осознает, что уже несколько минут неприлично его разглядывает. - Кхм. Я бы хотел подобрать букет. Что-нибудь нежное. Мужчина только кивнул, видимо, такая реакция окружающих была для него привычна. - На какую примерно сумму рассчитываете? - Тысяч пятнадцать. - Угу, - оглядывая ряды ваз, и неожиданно предлагая. – Могу составить букет специально для вас. - И сколько? – парень мысленно пытается определить свою платежеспособность. - Бесплатно, - отмахивается мужчина. – Все-таки первое свидание. Влад стопорит. Когда это он успел рассказать? Наверное, у флориста просто глаз наметанный, догадался. Виль со странным чувством смотрел вслед счастливому мальчишке, сжимающего в руках здоровущий букет. Интересный малый. Не в плане охоты, нет. Тут он, можно сказать, даже бесполезен. На его счастье. Мечты стандартные для человека его возраста, тайны мелкие, что-то вроде пробовал курить, поцеловал на спор парня. Неинтересно. Но что-то в нем было… Невысокий, средний во всем: серые глаза, темно-русые волосы. Симпатичен, не более. Что же с тобой не так, мышка? Вильгельм недовольно морщится. Скорее всего, ему просто пора искать новую жертву. А мальчишка подвернулся под руку. Оценил машинально, и все. Рука нашла старый футляр под прилавком. Что ж. Значит, сегодня кто-то услышит мелодию флейты. Влад сидел на крыше, скидывая вниз мелкие камушки. Погода испортилась, словно специально подогнала подходящий антураж к настроению парня. Ольга на встречу так и не пришла. И Владу была не важна причина, только сам факт. Опять же, женщины. Очередной камешек полетел вниз. За ним, кружа, к земле устремились лепестки с оборванных цветов. Красиво. Парень морщится. Как в дешевой мелодраме, пора с этим завязывать. В конце концов, сколько он уже сидит так? Час? Три? Серый как небо взгляд устремился вверх, прямо в ночную черноту. Уже стемнело. Замерзшие руки с трудом нащупали в кармане мобильник. Половина первого. Ого. Домой сейчас лучше не идти, нагоняй от матери все равно уже заработан, и приближать его совсем не хочется. Можно попроситься заночевать к Андрею, одногруппник обычно в подобных просьбах не отказывает. Но только Влад собрался набрать номер, как в привычный шум ночного города вклинился звук совершенно посторонний. Где-то рядом, в темноте, рыдала флейта. Тягуче, плавно, звала, завораживала… Но не его. Плач флейты не был предназначен Владу, и от этого он почувствовал себя вором, посягнувшим на святыню. И все равно, оторваться от музыки не мог, даже зажать уши был не в силах. Да и как можно совершить такое кощунство, когда переливы и трели дергают за ниточки в душе, сплетаясь с ними, перекраивая. Флейту он уже почти любил. Инструмент всхлипнул в последний раз, резко обрывая повествование. Почти больно. Дыхание вырывалось из груди беззвучно, с трудом, видимо, последние несколько минут студент дышал через раз. Перед глазами плавали черные круги, мутило. Флейты не хватало. Душа требовала ее песни. Шорох на крыше, за ящиками, что остались после ремонта кровли, привел парня в себя. Он был не один. Запоздало пришла мысль, что флейта не могла играть сама. Неизвестный музыкант здесь, рядом. Влад поднимается на ноги и осторожно обходит груды мусора. В потемках плохо видно, приходится подойти ближе, почти вплотную к сгорбившейся фигуре. Под ногой неожиданно громко хрустнул шифер. Фигура резко выпрямляется, оборачиваясь и открывая вторую тень, висящую на руках у первой безвольной куклой. - Что ты тут делаешь, мышка? – прошелестел смутно знакомый голос. Тень метнулась к Владу, сверкнули черные глаза. Сухая ладонь коснулась лба и тонкие губы шепнули. - Спи. Вот же беспокойный мышонок! Как он тут оказался-то?! Причем зачарован он не был, что странно. Виль его, конечно, усыпил, а вот дальше поступил нелогично. Видимо, сказалась растерянность. Поскольку объяснить, зачем он припер бессознательного парня домой, он иначе не мог. Оставил бы его на крыше и дело с концом. Мальчишка бы решил, что ему все приснилось. Так ведь нет, проблем-то давно не было. Флейтист тоскливо поморщился: мальчишка начал просыпаться. И что делать? Убить? Не выход. Да и… мелкий он совсем. Мужчину накрыл новый приступ раздражения. Что за излишняя сентиментальность? Раньше… лет триста-четыреста назад парнишка был бы уже трупом. Может Крысолов стареет? В любом случае, надо что-то делать. Вильгельм направился на кухню за стаканом воды, чтобы быстрее пробудить спящую красавицу. А когда вернулся в комнату, чуть не поседел. Это чудовище добралось до флейты и собиралось в нее дунуть! - Ты спятил?! – рявкнул мужчина, заставив неугомонного мыша вздрогнуть и уронить флейту, которая, к счастью, не успела издать ни звука. Что было бы, случись это, не знал и сам Флейтист, и узнать не горел желанием. - Прости, я не знал, что нельзя, - покаянно опустив голову и хищно поглядывая на инструмент. - Вот что, мышонок, ты мои вещи не трогаешь, если жить хочешь, - мрачно. - Убьешь? – с сомнением. - Я-то может и нет, а они вполне. - Вещи? – уточняет осторожно. Виль уже двести раз пожалел, что не пристукнул парня, когда была возможность. - А что случилось с тем человеком? – не к месту вспоминает Влад и осекается. – Ты его… А я нежелательный свидетель? Меня ты тоже убьешь? Ты маньяк? - Замолчи на секунду, мышонок, иначе я тебя и вправду убью, - прошипел Виль. Влад послушно заткнулся. Рисковать не хотелось. Может закричать? - Не стоит, - вскользь бросает мужчина, скидывая ботинки. – Звукоизоляция здесь отличная. - Ты что, мысли читаешь? – возмущенно. - Угу, - отстраненно, пытаясь найти тапки. Несколько секунд благословенной тишины. - Значит так, - раздраженно начинает Вильгельм. – Тот человек жив. Пока. Я к его смерти буду иметь косвенное отношение. Ты забываешь то, что видел, если хочешь жить спокойно. Если нет, можешь кому-нибудь рассказать. Возможно, тебе поверят. Только мне все равно ничего не будет, просто менять страну я в ближайшее время не собирался. А теперь убирайся. - Но… - Иди, - с нажимом. – Иначе скоро в новостях покажут твой труп. И Влад срывается с места, хотя тирада мужчины его не сильно напугала. Однако ноги сами понесли парня прочь. Остановиться он смог только у дома, понимая, что не запомнил дорогу и стер в кровь ноги. И имя флейтиста он так и не узнал. Но понял очень отчетливо: из-за этого человека он скоро умрет. Мышонок. Это серое создание не выходило из головы Крысолова неделю. НЕДЕЛЮ! Его мысли занимал какой-то человеческий ребенок. Странный, особенный, но все же ребенок. Понять, что же именно было не так с мальчишкой, Вилю так и не удалось. Начать хотя бы с того, что вел он себя странно, верил на слово и не боялся. Совершенно. Хотя был уверен, что Флейтист убил ту падаль на крыше. Как давно Виль перестал воспринимать людей как кого-то, а не что-то? Для него они стали лишь источником энергии, пищи. Мальчишка… мальчишка был неуловимо другой. Неделя как в бреду. Владу нестерпимо хотелось вновь услышать голос флейты. Она очаровала его. Он как последний идиот шатался ночью по крышам и подворотням, доводя мать до нервного тика. Недосып – его диагноз. Причем не единственный, скоро к нему добавится паранойя и раздвоение личности. Одногруппники ехидненько так спрашивали, кто та счастливица, из-за которой у него круги под глазами. Зла не хватает. Какая на фиг влюбленность?! В парня-маньяка-убийцу?! Влад же еще не совсем спятил! Хотя, кажется, все к этому и идет. Очередной вечер. Накачавшись кофе по самое не могу, патрулирует тихие улочки. Почему-то думается, что музыкант выберет незаметное местечко, где мало людей и никто не помешает. - Хей, субтильный, закурить не будет? – Влад медленно оборачивается, кожей чувствуя неприятности. И как раз успевает заметить нацеленную в живот арматуру. А дальше действие замирает, словно стоп-кадр кто-то нажал. Когда воздух разрезал гневный вскрик флейты. - Знаешь, мышонок, это становится утомительным, - знакомый голос и новые интонации. Это… беспокойство? Раздражение? Злость? Усталость? Что доминирует, не разобрать. Но губы Влада помимо воли расходятся в мстительной улыбке. Вот только потом мужчина делает то, от чего Влада не слабо передергивает. Музыкант целует каждого из пяти нападавших, и те мешками падают на землю. - Это ты сейчас их… - стараясь морщиться не слишком откровенно. - Ну да, - легкое пожатие плечами. - Фу, - емко. - Надо было позволить им пройтись по тебе металлическим прутиком, - мрачно. - Извини. А почему реакция такая странная? - Нормальная. И зачем я опять с тобой связался? - Судьба, - смешок. Крысолов вздрагивает, внимательно оглядев Влада. - Это может быть объяснением, - задумчиво пробормотал он. - Сверхъестественные силы? - скептически. - С одной из них ты сейчас разговариваешь, и она вытащила твою задницу из передряги. - Это защитная реакция, отрицание называется. И вообще, мы долго еще стоять среди трупов будем? - Они живы, - возражает и добавляет. – Пока. Пошли. И тянет растерявшегося шатена за собой. - А куда мы идем? - Ко мне. - А зачем? - Мышонок… - угрожающе. - Ладно, понял, молчу. Пара шагов… - Что с теми козлами будет? Виль подавляет раздраженное рычание. - Не будет их, - резко. – И сдается мне, что ты тоже скоро за ними отправишься. Влад мотает головой, ускоряясь, чтобы поспевать за широким шагом мужчины. - Ты слишком часто мне угрожаешь, я притерпелся. Уже не страшно. - Что-то ты подозрительно спокойно реагируешь на произошедшее, - настораживается Флейтист, оборачиваясь. - О, это тоже психологический момент, - с готовностью поясняет парень. – Пока что у меня мозг тормозит с осознанием ситуации, а вот когда он заработает нормально, пойдет отходняк. - Что пойдет? - Истерика у меня будет, - нетерпеливо. – Так что лучше нам дойти до твоего дома раньше, чем меня скрутит. Вильгельм ловит машину, запихивает в нее неадекватного мальчишку и садится следом. Только сейчас он заметил, что мышонок ненормально бледный, а его зрачки почти полностью занимают радужку. Это может плохо кончиться. В квартире из Влада словно выпустили весь воздух. Он медленно сполз по стенке, пока Виль возился с дверным замком. Истерики не было, ни слез, ни смеха. Только гулкое опустошение и осознание, что чуть не погиб. Сомнительно, что те гопники стали бы оставлять свидетеля. - Ты есть будешь? – подтягивая парня вверх и буквально таща его на себе. Тот дико посмотрел на мужчину. - Ты совсем непробиваемый. Вильгельм забавно морщит нос, когда чужие волосы проезжаются по лицу. - Зовут-то тебя как, мышонок? - Влад, - машинально, но тут же слегка оживляясь. – Почему мышонок? - А кто? Уж точно не хищник. До крысы ты еще не дорос, и вряд ли дорастешь. Маленький, шебутной, почти безобидный. Мышонок и есть. Влад только глазами хлопает на такую характеристику себя любимого. - А тебя как зовут? – наконец находится он. - Флейтист. Другого тебе знать не обязательно. Значит так, ночуешь тут, и с утреца пораньше мирно сваливаешь на все четыре стороны. И больше не бродишь черт-те где, и меня не достаешь. Давай, шагай в ванную. - Угу. Ты мне только вот что скажи, ты зачем тех придурков целовал? - Неугомонный, - почти стонет Вильгельм. – И на кой я тебя терплю? - Влюбился? – в шутку предполагает Влад и осекается. - Я их не целовал, - мрачно, делая вид, что последней фразы не услышал. - Да? – озадаченно. – А выглядело… похоже выглядело. - С той небольшой разницей, что при поцелуе душу не вытряхивает. - Ну это смотря с кем… - задумчиво. - Иди уже! Влад ворочается с боку на бок, сопит, шуршит одеялом, тихо ругается, когда коленка больно ударяется о стену. И как Флейтист (дурацкое имя) спит на такой узкой кровати? - Ты успокоишься там, наконец? – злобное шипение с пола. Странный. То угрожает убить, то отдает свою постель в личное пользование. Логики ноль. И уж тем более непонятно зачем с ним возится. Судя по его возможностям, мужчина мог бы спокойно избавиться от молодого человека и жить припеваючи. Но нет, терпит, мучается. Сомнительно, что он мазохист. - Не могу уснуть, - жалуется Влад. - Я заметил. - Сыграй, а? - Чего?! – даже приподнимается на локтях, чтобы лучше видеть этого сумасшедшего. - Чего-чего? Сыграй. У тебя же есть флейта, я слышал… Красиво. Не сыграешь, буду нудеть всю ночь. - Шантажист несчастный. Он никогда не играл просто так. Да и слушать было некому. Все, кто слышал его мелодии до этого, уже мертвы. Он даже не знал, возможно ли использовать инструмент, не привлекая при этом очередную крысу. Даже в голову не приходило. И вот теперь какой-то мальчишка просит его сыграть. Все же он особенный. Возможно, именно поэтому на него не поднимается рука? Отличное оправдание собственным безволию и слабости. Пусть так. Теплый кусочек дерева привычно ложится в ладони. Сколько они вместе? Не сосчитать. Флейты разные, материал не долговечный, приходится менять, но душа остается. Всегда. И полилась мелодия. Неуверенно, робко, казалось, даже сама музыкальная искусница удивлена. Она исполнила множество мотивов, переливов и трелей. На каждом чья-то жизнь. Но сегодня, она не очаровывает, она чарует. Просто поет. Наконец поет так, как хочется. Виль настолько увлечен исполнением, что не замечает, как мальчишка подается вперед, сползая с лежанки, и устраивается рядом. Близко, почти соприкасаясь ногами. Мужчина никогда не получал удовольствие от музыки, она была сродни работе. Рутине. И сейчас это чувство ново, желанно. Музыка обрывается, когда щеку Крысолова обжигает прикосновением. - Влад? – удивленно потирая место, куда пришелся поцелуй. - Потом, - каким-то неуловимым образом оказываясь сидящим на бедрах опешившего мужчины. - Влаааад… - уже с опаской. - По-том, - путаясь в пуговицах рубашки. - У тебя же девушка… - Какой моралист, - едкий смешок. – Давай ты просто заткнешься, а я позже задумаюсь над причинами своего распущенного поведения? - А я уже заочно согласен? – с некоторым интересом. - Видимо, - выразительно ерзая на том, что мешает сидеть. Виль сдавленно выругался. Этот мальчишка спятил окончательно. И он вместе с ним. Неуклюжий поцелуй был перехвачен вместе с инициативой. Влад отстраненно обнаружил себя лежащим под Флейтистом. А вот дальнейшие события мозг регистрировал с урывками. Вот полетела в разные стороны одежда, а вот уже чужие руки уверенно разводят в стороны его ноги. Почти без прелюдий, минимум нежности, она тут лишняя. Редкие глубокие поцелуи отвлекают от неприятных ощущений при растяжке. А вообще Влад про себя порадовался, что партнер хоть что-то знает об отношениях между мужчинами. Сам парень подобной подкованностью похвастаться не мог. И несмотря на довольно скупые ласки, все равно было приятно. До тех пор… - А, черт! - Больно? - Нет, блин, щекотно! Слишком резко. - Ну, извини, - с явным напряжением в голосе. – Я с мужчинами еще не был. Вот это новость. - Господи, кому я доверился… ай! Полегче, садист! - Можно подумать, это я тебя совратил. Влад не чувствует, как из глаз текут слезы, пропитывая подушку. Виль честно старается быть аккуратнее, двигается медленно, с трудом, но его партнеру от этого, похоже, не легче. - М! – очередной вскрик мальчишки заставляет Крысолова остановиться и всерьез обдумать отказ от гиблого дела. – Может, закончим? - Еще, - задыхаясь. - Что? - Двигайся! Виль облегченно выдыхает, вспоминая последний угол. Теперь мальчишка под ним вскрикивает в совсем иной тональности, и эта гармония мужчине по душе. - Меня зовут Вильгельм. Влад смотрел на лицо мирно спящего мужчины, всерьез подумывая о побеге. Какая муха его вчера укусила?! И ведь не скажешь, что не осознавал, что творит. Осознавал, еще как. И хотел того, что произошло. Тут явно не последнюю роль сыграла музыка (забавно звучит). Она-то сыграла, а зад и поясница болят у Влада. С другой стороны, ладно он, с его помутнением рассудка. А Флейтист какого лешего согласился? Сам же говорил, что не был с мужчинами, значит, ими он не интересуется. А Владу уступил. Хотя уступил, тоже бабка надвое сказала, ведущая роль досталась музыканту. Вильгельм. Студент рьяно мотает головой, когда память подбрасывает некоторые подробности ночи. Так, не думать. Взгляд парня натыкается на приоткрытую сумку Флейтиста. Хм. Утро встречает Виля задорной трелью. Знакомой такой. Глаза мужчины резко распахиваются, а самого его буквально подкидывает на матраце. Взгляд безумно блуждает по комнате. Ну, точно. Сидит, выражение лица виноватое-виноватое, судорожно сжимает в ручонках флейту. Его, Крысолова, флейту. - Да что у тебя в заднице, шило что ли?! – буквально крик души. - Нет, - поняв, что убивать сейчас его не будут. – В заднице у меня кое-что другое побывало. - Лучше бы в голове у тебя чего-нибудь побывало, - устало. - Да что я сделал-то? - О, ты всего лишь вручил мне свою душу. Ты станешь как я. После смерти. Тебе придется быть со мной. Но вместо того, чтобы прийти в ужас, мальчишка наоборот чему-то обрадовался. - Это не самое худшее, что могло со мной случиться. И вообще, после всего ты, как честный Флейтист, обязан на мне жениться. Вильгельм покрутил пальцем у виска. - Раз уж я все равно от тебя никуда не денусь, - закончил мысль Влад. - С чего бы мне совершать такую глупость? – хмурится. - Ты совершил их уже достаточно. К тому же ты в меня влюбился, - довольно щурясь. - Ну, как объяснение моему идиотизму, примем за рабочую версию. А что с тобой? - Что со мной? Я решил не забивать голову пустыми переживаниями и принять все как есть. Раз уж ответа найти не в состоянии. - Судьба? – усмехнувшись, подсказывает Виль. - Как вариант, - согласно. – Кстати, что значит «как ты»? - Ах, да, - предвкушающее скалится Флейтист, парня передергивает. – Ты же не знаешь, с кем вечность коротать собрался. Ну, слушай, мышонок. Семьдесят четыре года спустя. - Не буду я его целовать! – возмущенно. - Сколько раз тебе, дубине, объяснять? Это не поцелуй, - теряя терпение. - Ну-ну, - саркастично. – Учти, к тебе это тоже относится. Поцелуешь его – обижусь. - Не понимаю, - устало. - Блин, ну представь, как я делаю ту гадость, что ты от меня требуешь. Вильгельм представил… взгляд его потяжелел. - Даже думать забудь, - категорично. - Вот видишь! – торжествуя. - Извините, - робко блеет полноватый мужчина, привлекая к себе внимание. – Не знаете, что я тут делаю? - А тебе снится, - Крысолов касается его лба, собирая поверхностные слои души, не забираясь вглубь. – Иди домой. Мужчина, кивая как болванчик, направился прочь с крыши. - Когда губами – забираешь все, рукой только часть, - поясняет Виль в ответ на удивленный взгляд партнера. – Придется охотиться чаще. - Да и пусть, - беспечно. – Главное, целовать никого не придется. Ты ведь не будешь? Парень опасно щурится. Он выглядит так же, как в тот день, когда они познакомились. Девятнадцатилетний мальчишка. - Договорились, мышонок.