Крылья

В наушниках переговаривались техники и диспетчеры, у левого борта суетились грузчики с багажом, а прямо перед ними за горизонт садилось солнце. Обещая легкий ветерок, горел закат, окрашивая небо в мягкий розовый свет. Небо было чистым, ясным, и Курт впервые за день улыбнулся: с недавних пор он полюбил теплые летние вечера. - Осмотр закончен, – сквозь шум статических помех прорезался сильный, почти строгий голос Найберга. – Валите отсюда, чтобы глаза мои вас не видели. Курт хмыкнул: - Я пересчитал все бутылки пива в баре, Свен, – он стряхнул с себя очарование уходящего дня. - У тебя всегда было плохо со счетом, ты забыл? – «Главный по техникам», как в шутку называли Найберга за глаза, отозвался мгновенно. На секунду появился прямо перед носом, помахал рукой и просеменил в ждущую его машину. - Так же, как у тебя с памятью? – Валландер привычно огрызнулся, но Свен его уже не услышал, переключившись на другой канал. Впрочем, ответа Курт и не ждал. – Как погода? - Шикарная, – Магнус прислушался к тому, что ему в наушниках говорил диспетчер и потянулся к журналу. В узкой кабине его длинные ноги еле помещались, и Курт неизменно натыкался взглядом на его острую коленку, стоило только повернуться к напарнику. - Расчетное время? - Один час пятьдесят минут, – бодро отрапортовал Мартинссон, заглянув в свои записи. - Нормально. Эльза, как у вас дела? - Почти закончили, капитан, – голос девушки в наушниках был мягким, почти нежным. - Опоздавшие? - Все на месте. - Отлично, значит, задержек не предвидится. – Курт прочистил горло и включил громкую связь. – Добрый вечер, дамы и господа. Экипаж и его капитан Курт Валландер рады приветствовать вас на борту самолета «Скандинавских авиалиний», совершающего рейс №346 по маршруту Гетеборг-Стокгольм. Высота полета – восемь тысяч метров, расчетное время – один час пятьдесят минут. Желаю вам приятного полета, – он отключился и вскинулся, поймав ехидную улыбку Магнуса. – Что? - Никогда не думал, что пассажирам будет приятнее знать, что за штурвалом сидит человек, а не робот? - На месте пассажиров я бы предпочел, чтобы самолетом управлял кто-то с холодной головой, – отрезал Курт, и Магнус только вздохнул. - Зануда. Валландер кинул на него грозный взгляд и снова включил громкую связь: - Бортпроводникам перевести селекторы в положение disarmed. Проверить дверь напротив. - Трап отъехал, - отчитался Магнус и пристегнул ремень. Курт кивнул и запустил двигатели на малые обороты. Самолет завибрировал, и Курт сглотнул, чтобы убрать дискомфорт в ушах, когда начало меняться давление в кабине. - Кислород? - В норме. – Магнус щелкал тумблерами, не забывая следить за индикаторами датчиков. Серьезный, собранный, с заострившимися скулами – в такие моменты Мартинссон ничем не напоминал того ехидного молодого человека, которым Курт его знал вне кабины самолета. - Тяга? - В норме. - Вибрация? - В пределах допустимого. - Температура? - Растет равномерно. Минут через пять–семь можно включать на полные обороты. Курт кивнул и, нахмурившись, взялся за штурвал. Самолет дрогнул и покатился по аэродрому. До взлетной полосы почти шестьсот метров. - Закрылки? Магнус с напряженным лицом всматривался в зеркала, проверяя работу деталей крыльев. - Работают. - Диспетчер, прошу разрешения на взлет, – Курт поерзал немного в кресле, выбирая самое удобное положение. - Разрешение даю. Хорошего полета, парни, и мягкой посадки. - Спасибо, – Курт филигранно развернул самолет носом к прямой, словно стрела, полосе, убегавшей к горизонту. Дождался отчета бортпроводницы, набрал воздуха, как перед прыжком в воду, и, стиснув штурвал, весело выдохнул: – Поехали. Самолет дрогнул и стронулся с места. От увеличившейся скорости обоих пилотов вжало в кресло, столбики, отмечавшие метры, слились в одну сплошную полосу. Восемьдесят, сто, сто двадцать, сто шестьдесят, двести, двести двадцать… Магнус сжал пальцы на своем штурвале, и Курт поднял самолет в воздух. - Убрать шасси, – глухим от перегрузки голосом скомандовал он, и Магнус привычно выполнил приказ. Еле заметный толчок – шасси убрано. Закрылки встали на место, и прекратилась легкая тряска. - Высота? - Двести метров. Триста, – внизу мелькнула дорога, а потом земля вздыбилась, когда Курт «положил самолет на крыло», разворачиваясь и набирая высоту. - Шестьсот, – Магнус на мгновение зажмурился, сглатывая: к некоторым вещам привыкнуть невозможно. - Держись, – Курт кинул на него мимолетный взгляд, и выровнял самолет. Мартинссон облегченно выдохнул, слабо улыбаясь. - Все хорошо. - Именно поэтому ты серо-зеленый? – поинтересовался Курт, следя за равномерностью подъема. - Нет. Потому что кое-кому пора проверить зрение, – Съехидничал Магнус и сыпанул данными с датчиков, докладывая о полете диспетчеру. Какое-то время они набирали высоту, а потом Курт включил автопилот, и Магнус откинулся на спинку кресла, сквозь опущенные ресницы наблюдая за индикаторами. Непривычно тихий, какой-то потерянный. - У тебя проблемы? – будничным голосом поинтересовался Курт, некстати вспоминая, что и в предыдущий полет Магнус вел себя как-то… не так. – Что-то с семьей? - Что? – Магнус повернулся к нему, сморгнул и мотнул головой. – Нет, с ними все в порядке. - Тогда что не так? – Валландер нахмурился. Пусть он не раз говорил, что пилоты не имеют права поддаваться эмоциям, сидя за штурвалом, от этих эмоций в их работе зависело слишком многое. Вернее, от способности держать голову холодной. - Я… - Магнус поджал губы, а потом все-таки выдохнул. – Это мой последний полет с тобой. Меня переводят. На международные линии. Курт какое-то время просто смотрел прямо перед собой на темнеющее небо и первые появляющиеся звезды. Большие, яркие, колючие. - Я могу задействовать свои связи и тебя… - когда он наконец, как ему показалось, нашел выход, Мартинссон почти грубо прервал его. - Я сам написал заявление. Курт тут же вскинулся. Возмутился даже, а потом вдруг… испугался. - Конечно, наш старичок не сравнится с аэробусами международных линий, но… - он хотел пошутить, но язык стал вдруг таким неповоротливым. И Валландера хватило только на почти беспомощное: - Почему? - Ты и, правда, не понимаешь? – Магнус повернулся к нему, и Курт не смог сдержать восхищенного выдоха. В полумраке кабины, в свете звезд и тусклых индикаторов, лицо Магнуса было потрясающе красивым и трагичным. Тонкие черты, изломанные тени и потемневшие почти до черноты глаза. Такие глубокие. Такими же они были, когда… Курт отвернулся к иллюминатору, и Магнус тоже промолчал. И тишина зазвенела от напряжения, повисшего между ними. Гудели двигатели, трещало статическое электричество, но они слышали только тишину. …Когда он увидел Мартинссона в первый раз, тот был смешным, немного угловатым и безумно милым желторотым юнцом – курсантом летного училища. Он бредил небом, самолетами и ощущением свободного падения. Раз в год в День открытых дверей, курсантам академии «отдавали на растерзание» инженеров, конструкторов, пилотов, и те, смирившись со своей участью, сначала нехотя, а потом со все большим азартом рассказывали слушавшим их с открытым ртом мальчишкам о своей работе. Курт, попавший в эту «когорту великих» по чистой случайности, сам ловил себя на том, что слушает с интересом своих коллег. Бродя между группками разбившихся по интересам людей, он напрочь отбивал самым суровым своим выражением лица любое желание разговаривать с ним, и потому был относительно свободен. Правда, на Магнуса его это самое выражение лица тогда не подействовало. Он был отчаянно стеснительным и таким же отчаянно любопытным. Уже успев пообщаться с инженером и конструктором, он вцепился в Курта мертвой хваткой и не отпустил, пока Валландер не почувствовал себя выжатым лимоном. Тот Магнус был похож на любопытного щенка, сующего свой нос везде, где интересно, а вот тот Мартинссон, которого Курт увидел спустя три года… У него до сих пор щемит сердце, а по позвоночнику словно стекает жар, когда он видит Магнуса, идущего по полю аэродрома. У шутки о том, что Мартинссон явно ошибся дверью, и надо было ему идти в модели, уже давно «росла борода», но девушки-стюардессы неизменно замирали, а всегда готовые к стебу техники многозначительно свистели вслед, стоило только Магнусу пройти мимо. Сейчас. А тогда у Курта просто перехватило дыхание. В форме пилота, облегавшей стройное сильное тело так, что немедленно захотелось проследить ладонями изгибы спины и талии, провести по контуру длинных ног – Магнус был просто роскошен. Словно зависнув между небом и землей, Курт бездумно и откровенно любовался идущим к нему парнем, но когда до него дошло, что отныне эта девичья мечта будет его напарником – чуть не взвыл. Поиск контакта оказался, на удивление, долгим и мучительным. Они часто спорили и ругались, но со временем притерлись друг к другу и даже начали получать удовольствие от ехидных пикировок. Тем более что в работе Магнус оказался настоящим профессионалом, и серьезных конфликтов на этой почве никогда не возникало. Чем дальше – тем легче и одновременно сложнее было им находиться рядом. С каждым новым полетом, с каждым часом… Курт иногда ловил на себе задумчивые, порой невыносимо тяжелые и тоскливые взгляды Магнуса, но всегда предпочитал делать вид, что не замечает их, хоть и колотилось собственное сердце, да и думал он о Мартинссоне слишком часто. Ну а потом… Магнусу явно не просто дался этот шаг. Он нервничал, кусал губы, стоя в тени балкона большого зала, в котором авиакомпания устроила им большой праздник в честь Рождества. А потом вдруг заговорил. Сейчас Валландер из всего его монолога помнил только то, что разделило его жизнь на «до» и «после». «Я люблю тебя, Курт». Ханжой Курт не был, да и в жизни случалось всякое, но о подобном даже не задумывался. Хотя кому он лжет… Магнус ему нравился, даже слишком нравился, вот только Курт Валландер, услышав это признание, спраздновал труса. Возраст, пол, отношения, обязательства, они слишком разные… В голове крутилось слишком много мыслей, а когда бьющееся, как сумасшедшее сердце дало о себе знать, Магнуса рядом уже не было. Он ушел с праздника, а когда они встретились в следующий раз, Мартинссон не спросил, а Курт – сделал вид, что ничего не помнит, хоть и чувствовал себя разочарованным, решив, что Магнус просто пошутил в своей извечной идиотской манере… - Почему не сказал раньше? – говорить было тяжело. А повернуться и посмотреть в сторону теперь уже почти бывшего напарника – больно. - Мне сообщили об этом только сегодня утром, – голос Магнуса был спокойным. Как у человека, который все для себя решил. Курт прикрыл глаза. Пожалуй, теперь уже можно и в отставку. Давно пора. - Хороших полетов… Магнус, – выдавил из себя Валландер и подался вперед, изучая панель приборов и чудовищным усилием воли выкидывая все мысли из головы. Невидимая струна, которая звенела в тишине, лопнула, и тут же навалилась усталость. В глаза словно насыпали песка, уши заложило, но Курт все смотрел и смотрел на подрагивающую стрелку манометра до тех пор, пока не зазвучал в наушниках голос «принимающего» диспетчера. …Курта называли «асом посадок» и эта посадка исключением не стала. Привычные действия и сосредоточенность помогли взять себя в руки, и самолет он посадил невероятно мягко, хотя костяшки пальцев, стиснувших штурвал, побелели. Короткие переговоры с диспетчерами, шутки и отчаянные попытки не смотреть в сторону собирающегося Магнуса. Отстегнув ремень, Валландер так и сидел в своем кресле, прислушиваясь к шорохам за спиной. - Курт… Я… - сейчас в голосе Магнуса не было равнодушия. – Прости, что так вышло. Для меня было честью – летать с тобой. Ты знаешь, что у нас нельзя прощаться. Так что… До свидания? - А ты придешь? – Курт вскинул голову, принимая решение. - Что? – Магнус растерялся. - Ты сказал «до свидания». - Валландер выбрался из кресла и развернулся, улыбаясь. – И я тебя спрашиваю – а ты придешь на это свидание? В голубых глазах Магнуса заискрилась тревога: - Курт, с тобой все в порядке? - Нет, – Валландер покачал головой, чувствуя себя почему-то очень легко. – Как я могу быть в порядке, если вот-вот потеряю человека, который мне очень дорог? Магнус окинул кабинку растерянным взглядом: - Курт, это плохая шутка. - Это не шутка, – Валландер шагнул вперед, остановившись на расстоянии тепла. Легко, невесомо коснулся локона на виске. – Я приглашаю тебя на свидание, Магнус Мартинссон. Надо же дать тебе шанс высказать мне, какой я идиот. - Ты… - от шока глаза Магнуса стали просто огромными, и Валландер, несильно толкнув парня в грудь так, чтобы тот оказался за пределами кабины пилотов, усмехнулся. - Я. Завтра в шесть у фонтана. И будь добр не опаздывать, – а в следующую секунду захлопнул дверь перед его носом. Отставка – не так уж плохо. Вот только сначала он сдаст в утиль комплексы, сомнения и привычку слишком много думать. P.S. - Я напишу жалобу на имя генерального директора, – пробурчал Курт в теплый затылок, когда со стороны Магнуса запиликал будильник. – С нашими графиками надо что-то делать. - Это всего на две недели, – Магнус заворочался в его руках, но покорно затих в сильнее сжавшихся объятиях. – Иззи выйдет с больничного, и я вернусь на свой рейс. - Что две недели, что два года… - Валландер потянулся, одарил лежащего рядом мужчину сонным нежным поцелуем и наконец отпустил, с легкой тоской глядя на то, как встает Магнус с постели. Минут через двадцать Мартинссон выйдет из душа, значит, нужно тоже подниматься и варить ему кофе. Курт сладко зевнул, а уже через пятнадцать минут стоял у плиты, тихо мурлыкая себе под нос. Такие ранние подъемы были не в новинку, но обычно он не провожал Магнуса, а встречал. Уставшего, но такого родного и любимого. - Медитируешь? – Магнус обнял его со спины, втянул носом аромат кофе. – Ты просто волшебник. - Еще вечером я был старым занудой, – хмыкнул Курт и тут же заработал несильный укус в плечо. - Занудой ты и сейчас остался. А вот про «старого» чтобы я больше не слышал. - Да, мой капитан, – Курт отставил турку в сторону, выключил печь и развернулся в руках Магнуса, заглядывая в чистые, сияющие глаза. Это все ему? Вся эта любовь и обожание – ему? Курт обнял Магнуса, стискивая талию. – Я бы запретил тебе ходить в форме. Только дома и только передо мной. - Я в курсе, что ты собственник. - О, ужасный. И делиться тобой таким ни с кем не желаю. - М? – Магнус вскинул бровь. – Тогда почему мы никогда не занимались так любовью? Курт представил себе Магнуса с расстегнутыми брюками, пиджаком на голое тело и в перчатках, и тяжело сглотнул, облизнув пересохшие губы. - Магнус Мартинссон, вести самолет стоя неудобно. А если ты и дальше будешь меня дразнить, именно это и случится, – вкрадчиво произнес Курт. - Я всего лишь хочу, чтобы ты ждал меня с нетерпением, – ухмыльнулся Магнус прежде, чем Курт вломился в его рот, сминая губы. Кажется, кое-кто сегодня тоже уйдет на «больничный». Как минимум на сутки.