Некрофил

      - Мам, скажи, а это больно?       - Никто не знает, насколько больно умирать, пока сам не умрёшь. Но тебе ещё долго до этого, сынок!       - Значит, я умру тогда же, когда и папа?       - Хватит! - её руки задрожали, а из глаз потекли слёзы. Она обняла меня и тихонько, почти шёпотом сказала: - Пойми, родной, никто не знает, когда он умрёт. И чем позже это случится – тем лучше!       Маленькие капельки текли из моих серо-голубых глаз и скатывались по пухленьким щёчкам вниз, падая и ударяясь о землю. Маленькие ручки были испачканы землёй смешанной с кровью, а на нежных ладонях лежала мёртвая ворона. Сломанное крыло, кровь из выклеванного глаза, и полное отсутствие жизни в здоровом. Я мчался домой, спотыкаясь, но не падая. Мама всегда встречала меня на пороге дома и забирала безжизненное животное из рук. Она успокаивала меня и пыталась объяснить, что этого не миновать. Что я тогда понимал в смерти? Лишь её безысходное пришествие к каждой живой душе, но разве этого было достаточно, чтобы осознано с ней смириться?       Бедное животное мы закопали с папой. Он соорудил для неё что-то вроде креста. А спустя четыре месяца я видел, как ставят крест на его могилу. Не знаю, может это повлияло на моё будущее, а, быть может, я сам странным родился, ну, или воспитался таковым в процессе взросления, но в итоге я стал работать в морге. Я не был связан с трупами убитых людей или с полицией, просто помогал людям подготавливать умерших к похоронам.       Что же могло меня заставить пойти на такую работу? Не деньги и не полное отсутствие воображения, хотя, думаю, как раз второе, тут очень даже присутствует. Просто я всегда смотрел с интересом на смерть. Меня привлекала стекающая кровь из пореза моей подруги – неудавшегося самоубийцы, черви, ползающие по трупу выброшенной собаки. Всё то, что вызывает у нормального человека отвращение, вызывало во мне интерес. Мама была против, но кто сказал, что я должен слушать её мнение?       И вот я - обычный двадцати пятилетний летний парень с признаками социопатии. У меня есть девушка, которая готова разорвать все наши отношения в любую минуту. Одна живая подруга – рокер, на которую вечно реагируют все металлоискатели, и куча мёртвых друзей, с которыми я, собственно, и провожу большую часть своего времени. Я не жалуюсь на жизнь и даже не хочу что-либо менять. Просто иногда мне не нравится вечно ноющие родственники умерших. А ведь смотрят они на меня, как на самого холодного и бесчувственного человека в мире. Сами бы повозились с трупами и перестали бы удивляться их холодной коже, стеклянному взгляду, синим губам и даже возрасту, в котором они ко мне попадают.       Сегодня я закончил подготавливать девочку к похоронам. Мне редко попадают дети, так что я ещё не очень привык работать с ними. Хотя это удивительно, ведь в нашем мире столько опасности, что смерть ребёнка – обыденность. С этим приходится мириться. Стоит меньше об этом думать. Вот я и не думаю, а просто делаю своё дело.       Наконец, надев на девочку чёрно-синее бархатное платье, я накрыл тело и начал собираться домой. Было больше десяти вечера, так что не удивительно, что в голове послышалось тихое: «Как больно!». Не обратив на это внимание, я поспешил как можно скорее удалиться.       Лёгкий запах сырости и звук капающего крана царили в моей полупустой квартире. На телефоне мигала кнопка непрочитанных сообщений, а на единственном во всей квартире столе лежала записка: «Ты сволочь, я больше не могу терпеть, что трупы ты любишь больше, чем меня! Некрафил хренов!». Как банально это расставание. Интересно, где она услышала это слово? Её словарный запас на такое раньше не был способен.       Скомкав и выбросив записку в единственное мусорное ведро, я решил прослушать непрочитанные сообщения. Легонько нажав кнопку, по квартире разнёсся громкий писк, и спокойным женским голосом началась трансляция:       - У вас четыре непрочитанных сообщения: «Хей, Грег, как жизнь? Слышала, ты вечно занят. Не удивительно, я бы тоже наслаждалась прекрасными голыми телами накаченных мужчин, которые, к тому же, ничего тебе за домогательство не сделают. Хи. Не хочешь завтра вечером поужинать? Я вчера пыталась повеситься, но так как мой парень рано пришёл, он меня остановил, так что мне нужно срочно излить кому-нибудь душу. Жду твоего звонка». Конец сообщения. Следующее сообщение: «Здравствуй, сынок, как у тебя дела? Ты мне давно не звонил, я волнуюсь. Прости, что лезу в твою жизнь, но мне так иногда не хватает тебя. Пожалуйста, позвони мне, как будешь свободен». Конец сообщения. Следующее сообщение: «Ты, мерзкое бесчувственное животное, да знаешь в каком гробу…чёрт, в какой помойке я тебя видела? Ты…»       - Следующее сообщение, - не хочу слушать её вопли, и так понятно, что там нет ничего познавательного.       - «Здравствуйте, Грег, меня зовут Майкл Кинг. Мне о Вас один мой знакомый рассказывал. Не могли бы Вы мне позвонить? Это насчёт работы с трупами». Конец сообщения. Сообщений больше нет.       - Хм, меня хотят загрузить новой работой? Это какой такой знакомый мог обо мне рассказать? – мой голос эхом отдавался от стен и разносился по всей комнате. Я медленно поднял трубку и позвонил некому Майклу Кингу. – Ну и странная у человека фамилия.       После нескольких гудков я услышал в трубке «Алло».       -Здравствуйте, Я Грег Уолс. Вы хотели, чтобы я Вам позвонил.       - Ах, да, да. Здравствуйте, Грег. Я знаю, что Ваша работа не проста и немного мрачна…       - Что именно Вы от меня хотите? Простите за грубость, но дома я не люблю вспоминать о работе.       - Ну да, ну да. Я Вас прекрасно понимаю. Знаете, у меня недавно скончалась любимая девушка, но я не хочу, чтобы её забирали в морг. Не могли бы вы приготовить её к похоронам в моём доме? Я могу предоставить Вам нужные условия, заплатить сколько скажите и, конечно же, удостоверить Вас, что вы не убитую мной девушку будете одевать.       - Думаю, я смогу это сделать. А когда я смогу к Вам приехать и посмотреть на труп?       - Я был бы рад, если бы Вы посетили меня завтра утром, Вас это устроит?       - Да, говорите адрес.       - О нет, нет. Моя машина за Вами заедет. Не бойтесь меня, прошу. Просто я могу себе позволить, чтобы последние дни на Свете моя любовь провела дома.       - Как Вам будет угодно, хотя это не очень законно. Что ж, буду ждать машину в девять, а сейчас я вынужден попрощаться.       - До свидания, до свидания, – в трубке послышался гудок.       Не в первый раз я получаю такие заказы. Люди с толстым кошельком так и норовят сделать даже похороны – праздником, лишь бы показать, что у них на это есть деньги.       Перекусив салатом, который остался со вчерашнего дня, я принял душ и поспешил лечь спать. Мне стало интересно, как же выглядит любовь этого Майкла и сколько ей лет. По голосу было слышно, что мужчина не стар и вполне мог позволить себе жену одного возраста со мной.       Ровно в девять утра приехала машина. Очень дорогой на вид, но не знакомой мне марки автомобиль был матово-чёрного цвета с красными языками пламени по бокам. Я поспешно сел на заднее сиденье, и мы направились в неизвестном мне направлении.       Ехали мы чуть больше часа. За это время я ни разу не заговорил с водителем, да и незачем мне это было – с живыми разговаривать не интересно. Когда я вышел из автомобиля, передо мной стоял большой особняк. Он, конечно, не больше Букингемского Дворца, но размер всё равно был очень даже впечатляющим. Как нельзя подходил под фамилию моего заказчика, который, кстати, как я понял, как раз вышел из этого дома. Он лучезарно улыбался мне и пожимал руку.       - Здравствуйте, здравствуйте. Я Майкл Кинг, но для Вас просто Майк. И давайте на «ты», не люблю формальности, – я утвердительно кивнул, и он продолжил лишние разговоры, – я так рад, что ты согласился. Если честно, мой звонок был весьма подозрительным, как тебе, наверно, показалось, но, как видишь, я совсем не опасный тип, – Майк улыбнулся, и я увидел у него два золотых зуба.       На вид Майклу было чуть больше сорока. Коротко стриженые чёрные волосы, карие глаза. Он был немного упитанный, но ,для мужчины его возраста, это не казалось некрасивым. Наоборот, так он выглядел более свежо. Одет он был в чёрный смокинг, а на пальцах блестели три золотых перстня с неизвестными мне камнями.       - Здравствуйте. Можно мне уже приступить к работе? Хотелось бы скорее закончить.       - Конечно, конечно. Иди за мной.       Внутри особняк был дорого отделан. Я ничего в этом не смыслю, так что точно сказать в каком стиле его строили я не могу, но предполагаю, что обстановка смахивает на интерьер тридцатых годов двадцатого столетия. Мы шли прямо и поворачивали, потом опять шли и опять поворачивали. Наш путь занял не меньше пяти минут, и вот мы оказались в пустой комнате с серыми стенами, слабым освещением, разными серыми шкафами и кушеткой, накрытой простынёй, в центре комнаты. Всё это очень походило на моё рабочее место, но откуда в таком роскошном доме такая комната?       - Это твоё рабочее место, Грег, – Майк обвёл комнату рукой и остановился на одной из стен, на которой что-то висело, – это её платье. Так получилось, что мы перестали ладить совсем недавно. Я и не подозревал, что она начала этим заниматься, но когда обнаружил – было слишком поздно. Смертью послужила передозировка наркотиков. Сам понимаешь, лучше лишний раз не обращаться в полицию, так что это ещё одна из причин, почему я тебя вызвал.       А ведь и вправду, я часто брался за незаконные дела, которые не были связаны с убийствами, но и полиции лучше было о них не знать. Ну, а что, я и так работаю со смертью, так что мне ничего в этом мире не страшно.       Я дождался, когда все покинут комнату, и принялся изучать тело. Сначала я снял простыню с лица. Молодая девушка, на вид лет двадцать пять-тридцать. Очень худая, синяки под глазами, впалые щёки, потрескавшиеся губы – она совсем не следила за собой, да и наркотики она принимала, должно быть, уже не один год. Как можно было такое не заметить? Волосы чуть выше плеч, ярко-красного цвета. Они очень выделялись на фоне бледной кожи и были совсем не к лицу девушке. Глаза закрыты, хотя было очень интересно узнать их цвет. Небольшой шрам возле брови – она не из неженок. Совсем не красивая девушка, даже если над ней хорошо поработать, что мог найти в ней такой богатый человек? С ним была бы готова переспать любая модель, а он выбрал это «страшило».       Спустив простыню до пояса, я осмотрел её грудь. Маленькая, с двумя шрамами под ней, что показывало, что она уже пыталась исправить размер. Рёбра просвечивали сквозь тонкую кожу, некрасиво торча, и ещё больше уродуя наружность умершей. В пупке был прокол. Не знаю как именно, но было заметно, что прокалывала она себе сама. Плечиу неё тонкие, в области локтя следы от уколов. Они так мерзко выделялись на бледной коже, что смотреть на это дело не хотелось.       Наконец, убрав простыню полностью, я осмотрел всё тело девушки. Волосы на интимных местах были сбриты полностью и очень неаккуратно. Оставлено много порезов от бритвы, даже видна засохшая, не смытая вовремя кровь. Ноги очень худые, но на удивление было заметно, что за ними ухаживали даже больше, чем за телом. Гладко выбритая кожа, очень мягкая. Значит, она пользовалась кремами. На правом бедре была татуировка с надписью: «Мой мир никогда не изменится!». Девушка была похожа на всех тех девушек, что слоняются в наше время по городу. Никогда не мог этого понять, но, видимо, сейчас быть тощей – верх моды и красоты.       Закончив с осмотром, я начал мыть тело. Обмыв её тщательно, я посмотрел, какую одежду для неё приготовили. Ярко-красное платье, в точности, как её волосы, с высоким воротником и длинными рукавами. Надеюсь, она не сама себе его на смерть выбирала, а то я могу подумать, что у неё жутко дурной вкус.       Я уже собирался приступить к макияжу, но, увы, организм требует своё – мне понадобилась уборная. Долго не задерживаясь, я поспешил вернуться к работе. Не успел я войти в комнату, как вдруг услышал странные голоса. Они доносились отовсюду. Много разных: тихих и громких, крик и шёпот. Сначала ничего разобрать было нельзя, но позже я стал чётко слышать всё, что они говорили:       «Больно! Как мне больно! Хватит! Мне не нужна такая жизнь! Больно! Прекрати! Если любишь – отпусти!»       Перед глазами стали мелькать различные картины. Красивая тёмноволосая девушка держалась за голову и кричала: «Больно!». Затем она же куда-то бежала. Вот уже на меня смотрят два тёмно-голубых глаза. Настолько красивых глаз я ещё не встречал. Она смотрела на меня не отводя взор, лишь изредка моргая; она продолжали на меня смотреть, а я всё слышал: «Больно! Как мне больно!»       Почувствовав, как меня кто-то ударил по лицу, я резко встал и увидел перед собой Майка.       - С тобой всё в порядке? Я услышал шум и немедленно направился сюда.       - Да, всё хорошо, наверное, это усталость. Как хорошо, что ты здесь. У меня к тебе вопрос, – мой голос немного дрожал, должно быть, это из-за шока от произошедшего.       - Конечно, я тебя готов выслушать, но, может, сначала чаю?       Столовая было впечатляющих размеров. Мои глаза так и бегали от стены к стене, стараясь найти хоть какое-нибудь место, где моему взору будет уютно. Тем временем Майк принёс мне кружку горячего чая, и я принялся опустошать её.       - Так что ты хотел спросить?       - Её волосы, они слишком яркие, можно ли их будет перекрасить, или ты желаешь оставить их такими?       - Волосы… - он немного задумался, -волосы, думаю, можно перекрасить, но лучше в более тёмный красный. Всегда считал, что красный ей к лицу, – Майк широко улыбнулся, встал со стула, на котором сидел, и направился к выходу. – Я принесу краску для волос завтра, так что сделай сегодня, всё, что только можешь и на сегодня можешь быть свободен. Мой водитель находится в будке около ворот. Просто подойди к нему, и он отвезёт тебя, куда ты скажешь, – сказав это, мой собеседник удалился.       - Да, чувствую, у него полностью отсутствует вкус, – допил чай пробурчал себе под нос я, и снова направился в комнату с трупом.       Только открыв дверь, я вновь услышал голоса, но они уже не причиняли мне такого беспокойства, как раньше. Всё, что я мог предположить – она со мной разговаривает. Такое уже случалось в моей работе, но чтобы настолько сильно – впервые.       «Больно! Мне так больно! Прошу, уберите свет!»       - Свет? Прости, но если я так сделаю, то не смогу работать. Лучше тебе помолчать и дать мне скорей закончить своё дело, – я приступил к макияжу, который я не успел закончить до этого. Слегка красная помада и красные тени – она как будто в крови. Зачем столько красного? Но не мне выбирать её внешний вид, так что остаётся смириться.       «Слишком много крови!»       - О, ты тоже согласна, что красный тебе не к лицу? Вот если бы я выбирал, то пустил бы в ход серые тени и светло-розовую помаду, чтобы придать тебе больше жизни. Как думаешь, тёмно синее платье подошло бы к твоим глазам?       Стоп, с чего я взял, что это были её глаза? Раньше я ничего такого не видел и сказать наверняка, что передо мной появлялась она, не могу. Да и она совсем не похожа. Девушка в моём воображении красива, а тело передо мной – уродливо!       «Больно! Почему много крови? Убери этот свет! Я хочу к маме! Больно! Прошу, я хочу к маме! Хватит красного!» Интересно, что с ней произошло, раз она так страдает? Не в силах терпеть всё это, я накрыл тело, собрался и направился домой.       - Прости, моё милое уродство, но я закончу с тобой завтра. Найдя водителя, я попросил отвезти меня к моей подруге. А пока мы ехали, я созвонился с ней и договорился о встрече.       Мы решили отужинать в небольшом кафе, которое находилось недалеко от её дома.       - Греги, ты сегодня бледен. Что-то случилось?       - Обычное дело – возвращаться с работы бледным. Расскажи, почему ты опять пыталась покончить с собой?       - Понимаешь, недавно я узнала, что когда у человека бессонница, он может болеть такими болезнями как…       - Прошу, не продолжай. Твоя бессонница связана с компьютерными играми, а не с болезнями, так что тебе ещё жить да жить.       - Но ты не понимаешь, при таких болезнях…       - Человек умирает в болях и мученьях, ты не хочешь этого терпеть и решила покончить с собой сейчас.       - Ничего ты не понимаешь! Вот лучше скажи мне, как у тебя дела с твоей крысой?       - Почему ты вечно называешь мою девушку крысой? А, впрочем, не важно, мы расстались.       - Да неужели? Я рада. Знаешь, мне кажется, что тебе любая крыса – не пара. Да и вообще, почему мой герой хеллоуинских рассказов встречается с живой? Представь, как было бы прекрасно, если бы ты касался мёртвой плоти, целовал холодные губы…       - Не продолжай, мне ещё завтра на работу идти. Понимаешь, ты странная, и вечно читаешь странную литературу, так что пора бы тебе понять, что мир не настолько мрачен, как ты его представляешь.       - Ты пытаешься меня убедить в том, во что сам не веришь? Ведь это ты тогда обнял мёртвую старушку, с которой мы работали, когда учились на медицинском. А на вопрос: «Зачем?», ты объяснил, что тебе захотелось её согреть. И кто из нас двоих странный?       - Забудь. Сейчас мне интересны девушки со струящейся кровью в венах, а не застывшей. Да и странный я в прошлом!       - Не говори чепуху, с твоей работой я не удивлюсь, если тебя застукают в половой связи с трупом.       Эту её глупость я проигнорировал, и больше старался не возвращаться к этой теме. Всё оставшееся время мы обсуждали розовый череп на спине впереди сидящей и то, как прекрасно есть руками лапшу.       Провожать я её не стал, а то ещё учудит под машину броситься, а я свидетелем окажусь. Хотя будет ужасно, если её не станет - другой такой подруги мне не найти.       Вернувшись домой, я хотел быстро принять душ и лечь спать, но «Больно!» не выходило у меня из головы. Я долго думал, пытался сравнить девушку на кушетке с той, что появлялась в воображении. Схожие черты лица были, но я всё ещё не мог поверить, что та красавица могла стать столь уродливой. Продумав так до самого утра, я и не заметил, как за мной приехала машина.       - Нужно сосредоточиться на работе. Если сегодня с ней закончу, то завтра она меня уже не будет волновать.       Опять час в пути и полупустая комната. Труп уродливой девушки с закрытыми глазами. Опять голоса, витавшие повсюду.       Майк дал мне краску для волос, так что в течение следующего часа я был занят головой умершей. Пока я наносил краску, ждал, пока она впитается, и смывал, меня не покидало желание открыть глаза девушки. Ведь если они и вправду так красивы, то сомнений не будет – это она. Наконец, не удержавшись, я легонько коснулся век девушки и аккуратно стал открывать глаза. Два тёмно-синих глаза смотрели точно вверх, как будто ничего возле себя не замечая.       - Как же ты превратилась в такой ужас, раз раньше была столь прекрасна?       Я не мог поверить в это. Не думал, что сброс веса может так сказаться на внешности человека. Складывалось ощущение, что она взяла глаза другой и надела их себе. Но этот цвет был настолько прекрасен, что я не смог устоять. Я медленно наклонился к её губам и прикоснулся к ним своими. Почувствовав холод, я не отдалился от неё, а, наоборот, продолжил. Проводя языком по треснувшей коже, я рукой потянул её подбородок, и губы разомкнулись. Запустив язык в неё, я стал проводить ими по её зубам. Они такие ровные. Закрыв глаза от наслаждения, я не мог оторваться. От неё попахивало началом разложения. Проведя рукой по груди и спустившись ниже, я ощущал как холодно всё её тело. Меня уже ничего не волновало вокруг: ни голоса, ни факт, что я сейчас с трупом, ни большой риск, что кто-нибудь войдёт. Лишь желание соединиться с ней телами овладело мной и если бы не громкое «Больно!» над моим ухом, я пошёл бы до конца.       Я быстро отошёл от тело и тут передо мной развернулась чёткая картина. Казалось, словно я сам находился в происходящем, но я не мог ни пошевельнуться, ни сказать хоть слово. Девушка, которая так красива, стояла и разговаривала с Майком. Она что-то кричала, но я не сразу различил её слова.       - Ты псих! Я же твоя сестра! Ты предлагаешь секс мне, своей сестре!       - Ты не понимаешь. Ты сама родилась настолько красивой, никто не сможет устоять.       - Сдурел? Что скажет мама, когда узнает?       - А кто сказал что она узнает?       Сзади к девушке подошёл высокий накаченный мужчина и подставил нож к горлу. Следом картина сменилась, и вот я смотрю, как брат насилует сестру, она кричит лишь одно слов, которое я, наверное, уже никогда не забуду: «Больно!». Так мерзко на это смотреть, но я не могу отвернуться, я вынужден терпеть. Картина снова меняется, и вот она — уродина, с которой я работаю уже второй день. Её красные волосы чуть ниже плеч, висят сосульками. Так не красиво. Она тихонько бормочет что-то про кровь, и про то, как ей не идёт красный. Она просится к маме, но никто её не слышит. В моих глазах темнеет, и я падаю на пол. Тут же, встав, я подбежал к девушке, закрыл ей рот и глаза, а потом резко выбежал из комнаты.       Мне было её искренне жаль, но это меня меньше всего заботило. Важнее было то, что я наслаждался трупом, а значит подруга права , я – некрофил.       Закончив с приготовлениями, я покинул этот дом и не желаю когда-либо в него возвращаться. Я всё так же работаю с трупами, но несколько вещей изменились: я стал лучше различать, что мне говорят трупы, и в итоге я стал некрофилом. Будь то парень или мальчик, девушка или женщина, я не могу устоять перед их холодными телами. Ну, а что? Пока никто не заметит, я буду этим заниматься.       Чуть позже я начал работать с телами убитых, и там я познакомился с очень чудаковатым профессором, который-то, в итоге, и застукал меня с моим хобби. Но, как я уже понял, странных людей тянет друг к другу, так что моё хобби его не удивило. А подруга моя в итоге соскользнула, когда лазила по горам и, сломав себе всё что возможно, умерла в неизвестном мне ущелье.