Возвращение

      Однажды холодным зимним утром Россия возвращался домой. Снег скрипел под тяжелыми сапогами, оставляя глубокие следы, но вскоре их заметала, быстро набравшая обороты метель. Она Пугала и устрашала, но в этом была и своя красота, завораживающая и в то же время, заставляющая восхищаться. Начало всходить солнце и, медленно окрашивая снежную поляну слабым светом пробивающимся сквозь тучи, начало рассеивать тьму. Иван остановился и оглянулся через плечо, это время он любил больше всего, время когда вставало солнце, время когда свет побеждал тьму. Пробившись сквозь тучи, крохотный луч солнца осветил лицо Брагинского и алые дорожки на лице заблестели, отражая свет. Весь снег вокруг уже успел окраситься в алый цвет смерти, даже любимый белоснежный шарф был весь в крови. Повернувшись спиной к всходящему солнцу, Иван снова двинулся в путь, к счастью хоть метель сбавила обороты и превратилась просто в сильный снегопад. Не так то просто идти, когда из рваных ран во всю хлещет так жизненно необходимая кровь, да еще и в добавок летящий в глаза снег не позволяет смотреть даже себе под ноги.       Прошло уже 6 месяцев с тех пор, как он покинул свой дом, оставив на прощание одну лишь записку с обещанием, что вскоре вернется и просьбой не искать его. К несчастью это "вскоре" слишком затянулось, ведь он рассчитывал вернуться уже через месяц. Будь его воля он вообще никуда бы не пошел, но у него не было выбора. Он должен был защитить свою землю и тем более свою семью. Истощенный и полуживой Россия искренне улыбнулся своим мыслям, как же давно он не улыбался, уже и не помнит когда это было в последний раз. Он никому ничего не рассказал потому, что он знал, что если поступит так, то Пруссия непременно отправится с ним, независимо от мнения Ивана, чего Брагинский никак не мог допустить, ведь Гилберт уже не так силен, как раньше, ведь он только маленькая часть бывшего себя. Сестер же он просто не хотел заставлять переживать за себя, но из-за столь долгого отсутствия можно было предположить, что это ему плохо удалось.       Голова налилась свинцом и все начало плыть перед глазами. Плохо. Нужно было поторопиться, а то чего доброго прямо тут свалится от усталости и будет погребен под толстым слоем снега, так и не увидев своей семьи. Опираясь на маленькую ель, Иван смог кое как привести мысли в порядок. Ему нужно было как можно быстрее добраться до дома, осталось всего сто метров, да и к тому же что-то становилось совсем холодно и он боялся, что это уже далеко не из-за сильного холода. Ноги плохо слушались, но Брагинский упорно продолжал идти, несмотря на жуткую боль, ведь со временем ты уже успеваешь даже привыкнуть к ней, но от этого особо легче не становится.       И вот наконец показалось то, к чему он так долго и упорно шел. Дом совсем не изменился со времени его ухода, если не считать зеленеющего в то время сада на заднем дворе. Осталось последние препятствие отделяющего его от своей цели, нужно было спуститься вниз с крутого склона и к счастью он был не слишком высоким. Повернувшись спиной к дому и опустившись на колени, Россия попытался аккуратно спуститься вниз, но к сожалению нога соскользнула в самый неподходящий момент, и он камнем покатился вниз, при этом не слабо ударившись, и без того, гудевшей головой. Так как выбора не было он заставил себя встать и, придерживаясь рукой за стену, направился к двери.       Вот же они удивятся, увидев великую и страшную державу-в таком ужасном состоянии. Он недооценил противников, поэтому было чудом то, что он вообще смог победить.        Дойдя наконец до двери Иван из последних сил поднял руку и тихо постучал в дверь, надеясь, что его услышат, ведь сил уже не хватило бы на второй стук, вот же было бы глупо потерять сознание так близко к концу, ведь если его не услышат он скорее всего прямо тут и умрет. За дверью послышались шаги, и Брагинский облегченно вздохнул. Он уже не мог ясно думать и что-либо чувствовать, его сознание уже начала поглощать тьма и вскоре все вокруг уже перестало существовать. ... -И кого только принесло в такую рань? Гилберт сидел на мягком красном диване и пил дорогой коньяк. Так он обычно пьет редко и в основном только пиво, но после того, как 6 месяцев назад Россия исчез, то стал пить гораздо чаще. Хоть раньше у них были мягко говоря напряженные отношения, то теперь, прожив с ним столько времени, Байлдшмидт уже успел привыкнуть к Ивану, и они все вместе стали чем-то наподобие семьи. Он часто составлял кампанию Ивану и помогал ему с некоторыми делами, поэтому они успели стать друзьями, наверное Гилберт был один из немногих, кто мог привыкнуть к его пугающем виду. Хоть он этого и не признавал, но волновался он за Ивана не меньше его сестер, и ведь когда они собирались отправится на поиски братика, это именно он останавливал их. Пруссия знал, что если Брагинский их покинул, то у него была серьезная причина, чтобы сделать это, и таким образом он решил вернуть ему долг за свое спасение.        Байлдшмидт встал с дивана и, положив коньяк на стол, направился к двери. Сестер не было дома они направились решать скопившиеся дела за все то время, которое они отказывались выходить из дома. Гилберт пытался их вразумить, но они слишком сильно переживали из за брата так ,что он был уверен - потребуется не один день чтобы их все уладить. И он смог наконец-то остаться наедине со своими мыслями. Пруссия подошел к двери, отпер замок и потянул за ручку тяжелую дубовую дверь темно-коричневого цвета и застыл на месте. Он отказывался верить в то, что открылось его глазам, израненный и еле живой Иван сидел на пороге, прислонившись спинной к стене, кровь текла из его ран окрашивая дерево в красный. Придя в себя, Гилберт подошел к измученному России и слегка, как будто боясь, что он исчезнет, сделай он хоть одно неаккуратное движение, дотронулся до него. Иван был холодным как лед, но пар легкими, почти незаметными облачками продолжал вылетать из его полуоткрытого рта, это доказывало, что он еще жив, хотя обычный человек давно умер бы от таких ран.        Присев рядом Байлдшмидт закинул руку Брагинского себе за шею, нужно было как можно скорее оказать первую помощь, с Украиной и Беларусью связаться точно не выйдет, ведь скорее всего им отрубили связь, поэтому придется выкручиваться самому. Пруссия аккуратно посадил раненного на диван и снял пропитанное кровью пальто. Первый раз в жизни он увидел настолько ужасные раны, по всему телу располагались кровоточащие глубокие и рваные ранения. Первым делом нужно было остановить кровь, ведь не смотря на то, что мы страны, мы все равно смертны, хоть и очень живучи, а потеря такого количества крови была смертельной угрозой.        Осторожно положив раненного на диван, Пруссия направился в ванную за ведром, полотенцем и аптечкой. Как они все посмели так поступить с Иваном? Гилберт сжал руку в кулак и со всей силы ударил близстоящую стену так, что в ней осталась глубокая вмятина и посыпалась штукатурка. Нужно было взять себя в руки иначе это может плохо закончиться для дома. Байлдшмидт привел дыхание в порядок и снова направился в ванную. Другие страны жестоко отплатят за то, что сделали с Россией, они и понятия не имели о том, что чувствовал Иван ловя на себе полные ненависти и страха взгляды, их заметил бы даже слепой, но он продолжал всегда улыбаться и пытаться быть дружелюбным, и лишь Пруссия знал о том, что чувствовал Россия, ведь ему часто приходилось составлять вечером ему кампанию, а пьяный Иван рассказывал ему все, а тот в свое время пытался подбодрить его, но выходило не очень, и при этом днем Брагинский, делая вид, что все хорошо и он в порядке, все так же улыбался. Никто кроме него не знал, что Россия на самом деле хочет с кем-то подружиться.        Дойдя наконец до ванны, Прусс достал ведро и, поставив его наливаться, достал аптечку. Открыв ее и разобравшись в содержимом, он взял одну из стеклянных баночек и подошел к раковине. Вылив содержимое в уже наполнившееся ведро, он взял его, и прихватив полотенце, направился в комнату, где лежал Иван. Зайдя в нее, Байлдшмидт поставил ведро рядом с диваном, закинув в него полотенце, и начал расстегивать пропитанное кровью пальто. Он ужаснулся увидев на сколько все серьезно, вся грудная клетка и весь торс были испещрены глубокими рваными ранами, из которых продолжала сочиться кровь. Быстро взяв полотенце Гил начал смывать ее и перевязывать раны бинтом, который он прихватил из аптечки. Прусс уже привык обрабатывать раны России за то время, пока жил у него, хотя обычно все было куда проще. Закончив с последний раной, он начал осматривать лицо Ивана. Он был бледным как сама смерть, все лицо было испачкано кровью, сочившийся из раны на лбу. Быстро стерев кровь с лица Брагинского, Гилберт начал обрабатывать эту самую рану, похоже кто-то смог ударить Ивана его же краном. Обмотав ее, он заботливо стер всю кровь с белоснежных волос Русского и кинул уже полностью красное полотенце обратно в ведро. Байлдшмидт встал на ноги и ,прихватив бутылку коньяка, сел в рядом стоявшее кресло. ...        Наконец тьма расступилась и чувствительность вместе с болью вернулись в тело. Иван смог приоткрыть свои цвета сирени глаза и яркий свет от люстры быстро заставил снова закрыть их. Значит его все же спасли и похоже, что он долго лежал без сознания. Снова открыв глаза Брагинский осмотрел себя, он был весь перебинтован и судя по всему лежал в гостиной на диване. Все жутко болело, а когда Иван попытался повернуть голову, то тупая боль резка пронзила все тело. Шторы были занавешенны и не пропускали большую часть света в комнату, у стены в большом каменном камине догорали дрова, то и дело трескаясь от жаркого пламени. В кресле рядом с диваном сидел Пруссия, а на столе возле кресла стояла пустая бутылка от коньяка. Он выглядел бледным и усталым и как-то отстраненно смотрел на камин, но услышав шорох резко повернулся в мою сторону и, убедившись, что я очнулся, встал и быстрым шагом подошел к дивану. Гил стоял рядом и смотрел на меня яростным взглядом. От такого взгляда было мягко говоря не по себе. - И как прикажешь это понимать!? Бросил нас не сказав ни слова, оставив на прощание эту чертову записку с просьбой не искать тебя, а теперь возвращаешься домой весь израненный!        Байлдшмидт выкрикивал эти слова со всей яростью и при этом голос его как-то странно дрожал, что было совершенно ему несвойственно. - Прости...        Россия отвел взгляд в сторону и уже был готов получить удар, но когда его не последовало, а вместо этого Прусс присел и обнял Ивана, тот мягко говоря был в шоке. - Почему ты бросил нас? Ты представляешь, как мы все волновались? Мы уже начали думать, что ты не вернешься, что тебя...        Голос Гила сорвался и послышались всхлипы. Брагинский кое-как смог поднять руку и обнял своего друга в ответ. - Ты же знаешь, меня так просто не убить.        Слова давались тяжело и получались очень тихими. Россия слабо улыбнулся и потрепал Пруса по голове. Тот медленно отстранился от Ивана и провел рукой по лицу, возможно Русскому показалось,но он заметил сырые дорожки на его лице. - И почему ты не взял меня с собой? Я бы всех их одолел, а ты заставил меня сидеть тут без дела!        Брагинский широко улыбнулся и попытался сесть, но тут же снова упал на диван. - Вот этого лучше не делать, у тебя много переломов и серьезных ран, на полное восстановление уйдет много времени.        Вставил Прусс и нагнулся, чтобы поправить подушку. И когда только он успел стать врачом? - Спасибо.        Байлдшмидт остановился и посмотрел на Ивана. - Всегда пожалуйста.- Ответил Гил и поднявшись бросил на ходу: - Ты давай спи, а я пойду ужин готовить.        Россия улыбнулся и закрыл глаза, решив последовать его совету, и вскоре заснул глубоким и спокойным сном.