Часть 1
23 февраля 2014 г. в 08:38
Лампа моргнула, расплылась алым пятном и ухнулась куда-то вниз – туда же, куда и сознание. Удар по затылку обжёг холодом. Престон не сумел даже отреагировать – Юрген просто воспользовался тем, что мужчина находится в состоянии полнейшей прострации после полиграфа, и врезал сложенным замком пальцами в основание позвоночника у шеи. Джон попытался развернуться, но второй удар отбросил на стену, впечатывая в холодную краску и вновь откидывая назад, едва не роняя на колени.
И хвалёная сила клерика, и многолетние тренировки, и отточенная реакция – не помогли. Почему? Престон не понял сам, только выдохнул хрипло и рвано, словно смирившись. И осознав, что если бы и захотел – не стал бы защищаться. И это странное ощущение позволило сломить Джона окончательно. За долю секунды.
Кулак, врезавшийся под рёбра, сбил с ног полностью, согнул пополам и выдрал из горла кашель, а из лёгких – оставшийся воздух.
— Неужели не ожидал, Престон? — глава сопротивления ударил повторно, не позволяя клерику даже опомниться. Сколько Юрген вложил в этот удар – он и сам не понимал, ощущал только то, что под тканью кителя ему в костяшки упираются рёбра Джона. Да и времени на то, чтобы соизмерять силу не было – клерики не умеют не отвечать на нападение. Однако, Престон отчего-то не вскидывался, чтобы растерзать повстанца голыми руками и не старался защититься.
Вряд ли Юрген понимал – почему, но сам факт того, что клерик не сопротивляется, довёл ярость до пика моментально.
Юрген отскочил чуть в сторону и занёс кулак вновь. Замах получился несильным, но щека клерика тут же окрасилась алым. Мужчина пошатнулся, почти падая на пол, упираясь локтями и прогибая спину.
Юргену осталось немного – согнутым коленом в солнечное сплетение и под подбородок – и Престон повалился на плиты, только лишь сдавленно хрипя.
Он ведь, в самом деле, знал – на что идёт. Знал, что погибнет, знал, что останется там, знал! Знал, когда ты только спросил про книгу. Знал всё!
Носки ботинок вколачивались в тело с глухим треском. Юрген не понимал – слышится ли ему этот треск, или же это только лишь отголосок ломающегося неприятия факта смерти Партриджа. Стена внутри разума, выстроенная в момент понимания, что придётся провести Престона в Подполье, и сдерживаемая вот до этого самого момента, рухнула. Сразу, как только клерик и повстанец остались наедине в полутёмном коридоре между кабинетом с полиграфом и библиотекой.
Неужели ты не мог просто опустить пистолет? Неужели не мог просто не заметить, как не замечал раньше? К чертям твою несчастную эмпатию! Просто – не замечать?
Престон вновь захрипел, стараясь подтянуть колени к лицу, но Юрген не позволил, новым ударом вколачивая клерика в плиты.
— Что ты сделал его смертью? Заставил себя разглядеть, наконец, грязь, вливаемую тебе в глотку? Понял, что твой бравый Тетраграмматон – притон для Дюпонских шлюх? Распробовал то, чем тебя кормят? Ты ничего не сделал, кроме как застрелил его.
Было ли это сказано вслух – Юрген не осознавал. Слова вырывались из горла с каждым новым ударом, и повстанец не сдерживал ни себя, ни крик. Не мог сдерживать хотя бы потому, что обрушившаяся стена завалила всё рациональное, что было до момента взгляда, упёршегося в спину Престона. До момента понимания – это шанс. Да даже не шанс – спусковая пружина, запускающая механизм, выдирающая боль и освобождающая ярость. Позволяющая тоске по погибшему другу обрести воплощение.
Юрген склонился над неподвижно лежащим Престоном. Запах крови ударил в ноздри, отозвался в висках, железный привкус остался на кончике языка. Мужчина усмехнулся, стирая со щеки клерика багровую капельку.
— Чувствуешь, Престон? — голос главы сопротивления был глухим и хриплым. — Скажи, что ты чувствуешь? Боль? Нет, это не боль. Это что-то большее, ведь правда? Не физически. Не от ударов. Это что-то внутри тебя, что перекрывает всё. Выжигает. Это - другая боль. Намного сильнее, намного голоднее. Нестерпимее. Ты чувствуешь, Престон?
Сжав зубы, Юрген не отводил взгляда от дрожащих ресниц клерика.
— Это называется стыд, Престон. И он не заживёт, как раны. Поверь мне, не заживёт.