Двойная суть

После гола, забитого на последней минуте игры в ворота политеха, и прилюдно сделанного после этого предложения о свадьбе Эльдар стал чуть ли не главной достопримечательностью всего меда. Не было дня, чтобы к нему кто-нибудь не подошел с просьбой сфотографироваться, дать автограф или поделиться подробностями матча и планами на будущее. Уже никто и не вспоминал, что когда-то парень считался альфой. Статус обрученного омеги закрепился за ним теперь прочно, и все только и спрашивали, когда же состоится его свадьба с Алексом. Эльдар отшучивался, говоря, что для начала должен сдать оперативку, а потом уже думать о дате. Но ребята всё не отставали и не давали ему забыть о данном в порыве чувств обещании. Шел уже второй месяц, как Эльдар перестал принимать гормональные подавители, и парень стал ощущать себя немного по-другому. С каждым днем, проведенным вместе с Алексом, он словно пробуждался ото сна. Его тело, как и говорил альфа, становилось всё более чувствительным, а разум более эмоциональным. Иногда во время лекций или занятий он ловил себя на мысли, что неосознанно думает о своем альфе, о проведенной вместе с ним ночи, о сильных руках, одним лишь прикосновением рождающих в его теле отклик и дарящих удовольствие. И от этих потаенных мыслей ему вдруг становилось жарко, низ живота начинал предательски тянуть, а пах наливаться тяжестью. «Немедленно перестань! – Мысленно упрекал он себя. – Нашел время о таком думать! Думай лучше о предстоящих экзаменах и как будешь отвечать Конорскому». А тем временем летняя сессия становилась всё ближе и ближе. Несмотря на то, что теперь Эльдар жил вместе с Алексом и почти каждую ночь они проводили в нежной обоюдной ласке, это никак не отразилось на успеваемости парня. Да, теперь он немного не высыпался и на лекциях его то и дело клонило в сон, но на каждое занятие он всегда приходил собранным и подготовленным. С оперативкой тоже пока не было проблем: Сергей Александрович всегда был доволен его ответами и подбадривал парня, пророча ему блестящее будущее в хирургии. Конорский же больше на их занятия не заходил. После того случая, когда профессор заступился за Эльдара, парень видел его только на лекциях по оперативке. Не уделяя ему никакого особого внимания, как будто ничего и не случалось раньше, он все так же подробно и скрупулезно объяснял сложные темы, не замечая пристального взгляда, бросаемого на него студентом. Эльдар несколько раз пытался подойти и поблагодарить за оказанную ему помощь и поддержку, но Конорский его как будто избегал: каждый раз, когда парень, набравшись смелости, подходил к его кабинету, там или никого не оказывалось, или тот был попросту закрыт. Плюнув, наконец, на свои попытки перехватить профессора в универе, Эльдар обратился к Алексу с просьбой организовать ему встречу с его отцом в неформальной обстановке. Но альфа, выслушав просьбу, только скептически покачал головой. - Отец живет затворником, - объяснил он. – Я уже четыре года не был у него в квартире, а когда пытался встретиться, отец вечно отвечал отказом, придумывая какие-то отговорки, чтобы не пускать к себе. – Видя удивление и настороженность в глазах Эльдара, он поспешил добавить: - Уж не знаю, чем он там занимается, но ни омегами, ни спиртным от него никогда не пахнет. Конечно, было время, когда он пил по-черному. Но это только в самом начале, когда мы похоронили папу. А после того, как с ним поговорил дедушка Петя, его как будто подменили. Ни грамма спиртного, но и души он как будто лишился, – опечаленно вздохнув, нахмурился Алекс, вспоминая давно минувшие дни. - Раньше он был таким добрым, отзывчивым… Мы часто втроем ходили в походы, ездили на природу, даже за границу он нас вывозил. Я помню, как он смеялся, обнимая папу, как его глаза светились счастьем и любовью. Но сейчас этого больше нет. Тот человек, которого я знал, словно умер в день, когда папы не стало. Я уже и не помню, когда в последний раз он не то, чтобы смеялся, хотя бы просто улыбнулся. Он больше не живет. Нет... Он просто существует ради того, чтобы учить других не совершать ошибок. Хоть я и его сын, но мы как будто чужие. Он добровольно выстроил вокруг себя стену и больше никого не хочет к себе подпускать. От слов Алекса на душе Эльдара стало муторно и грустно. Он вспомнил ту ночь, когда они вдвоем, наедине с Конорским, сидели в его кабинете в кромешной темноте, слушая звуки ночи. Вспомнился их разговор и та тоска, с которой мужчина рассказывал о потере пары. Эльдар бы многое отдал, чтобы хоть как-то помочь этому удивительному, непохожему на других мужчине облегчить его душевную боль. Но как помочь тому, кто не хочет, чтобы ему помогали? Кто для себя уже всё решил, раз и навсегда поставив крест на своем личном счастье? И вообще, кто он такой для Конорского, чтобы бесцеремонно лезть ему в душу? Всем своим видом и поведением профессор четко давал понять, что в Эльдаре он видит только студента, держа с ним дистанцию и больше не открываясь. И, глубоко вздохнув, Эльдар принял решение, что не будет больше навязываться и искать с Конорским личных встреч. «Быть может, время всё исправит, и он еще найдет свое счастье?» - С надеждой думал он, на тот момент еще не зная, что сам уже невольно стал причиной грандиозных перемен в судьбе и жизни этого мужчины. *** Дни шли своим чередом. Вот уже и май подошел к концу, сменившись теплым и солнечным июнем. На улице стояла уже по-настоящему летняя погода, так что студенты, сменив теплую одежду на более легкую, всё чаще и чаще щеголяли в укороченных халатах с коротким рукавом, вместо привычных классических. А редкие омеги и некоторые симпатичные беты, пытаясь привлечь к себе внимание альф, кокетливо подворачивали белые шапочки, демонстрируя свои красивые длинные волосы. По мере приближения к летней сессии жизнь в универе забурлила с новой силой. Все оживились, налегая на учебу и изо всех сил стараясь поскорее отработать «хвосты» и пропуски, накопившиеся за период весеннего затишья. Библиотеки и читальные залы были переполнены народом, а в ранее пустовавших холлах со стендами медицинского инструментария всё чаще и чаще встречались группки студентов, пытающихся запомнить сложные названия перед сдачей практических навыков. Среди их монотонного бубнежа то и дело слышались громкие возгласы, типа: «Никакой это не зажим Бильрота, а Кохера! Вон, видишь, у него зубчики есть!» или «Блин! Это, оказывается, лигатурная игла Дешана, а не распатор Дуайена. Дырочку на конце совсем не видно!» Эльдар и сам время от времени подходил к этим стендам, пробегаясь взглядом по заковыристым названиям похожих друг на друга инструментов, отличающихся только по малозаметным зубчикам или бороздкам на их поверхности или на концах. Практические навыки они должны были сдавать перед началом сессии по завершению всех занятий и лекций по оперативке, и потихоньку парня начало одолевать легкое волнение. То и дело на ум приходили слова Алекса, что экзамен Эльдару, возможно, придется пересдавать, и не раз. И хотя зубрить вплоть до конца августа одну и ту же сложнейшую информацию абсолютно не хотелось, в душе парень уже смирился с этой необходимостью. Как было известно каждому студенту, экзамен по оперативной хирургии — самый сложный и самый проблемный из всех предметов, что приходилось сдавать за шесть лет обучения в медунивере. Лишь только треть учеников сдавали его с первой попытки, получая оценку при этом не выше «тройки». Еще половина сдавала со второй попытки через десять дней. Третья попытка, в конце августа, была решающей и определяла, будет ли студент и дальше учиться в меде или его отчислят. Заслужить «хорошо» у Конорского, тем более с первой попытки, было сродни подвигу Геракла. Его получали единицы и очень-очень редко. Но те, кто всё же его получал, могли в будущем смело претендовать на бюджетные места в ординатуре по любой специализации. Ведь профессор Конорский был одной из самых авторитетных и значимых фигур университета. Эльдар в предвкушении ждал и в то же время жутко боялся надвигающегося всё ближе испытания. С одной стороны, он был на сто процентов уверен в себе и своих знаниях, ведь к каждому занятию он готовился так, что от зубов отскакивало, с другой стороны, он отлично понимал, что Конорский абсолютно непредсказуем, и может спросить всё что угодно и по любому пройденному студентом предмету. Так в бесконечной зубрежке и легком волнении время подошло к сдаче практических навыков. Оценивать их должен был Сергей Александрович вместе с двумя преподавателями, ведущими у других групп. Когда очередь дошла до Эльдара, тот уже не нервничал и не переживал, взяв под контроль все свои эмоции, как и полагалось хорошему будущему хирургу. Сев напротив стола с разложенными на нем многочисленными инструментами, он принялся отвечать названия и назначение указываемых ему предметов. Их было много, не меньше пяти десятков, но Эльдар справился на ура, ни разу не запнувшись и ничего не перепутав. - И последний вопрос, - улыбнулся Сергей Александрович, доставая из-под стола припрятанную огромную коробку и выуживая из нее странного вида инструмент. - Что это? Ответишь правильно — получишь «пять», неправильно — пересдача. Стоявшие неподалеку в ожидании своей очереди студенты изумленно замерли, начав тихо перешептываться между собой. - А ну, тихо! - Прикрикнул на них преподаватель. - Еще одно слово - и все вы тоже придете пересдавать! Ребята тут же притихли, испуганно побледнев. Эльдар вглядывался в странный инструмент и не мог вспомнить, где он видел его раньше. Тот казался знакомым, но на стендах, висящих на кафедре, такого явно не было. - Вопрос сложный, поэтому даю тебе пять минут на «подумать», - тем временем продолжил Сергей Александрович, пристально и уже без улыбки смотря на замершего в сомнениях парня. А Эльдар в это время пытался судорожно вспомнить где и когда он этот инструмент уже видел. В голове проносились обрывки каких-то фраз из ранее пройденных тем и лекций. И казалось, что подсказка совсем рядом, что стоит еще немного подождать и ответ сам собой всплывет в его голове... «Я же знаю, что это, - думал про себя Эльдар. - Нам говорили, на лекции, кажется... Сейчас... Еще немного... Как же он называется...Это явно какой-то пинцет...» - Время кончилось, - серьезный голос преподавателя прозвучал как приговор. - Твой ответ? И тут на пике выброшенного в кровь адреналина, как яркая вспышка, в голове всплыла одна из самых первых лекций профессора Конорского, когда он уже на последних минутах перед ее окончанием, рассказывал про новые альтернативные способы соединения послеоперационных разрезов без использования шовного материала. Именно этот инструмент он и показывал тогда, говоря и название, и предназначение... - Пинцет для наложения и снятия металлических скобок Мишеля, - выдохнул Эльдар, чувствуя как бешено бьется сердце в его груди. - Угадал, - одобрительно хмыкнул Сергей Александрович, ставя отметку в своем журнале. - Удачи на экзамене. Следующий - Петровский... Не веря в то, что ему действительно удалось это вспомнить, Эльдар покинул аудиторию на ватных ногах. Выброшенный в кровь на пике стрессовой ситуации адреналин всё еще бушевал в нем, заставляя быстро стучать его сердце и даря ощущение эйфории. «Нихрена себе! И как это я вспомнил? - Думал он, отправляя Алексу смс об успешно пройденном испытании. - Повезло! Мне просто повезло. Если бы еще так же повезло и на экзамене...» Покидая кафедру и направляясь на следующий зачет, но теперь уже по патфизу, Эльдар даже представить себе не мог, что везение на экзамене по оперативке не будет иметь для него абсолютно никакого значения. *** И вот после получения всех зачетов сессия наконец наступила. Как назло, оперативная хирургия стояла последней в расписании сдаваемых их группой предметов. А это значило, что после первых четырех экзаменов повторение еще и оперативной хирургии будет для парня настоящим кошмаром, поскольку к тому времени он будет словно выжатый лимон. Уже предчувствуя неизбежность пересдачи, Эльдар учил и корпел над учебниками, засиживаясь до глубокой ночи и полностью игнорируя попытки Алекса хоть как-то его накормить или хоть немного расслабить. На фоне непрерывного стресса и недосыпания, Эльдар почти постоянно ощущал сильную тошноту и головокружение. Впихиваемая насильно в него еда большей частью исторгалась обратно, отчего парень очень сильно похудел и осунулся. - Ну, нельзя так, Эльдар, - укоризненно качал головой Алекс, через силу пытаясь накормить его хотя бы бульоном. - Ты только после подавителя оправился, а так себя доводишь. Ну, не сдашь ты экзамен с первого раза и что? Сдашь его позже. Здоровье-то гробить зачем? Самому Алексу тоже предстояло сдать пять экзаменов, но по сложности они и рядом не стояли ни с военной медициной, ни тем более с оперативной хирургией. И потому парень давал себе возможность на день-два передохнуть перед следующей сдачей и хоть как-то поддержать свою пару. Умом Эльдар понимал, что Алекс прав. Но сделать с собой ничего не мог: слишком упрям он был, и слишком сильно в нем было чувство первенства. Постепенно сдавая экзамены и получая заслуженные «отлично», Эльдар понимал, что сил на оперативку у него остается всё меньше и меньше. В последний день перед решающим экзаменом, насильно запихивая в раскалывающуюся от боли голову всё новую и новую информацию, парень вдруг отчетливо понял, что если сейчас не перестанет мучить свой организм, то завтра он попросту потеряет сознание от переутомления. Алекс сегодня сдавал последний из своих экзаменов, и потому в квартире Эльдар был совершенно один. - Была не была! - В сердцах плюнул он, закрывая учебник. - Перед смертью не надышишься! Переодевшись в уличную одежду, он вышел из квартиры, решив прогуляться по парку и хоть немного подышать свежим воздухом. На улице же стоял ясный солнечный день, небо притягивало взгляд своей синевой, а в кронах деревьев чирикали птицы. Перейдя через «мост поцелуев», парень устремился вглубь парка, наслаждаясь чистым воздухом и легким приятным ветерком. Людей в будний день здесь почти не было, что создавало иллюзию пребывания на лоне природы вдали от города. Достигнув противоположного конца парка, Эльдар услышал чей-то плач и, ускорив шаг, вышел к небольшой детской площадке. Сейчас детей на ней не было, и только на одной из горок сидела одинокая детская фигурка и плакала. Покрутив головой и не обнаружив поблизости взрослых, Эльдар уверенно направился к ней. - Ты чего плачешь? - спросил он, подойдя к источнику шума. - Я его боюсь, - тут же отозвался ребенок, указывая куда-то под горку. На вид мальчику было не больше десяти лет. Его буйные темные кудри торчали во все стороны, а черные глаза влажно блестели, после недавнего плача. Внешность ребенка казалась смутно знакомой, но где и когда он видел этого малыша, парень вспомнить не мог. Заглянув в тень под горкой, Эльдар увидел большого дворового пса, мирно сидящего и не подающего никаких признаков агрессии. Завидев незнакомца, он пару раз приветственно махнул хвостом и раскрыл пасть, вываливая длинный розовый язык. - И чего ты испугался? Он не укусит, - попытался успокоить ребенка Эльдар. Но тот уверенно возразил: - Но я всё равно боюсь! - Ладно, - парень решил не спорить с ребенком и просто оказать ему помощь. - Давай я тебя на руках тогда донесу. Где твои родители? Спрыгнув с горки, мальчишка повис на шее у своего спасителя, показывая тонким пальчиком направление: - Они вон там, в той кафешке, пиццу кушают. Но меня не обязательно нести на руках прямо туда. Только от пса отойди подальше. Усмехнувшись про себя, Эльдар выполнил просьбу, опустив ребенка на землю сразу же, как покинул границы площадки. - Спасибо, - облегченно заулыбался маленький негодник и, уже убегая по дорожке, ведущей к летнему кафе, обернулся и крикнул: - У тебя всё будет хорошо! Во всём! Еще вспомнишь Дениса! «Странный мальчик», - подумал Эльдар, дождавшись, когда маленькая фигурка скроется за дверью летнего кафе. После слов ребенка на душе измученного парня почему-то стало легко и спокойно, словно и не предстояло ему завтра никакого экзамена и не нависала угроза разочаровать профессора, отправившись на пересдачу. «Денис... красивое имя, - вертелось в голове, когда парень, достигнув скамейки, наконец присел отдохнуть. - Если у меня когда-нибудь будет сын, обязательно так назову». Наслаждаясь хорошей погодой и, наконец, расслабившись внутренне, Эльдар еще не знал, что не раз и не два вспомнит слова необычного ребенка и данное им обещание. *** И вот день, которого так боялся Эльдар, наступил. Сегодня предстояло сдавать оперативную хирургию еще пяти группам, поэтому под дверями аудитории в ожидании своей очереди столпились более семидесяти человек, и Эльдар был в числе первых. Зайдя в экзаменационную комнату пятым, он положил свою зачетку на указанное место и взял билет. За широким столом, помимо профессора Конорского, сидел и Сергей Александрович. Раскрыв перед профессором учебный журнал, он демонстрировал тому оценки студентов, полученные ими за год обучения. Протянув преподавателю билет и, дождавшись, когда он перепишет себе его номер, Эльдар сел за свободную парту и начал подготовку к ответу. Всё то время, что парень стоял у преподавательского стола и позже, пока готовился, Конорский ни разу на него не взглянул. Он был как всегда холоден и собран. Взглянув на вопросы билета, Эльдар облегченно выдохнул. В принципе, он мог даже не готовиться, а идти отвечать по нему прямо сейчас. Но по правилам экзамена необходимо было дождаться, когда тебя вызовет сам профессор. Вот закончилось время для подготовки, и Конорский, поочередно вызывая студентов, начал принимать экзамен. Сначала ответил один, потом второй... и очередь дошла до Эльдара. Но вместо того, чтобы назвать его фамилию, Конорский распорядился впустить следующих студентов. Парень недоумевал: по идее, он должен был отвечать третьим, но его всё никак не вызывали, хотя экзамен сдали уже больше половины студентов. Прошел час, потом второй, день уже перевалил далеко за полдень, а Эльдар всё сидел за своей партой и не мог понять, что происходит. В голову уже начали лезть какие-то подозрительные мысли, а душу - вновь сковывать страх от нехорошего предчувствия. И вот в аудитории остались лишь трое: Конорский, Сергей Александрович и сам Эльдар. - Сергей, подождешь? - Попросил Конорский преподавателя и, дождавшись, когда тот, выйдя из-за стола, отойдет к дальнему окну, наконец подал знак Эльдару приблизиться. Сев напротив профессора, Эльдар мысленно приготовился к экзекуции, когда услышал неожиданный вопрос: - Эльдар, скажи, насколько высоко ты оцениваешь свои знания по хирургии? Немного опешив, парень задумался: сказать на «отлично» значит только рассмешить Конорского, ведь тот никому и никогда «отлично» не ставил, сказать, что «невысоко» - солгать, ведь к оперативной хирургии он и впрямь хорошо подготовился. Наконец решившись, он ответил: - Леонид Владимирович, наверное, хирургия — это один из тех предметов, где невозможно знать и предугадать всё. Вот даже если взять топографическое расположение органов, нервов и кровеносных сосудов... По учебнику описывается, как они должны быть правильно расположены, но в действительности может быть совсем по-другому. Ведь известны же случаи их аномального строения и расположения? Поэтому мне трудно ответить на ваш вопрос. По учебнику я знаю всё на «отлично», но на практике всё значительно сложнее. И хирург... хороший хирург не должен возводить себя на какой-то невидимый пьедестал, мня себя богом, он должен практиковаться каждую свободную минуту, постоянно читать и совершенствоваться, чтобы не ошибиться на определенном этапе и случайно не лишить человека жизни. Выслушав ответ Эльдара, Конорский лишь кивнул. Затем взял его зачетку и, просмотрев оценки, расписался напротив последней записи. Протянув ее опешившему парню, он ненадолго придержал ее в руке, не отпуская и не давая Эльдару забрать: - Я рад, что ты это понимаешь, - полным серьезности тоном произнес он. - Поэтому договорился о достойной практике для тебя в этом году, а если сможешь зарекомендовать себя, то и на все последующие годы, вплоть до ординатуры и последующей жизни. Всё теперь только в твоих руках. Удачи. О распределении узнаешь в деканате тридцатого июня. А пока можешь передохнуть. Все документы уже подготовлены. Так что считай, что июль ты проведешь с пользой как для себя, так и своих будущих пациентов. Выйдя из аудитории, Эльдар не мог поверить в услышанное. Всё внутри него трепетало и кричало. Такого экзамена он себе даже вообразить не мог. Раскрыв зачетку и перелистнув на нужную страницу, он взглянул на последнюю строчку с аккуратно выведенным «хорошо» напротив названия предмета. «Получается, что это только начало», - подумал он, ведь теперь ему предстояло уже на практике доказывать, чего он на самом деле стоит.