Амортенция

      Её безмятежное лицо, освещенное отблеском языков пламени из камина, было расслабленным и таким беззащитным, что сердце непривычно ёкнуло, оставляя шлейф ноющего чувства в груди. Она казалась милой и невинной, никакой привычной дерзости или неповиновения. Легкая улыбка, застывшая на губах, и растрепавшиеся волосы, казавшиеся ярче самого огня. Прекрасная. Юная. Чужая.       — Энджи, — немного хрипло и неуверенно он осмелился произнести вслух её имя, зная, что она, глубоко погруженная в сон, его все равно не услышит. Это имя слетело с его губ, оставив после себя привкус чего-то приятного и непривычного. Девушка не шелохнулась, её дыхание всё так же оставалось спокойным и ровным. Он протянул руку и опасливо погладил её по щеке указательным пальцем.       По сравнению с его рукой её кожа была бархатной и гладкой, не созданной для его грубых пальцев и прикосновений. Улыбка девушки стала счастливее, и вздох вырвался из её груди. Испугавшись, что она не спит, мужчина вздрогнул, и его пальцы случайно скользнули по её приоткрытым розовым губам.       Замерев, он ждал, ждал чего-то ужасного: насмешек, непонимания, вопросов, на которые он не может и сам ответить. Или не хочет. Но девушка продолжала мирно спать.       Он скользнул затуманенными глазами по её точеной фигурке. Плед соскользнул с неё, прикрывая лишь стройные ноги, а тонкие руки крепко обхватили подушку, как самое важное в мире сокровище.       «Она ждала меня».       Ладонь мужчины еле ощутимо коснулась её неприкрытых, еще угловатых плеч, и по ним моментально побежала дрожь. Стараясь не потревожить девушку, мужчина накрыл её пледом, и, не удержавшись от соблазна, скользнул подушечками пальцев по выступающим ключицам и тонкой шее, очерчивая вену.       «Возле неё я чувствую себя душевнобольным».       Мужчина ощущал, как с ним происходят невероятные вещи, рядом с ней он переставал чувствовать себя хладнокровным и способным выдержать что угодно. Эти яркие блестящие глаза затягивали как в водоворот, не оставляя шанса выбраться на поверхность, именуемую реальностью.       Мужчина снова взглянул на Энджи, надеясь, что теперь она не будет приводить его в смятение, но одеяло лишь придавало больше очарования обольстительным контурам юного тела.       Он не думал о спящих портретах в гостиной, не думал о том, что будет, если девушка откроет глаза, не думал о том, как будет дальше жить с этим.       Он провел большим пальцем по её губам, и те раскрылись и вымолвили:       — Северус…       Сердце пропустило удар и забилось в ускоренном темпе.       «Спит», — облегченно и даже немного разочарованно подумал мужчина, отвел собственные руки за спину и, склонившись, коснулся её губ своими устами, невесомо и легко. Задержав дыхание, он стоял так несколько секунд, чувствуя прохладу её губ и теплое дыхание.       Он сжал руки в кулаки, впиваясь короткими ногтями в грубую сухую кожу ладоней, подавляя чертовски мучительное желание разбудить девушку и целовать её, заставляя краснеть и судорожно вздыхать под его напором. Он старательно отгонял от себя мысли о том, как упоительно было бы слушать её стоны и просьбы продолжать.       Мужчина вновь приобрел способность дышать. Глубоко вдохнув неповторимый запах мёда, присущий только ей, он отстранился, пощекотав кончиками своих черных волос её спокойное лицо.       Пальцы сами собой потянулись к амулету, скрытому под жестким пиджаком с множеством пуговиц. Нащупав его выступающие очертания, он в последний раз взглянул на чарующую девушку, казавшейся ему почти нимфой, лишающей рассудка, и прошептал: «С Рождеством, Энджи».

***

      Ученики вернулись с рождественских каникул, и дни потекли стремительной рекой. На занятиях Отряда Дамблдора Гермиона теперь осторожничала и серьезные заклинания не применяла в бою со слизеринкой. Как Гордон ни старалась, никакие уговоры не влияли на твёрдое решение гриффиндорки.       Однажды Энджи попросила Грэйнджер, чтобы та убедила гриффиндорцев посодействовать их занятиям. Слизеринке было необходимо учиться защищаться сразу от нескольких волшебников, понимая, что в бою никто не будет руководствоваться честью и правилами. Уизли долго просить не пришлось, оказалось, что тот был только рад покидаться заклинаниями в Энджи. Со временем такие занятия вошли в норму, боевые навыки улучшались, что не могло не радовать Энджи, правда царапины и синяки стали вечными её спутниками в жизни.       Медальон она на следующий же день отнесла в свою личную Выручай-комнату, к диадеме Когтевран, пожертвовав немного крови и немало магических сил Хогвартсу. Обессиленная слизеринка, присев на холодные каменные плиты, сложила крестражи вместе, надеясь на какую-то реакцию с их стороны, но те лишь мирно лежали и даже не дергались. Видимо, неодушевленные зачарованные предметы не могли никак контактировать друг с другом. Выпив принесенное с собой восстанавливающее зелье, девушка немного отдохнула и ушла из собственного секретного хранилища, прошептав для верности:       — Чаша и змея.       Снейп к ней так и не явился ни с утра, ни после, поэтому Энджи перед занятиями отправилась в медпункт, где мадам Помфри удалила из зажившей раны нитки. Когда медсестра тянула их из кожи, девушку всю передергивало от неприятных ощущений. Шрам, хоть тонкий и светлый, но всё же остался.       «Шрамы наверно красят волшебниц, да?» — утешалась пятикурсница подобными мыслями.       Самым тяжелым оказалось возвращение Драко.       Как только он вернулся с каникул, то всячески избегал Энджи. Едва завидев девушку, он обходил её за несколько метров и прятал глаза. Ей ни разу не удалось даже толком рассмотреть его лицо, она видела лишь его покрасневшие уши и белобрысый затылок. На занятия он приходил одновременно с учителем и садился подальше от подруги. Такое поведение парня не осталось незамеченным.       Гордон чувствовала спиной прожигающие взгляды, слышала смешки из угла, где ютились остальные девчонки и язвительные реплики других учеников в перерывах.       — Что, неужели даже Малфой отвернулся от тебя? — она постоянно слышала фразы в таком стиле. Подобные речи мало волновали девушку, но в целом ситуация была крайне неприятна.       Неудачные попытки перехватить Драко в столовой и по окончании занятий ничем не заканчивались. Он оказался весьма изобретательным и хитрым. Не сидел в гостиной и библиотеке, находил время, чтобы незамеченным улизнуть из-под носа девушки.       Эти догонялки уже действовали на нервы. Энджи тоже не горела желанием обсуждать сложившуюся обстановку, но беготня друг от друга тоже выходом не являлась.       Уже порядком раздраженная неделей, прошедшей в недомолвках, Гордон подстерегала слизеринца весь вечер у входа в гостиную. Почти с наступлением отбоя девушка все-таки дождалась Малфоя, который отвернув от неё лицо, старался, не говоря ни слова, пройти в гостиную. Следуя за ним, Гордон схватила его за мантию и угрожающе прошептала:       — Когда все разойдутся, мы поговорим, а пока иди и садись перед камином, не заставляй меня приклеивать тебя к полу или держать за руку, как непослушную собачку, — Драко, услышав подобные слова, скривил губы. — Прекрати меня избегать. Нам нужно поговорить, ты от этого не сбежишь.       Парень оскорблено скрипнул зубами, но коротко кивнул и отправился к дивану.       Постепенно общая комната опустела, и слизеринка подсела к напряженному, как струна, парню. Случайно коснувшись его плечом, Энджи вздрогнула и рывком отсела от него на несколько дюймов. В ответ на такую реакцию Малфой лишь горько усмехнулся.       Слизеринка заранее обдумала, с чего начнет разговор, но сейчас отчего-то все нужные слова застряли в горле.       — Эндж, — тихо начал нелегкий разговор парень. — Послушай, то, что я тогда делал… — щеки парня ярко вспыхнули, придавая ему немного нелепый вид. — Я не хотел этого делать. Это эффект зелья…       — Может, будем настоящими друзьями и прекратим лгать друг другу, Драко? — приглушенно спросила девушка, совершенно не желая вводить разговор в это русло. — Проще всего ведь забыть обо всем, верно? Но это не решит проблемы.       Парень отвернулся, скрывая свой взгляд.       — Нет никакой проблемы.       — Если бы проблемы не существовало, то ты не бегал бы от меня, как от прокаженной.       Парень, не желая отвечать, молчал и демонстрировал Энджи свой светлый затылок.       — Давай поговорим откровенно, Драко…       Она услышала тихий, почти истеричный смех Малфоя, он длился неприлично долго.       — Откровенно? — переспросил Малфой голосом, полным отчаяния. Он развернулся, надавил руками на плечи подруги и повалил её спиной на диван. Парень провел тыльной стороной руки по растрепавшимся волосам, ярко контрастировавшим с темной обивкой. Он заговорил тихо, но так душераздирающе, что его слова звенели в ушах пятикурсницы. — Я люблю тебя, Энджи. Этой правды ты от меня ждала?       Энджи ответила ему взглядом, сочувствующим, жалостливым, печальным. Но не влюбленным. Драко отпустил её дрожащими руками и спрятал лицо в ладонях.       — Драко…       — Ничего не говори, прошу тебя… Будь милосердной.       — Жестоко скорее давать надежду…       — Мне нравится в моем мирке наивных надежд, не рушь его, Эндж… Я и так всё прекрасно понимаю. Просто не произноси этого вслух.       Девушка взглянула на лицо друга, искаженное страданием, кивнула и скрылась в женском крыле.       — Доброй ночи, Энджи, — пустым голосом шепнул слизеринец.