№24

Где то на границе сна Клаус почувствовал ноющую боль, медленно возвращая его в сознание, боль концентрировалась в области запястий. Клаус очнулся. Обрывки вчерашнего дня неясными тенями легли в мутной голове «Где я?» - первая же мысль отдалась в мозгу взрывом жуткой боли, заставившей молодого человека взвыть сквозь стиснутые зубы. Пытаясь справиться с накатившим на него приступом, он хотел было оглядеться, но это ему не удалось. Голова чем-то была закреплена в одном положении, так что её не возможно было толком повернуть. Клаус часто дышал, пытаясь подавить приступ паники «Успокойся, только без истерик. Надо понять, куда тебя занесло» - эта мысль не принесла успокоения, но юноша смог взять себя в руки. Нужно оглядеться: небольшая комната, освещённая неясным светом и несколько грубых стульев у стены – вот все, что попало в поле зрения Клауса. Воздух в помещении был сухим и пыльным, тут давно не проветривали. Юноша дёрнулся и тут же пожалел об этом, конечности, так же как и голова были зафиксированы какими-то колодками средневекового типа. Руки, заломленные за спину, быстро онемели и всё тело уже начало затекать. Пани-ка вновь овладела им, образы и варианты развития событий метались в го-лове, как загнанные звери «Какого чёрта здесь происходит?» - бешено билось в сознании – «Меня похитили? Что им от меня нужно?». - О, я вижу, что ты очнулся. – Мягкий мужской голос звучал, казалось, из ни-откуда. Клаус не видел говорившего, но он уже понял, что если бы его хотели убить, то они уже давно сделали это. Значит, что им от него что-то нужно. В этот момент молодой человек услышал, что говоривший встал, и направляется в его сторону. Перед его взглядом предстал высокий мужчина, одетый в форму офицера СС. Его лицо было красивым и в тоже время пугающим безупречной правильностью черт. Светлая кожа незнакомца ярко контрастировала с волоса-ми цвета воронова крыла, он казалось, вытесан из белоснежного мрамора. «Истинный ариец» - невольно подумал Клаус. Офицер разглядывал своего пленника с явным удовольствием, под его сияющим взором в душе Клауса родился животный страх. Глаза похитителя были льдисто голубыми, но внутри звенящего льда юноша видел отсветы адского пламени – неестественный, пугающий взгляд завораживал. Клаус с силой зажмурился, пытаясь избавиться от наваждения. - Здравствуй. – Голос человека в форме отразился от пустых стен бархатистым эхом. - Наверно у тебя сейчас очень много вопросов, на которые ты бы хотел получить ответы. Не буду тебя томить. Для начала, я бы хотел представиться. Меня зовут Вилфред Кёрн. А твоё имя Клаус Штерн, ты являешься ведущим журналистом газеты «Tie» и вчера вечером должен был отправиться на открытое интервью по вопросу недавних убийств. Позволь тебя поздра-вить, потому что ты получишь сейчас самые эксклюзивные сведения из первых уст. – Улыбка пробежала по лицу Кёрна, словно блик по лезвию клинка. Клаус похолодел изнутри. - Сейчас ты находишься в моей маленькой обители – Продолжал похититель – Тут и происходят те действия, что ты недавно описывал в своих статьях. Да-да, дорогой мой Клаус, именно я являюсь тем монстром, который держит весь Берлин в страхе вот уже три года. – «Монстр, держащий в страхе весь Берлин»- в последней статье журналист Штерн именно так назвал берлинского маньяка. Вилфред Кёрн победно злорадствовал. - Забавно, не правда ли? Ты гонялся за сенсацией, а когда она уже у тебя в руках, ты хотел бы сбежать от неё. Не волнуйся, ты будешь жить, но, скорее всего тебе это не понравится… Клауса прошиб холодный пот. Чёрт! Это же тот самый убийца, на его счету уже двадцать три жертвы. Сначала он издевался над ними, наносит увечья, а затем, просто и милосердно, одним ударом в сердце, убивал. Трупы несчастных находили по утрам в разных частях Берлина, но почерк всегда был один. В голове журналиста вспыли образы нескольких обезображенных жертв, тошнотворный ужас тут же овладел им «НЕТ! Неужели со мной будет так же!? Этого просто не может быть!!!» - юноша чуть не плакал от этой мысли. Кёрн опустился на корточки рядом с пленником, в его руке уже холодно поблёскивал скальпель. С невозмутимой улыбкой он плашмя провёл лезвием по щеке дрожащего журналиста. Клаус умоляюще посмотрел в глаза офицера, но увидел в них лишь отблески холодного пламени и безумную жажду крови. Мир Клауса рухнул в одночасье. - Нет! Нет! Прошу вас! Пожалуйста, не надо! Нет! - Потерявший самообладание Клаус кричал и бился - как птица в силках. Если бы жертва знала, какое удовольствие это зрелище доставляет маньяку… *** - А ты красавчик, даже жалко тебя резать. – Кёрн изящно повернул голову, разглядывая Клауса. - Но ничего не могу с собой поделать, это вызывает та-кое невероятно ощущение, как наркотик, с каждым разом хочется всё боль-ше и больше. Думаю, с тобой я буду делать это особенно нежно и особенно страстно, потому что ты мне понравился – прошептал Вилфред на ухо своему пленнику, обжигая его кожу своим дыханием. - Чтоб ты сдох – бессильно проговорил Клаус. В ответ на это офицер лишь плотоядно улыбнулся и снял белоснежные перчатки с рук – жест получился зловещим. Умело орудуя скальпелем, Кёрн стал методично срезать с юноши одежду, как заворожённый Клаус наблюдал за работой лезвия: « Сейчас он закончит с одеждой, и будет срезать кожу с меня» - эта мысль, будто надгробная пли-та, погребла под собой сознание и волю Клауса Штерна. Голову заволокло туманом, на смену панике пришло тупое отчаянье, молодой человек совершенно перестал соображать и простился с жизнью. Из оцепенения его вывело прикосновение холодных рук Вилфреда. Одежда журналиста клочьями валялась вокруг. - Какая у тебя нежная кожа, просто великолепно. Да ещё и такая чувствительная, малыш ты просто произведение искусства – довольно мурлыкал маньяк – Как мне не хочется портить такую красоту. Клаус пытался как-нибудь увернуться от его прикосновений, но всё было тщетно. Длинные пальцы Кёрна блуждали по телу юноши, как им вздумается. К своему ужасу Клаус понял, что постепенно начинает возбуждаться «Чёртов идиот! Нашел когда о сексе подумать, тебя же сейчас зарежут как свинью!» - пленник в отчаянии возненавидел себя. -Ах, какой же ты нетерпеливый – злобная улыбка исказила неестественно красивое лицо Вилфреда. Офицер встал в полный рост и отстегнул что-то за спиной Клауса, колодки фиксировавшие шею и голову рухнули на пол. Кёрн тут же ловко отшвырнул их в сторону, и повалил молодого человека на спину, уперевшись ногой ему в грудь. Клаус ударился затылком о пол и тихо застонал. - Больно? – поинтересовался похититель – То ли ещё будет. Вилфред сел и поудобнее устроившись между бёдер юноши начал страстно целовать его шею, оставляя на коже засосы и следы от укусов. Сердце Клауса бешено билось, голову повело, тело совершенно отказалось его слушаться и послушно отдавалось ласкам изувера. Кёрн стал спускаться ниже, от шеи к груди, затем к животу, когда пленник стал едва слышно поскуливать от наслаждения, он оторвался от своего занятия. - А теперь приступим к самому интересному – скальпель весело заблестел в его руках. Клаус почувствовал, как маньяк проводит лезвием по его телу от ключицы до ребер, оставляя не глубокие, но ощутимые раны. В ноздри ударил запах крови, юношу затошнило. Резкая боль пронзила тело, насильник грубо вошёл внутрь его плоти, из груди журналиста вырвался рваный стон. -Какой чувствительный, я от тебя такого не ожидал – сказал Кёрн, всё более жестоко входя в свою жертву – Я смотрю, тебе нравится, когда с тобой де-лают это грубо. Нравится, ведь я же вижу, твоё тело не врёт, в отличие от твоего маленького лживого рта. Волны боли синие, красные, раскатами проходили сквозь тело Клауса, и казалось, вот-вот разорвут его на части, но к пытке примешивался сладко – горький привкус наслаждения. На глаза навернулись слёзы, юноша совершенно потерял ощущение пространства и времени, почти лишаясь чувств в объятьях насильника. Оргазм захлестнул его, огненной волной поднимаясь от паха к горлу, обжигая внутренности изнутри. Клаус пошло застонал, выгибаясь дугой от овладевшего им экстаза. Вилфред сдержанно охнул и кончил в него. Навалив-шись всем телом на жертву, Кёрн тяжело дышал, переводя дух. *** - А ты оказался сладким на вкус малыш - всё тот же мягкий голос вывел Клауса из забытья. Обнажённый пленник лежал на полу со связанными руками, кровь вперемешку со спермой стекала по его бёдрам. Маньяк, стоял над ним, с наслаждением облизывая окровавленный скальпель. - Чудесно, твоя кровь такая вкусная, прямо как клюквенный мусс – ледяные глаза Кёрна резали Клауса не хуже ножа – Так бы и съел тебя, но я насильник, а не каннибал – хрипловатый смех похитителя разлетелся по комнате. Недолго думая офицер схватил полуживого юношу за волосы и поставил его на колени. Голова журналиста запрокинулась, но Вилфред придержал её. - Клаус посмотри на меня, ну же, открой глаза или мне придётся отрезать тебе веки – говоря это, Кёрн ласково перебирал волосы на затылке жертвы. Клаус послушно открыл глаза и уставился на маньяка мутным взглядом. - Знаешь у тебя красивые глаза, такие тёплые, зелёные с золотыми искорка-ми, мне они так нравятся – голос офицера оставался спокойным, но на его лице читалось безумие, словно по идеальным чертам мраморной статуи по-бежали трещины. Он крепко вцепился в волосы Клауса и с силой вонзил скальпель в его ниж-нее веко. Юноша захлебнулся истошным криком, адская боль расколола че-реп, ни какого намёка на удовольствие тут и в помине не было. Кровь зали-вала лицо, проникая в рот, попытки высвободиться от железной хватки Кёрна были бесполезны. У Клауса заложило уши от собственного крика. Скальпель в умелых руках убийцы продолжал описывать ровную дугу в глазнице, вырезая глазное яблоко. Руки Вилфреда Кёрна не дрогнули ни разу. Он упивался безумной болью жертвы, всех своих жертв. Их крики – музыка, их ужас – награда, кровавые расправы придавали жизни Вилфреда цвет, звук, вкус и смысл. Правильно ли это? – не имеет никакого значения, он убивает не ради утоления тупой животной жажды, нет, он художник, и сейчас он работает над своим новым шедевром. Кончик скальпеля чиркнул по дну глазницы, разрезая последнюю соедини-тельную ткань. Покончив с одним, офицер так же искусно принялся вырезать второй глаз. К этому моменту Клаус уже не кричал, боль сомкнулась над его головой, мир вокруг погас, он погружался в бесконечно тёмную зимнюю ночь, где в небесах сияют колючие холодные звёзды.