Первые шесть часов

Эта планета никогда не была идеальным местом для жизни. Мы же на ней являлись своего рода паразитами, живущими ради себя, в своих выдуманных образах, искажающие наши личности. Когда я встретил тебя, то обнаружил, что больше не могу радоваться, не могу страдать. Мы стали друг другу нужны, просто необходимы: как воздух, вода, пища. Правда, о еде ты забывал постоянно, мне иногда приходилось насильно кормить тебя ужином, или затаскивать хитростью в кафе, посреди бесконечной череды расследований, чтобы заставить съесть тёплый круассан и выпить чашку кофе.         Мир вокруг нас приобрёл размеры нашей гостинной, всегда наполненной беспорядком, нервными шагами твоих босых ног, звуками скрипки посреди ночи, недовольным бормотанием на мой счёт — всё вокруг имело лишь нам известный смысл, мы создали его, став частью. Всё в этом мире несовершенно, и никогда не обладало достаточной силой, чтобы противостоять саморазрушению.   Когда мир начал разрушаться изнутри, он первым делом принялся избавляться от самого бесполезного: того, без чего планета может обойтись. Без нас.  Планета избавлялась от людей.  Вирус не был создан искусственно в лаборатории, его не занёс вернувшийся с чужих планет зонд, и он не пал на человечество карой небесной.  Вирус родился внутри клетки организма. Один случайный человек и один, мутировавший по странному стечению обстоятельств, обычный вирус. Он начал делиться с неимоверной скоростью, поражая остальные клетки. Он выключал иммунную защиту и нервную систему, считая излишками чувства и большинство функций тела, оставляя лишь самое необходимое для себя и своего существования — жажду крови, ярость и силы для нападения. Вирус вносил свою генетическую информацию, и клетка начинала производить подобные вирусы. Когда он набирал силу, его последним штрихом было перемодулировать подчинённый организм по собственному вкусу.  Попадая в кровь, вирус начинал мгновенно её разрушать. Он убивал, бессмысленно и жестоко, сам являясь по своей сути самоубийцей.     Единственной проблемой для людей стало выживание.  Мы не могли сопротивляться, не могли жить как раньше, потому что окружающий мир, состоявший из хорошего и плохого, чёрного и белого, внезапно превратился в один сплошной кровавый ужас. Мы оба жили на пределе осторожности, постоянно готовые бежать ради спасения своих жизней от заполонивших нашу планету тварей... Мы убегали, прячась и защищая себя. Мы двигались туда, где ещё не существовало угрозы заражения.  Я поклялся защищать тебя, а если потребуется — отдать за тебя жизнь. За своего друга и любимого человека.  Ты не знал, что в день нашей встречи я полюбил тебя с первого взгляда. Безумно и безответно.   Но это тебя не спасло. В этом мире любовь не может ни—че—го... Ты неверяще посмотрел на свою прокушенную руку, из зияющей раны лилась кровь, привлекая тех, кого захватил вирус.   Расстреляв почти всю обойму, я успел втащить тебя в какой-то дом, забаррикадировал двери, пока нас не разорвали на части.  Следовало поскорее заняться раной. Я достал из висевшей на плече сумки бумажный пакет, разорвал его, достал бинты. Промыл перекисью рану. Мне не нравились её рваные края.  Следовало бы её зашить, но у меня не было нужных инструментов. Соединив поплотнее края кожи, я просто перебинтовал тебе руку. Ты не проронил ни слова. На бледном, без кровинки лице, застыло брезгливое выражение и презрение к самому себе. Нижняя губа закушена. Рана, хоть и не глубокая, была очень болезненной.  Сделав укол антибиотика, я, наконец, смог заставить себя взглянуть тебе в глаза. Я увидел в чистом, прозрачно-голубом аквамарине растерянность.  Мне стало не по себе.  Бывало, меня раздражало твоё самоуверенное, граничащее с наглостью поведение. Я иногда мечтал, чтобы произошло что-то, что выбило бы почву у заносчивого детектива Шерлока-Зазнайки-Холмса из-под ног. Хотелось посмотреть: как ты поведёшь себя? Станешь ли таким же нелепым и смешным, как и те, чьи умственные способности всегда подвергал насмешке!  И вот теперь я мог это видеть.  Я с трудом сглотнул. Шерлок смотрел на меня, а я малодушно понимал, что не могу выдержать этот взгляд. Что угодно, только не это! *** Тёмные кудри рассыпались прядями по взмокшему горячему лбу. Я убрал их, притянул Шерлока за шею к себе, поцеловал в макушку, что пахла горьким потом и пылью, и, не в силах сдержать больше эмоции, обнял. Просто навис над ним, словно хотел укрыть собой. Крепко сжал в объятиях, грубая шерсть пальто покалывала мне пальцы. Шерлок в ответ ткнулся головой мне в грудь. Его руки обвились вокруг поясницы, он крепко сомкнул на ней свои холодные длинные пальцы.  Вскоре я почувствовал, что Шерлока начинает бить дрожь. Она набегала волнами, рассыпаясь судорогами мышц, вздыбливая волоски на коже, стягивая её мурашками. Шерлок дрожал всё сильнее, послышался приглушённый стон и скрип зубов. По телу прокатился озноб, сотрясая его. Даже через свитер я почувствовал исходивший от него жар.  Первый приступ. Их будет всего три, они пройдут с интервалом в шесть часов, основательно измучив тело мутацией.  Что-то сдавило мне грудь, мешая дышать.  Удушливая волна страха поднялась изнутри. - Джон... - послышалось сквозь прерывистое дыхание. - Джо-о-он... Помоги. Шерлок застонал, худое, длинное тело медленно обвисло у меня в руках.  Я помог Шерлоку лечь прямо на пол. Удобства сейчас не имели ни малейшего значения. Сам улёгся рядом, обнимая друга, прижимаясь крепче, чтобы быть ближе. Под моими руками сейчас бился в судорогах и скрежетал зубами любимый человек.  Я вздрагивал в такт, словно меня тоже пронзали боль и жар.  Мне стало страшно. Почему я до сих пор ему не признался?  Потому что Шерлоку не нужны друзья и не важны чувства. Его холодный рассудок не приемлет ничего из этого. Каким-то образом я стал для него незаменимым партнёром, скрасив ему одиночество.  Я принял это. Любить — не синоним глагола «обладать».    *** Джон зажмурил глаза, плотно сжал рот. Он всё вытерпит, он сможет, он солдат. У него нет другого выхода. Ему будет мучительно больно наблюдать за тем, как вирус разрушает это идеальное тело, уничтожает гениальный ум, обезличивает, превращая того, кого он любит, в ходячего мертвеца.   Первый приступ после того, как вирус попал в кровь, прошёл через полчаса.  Тело Шерлока выгнулось и затихло. Кожа горела и была влажной от пота. Шерлок завозился, с трудом стягивая пальто, снял шарф.  Тошнотворная головокружительная волна прошла по телу. Рот наполнился приторно-сладкой горячей слюной. Шерлок успел отвернуться, его стошнило на пол, после чего стало значительно легче. Джон привстал. Шерлок почувствовал его сухую ладонь у себя на лбу. Он обернулся, встретившись с ним лицом к лицу. Джон протянул ему кусок сложенного несколько раз бинта.  - Жар спадает, - сообщил он абсолютно спокойным голосом, словно Шерлок сидел в его кабинете на кушетке и проходил рядовой медицинский осмотр. - Через пару часов будешь как огурчик. Джон замолчал. Он встал с пола, осмотрел помятую одежду, отряхнул куртку и джинсы от пыли. Шерлок наблюдал за его движениями: такими обычными, простыми, до ужаса банальными и болезненное ощущение ненормальности происходящего не покидало его.  Джон подошёл к нему и протянул руку. - Вставай. Нам надо идти дальше.   Шерлок усмехнулся. В этом весь Джон. Мир катится к чертям, а он...   Начинается хаос. Разыгрывается грандиозная по своему масштабу трагедия гибели человечества. И всё это, скорее всего, уже необратимо. Но Джон... Он будет идти вперёд, он будет пытаться кому-то и чем-то помочь, он станет защищать, если потребуется, самоотверженно и бесстрашно. Он не сдастся сам и не даст пасть духом тем, кто рядом с ним. Даже, если он окажется в смертельной западне, он останется себе верен, он будет спокоен внешне и собран для того, чтобы принять неизбежный удар судьбы. Он в любой ситуации останется Джоном Хэмишем Уотсоном, стойким и мужественным солдатом. Джон продолжал стоять, протягивая Шерлоку свою руку, не подозревая о постигших его друга размышлениях. Шерлок прищурил глаза, и внезапно улыбнулся. - Мне повезло с тобой, Джон, - почти смеясь произнёс он, озадачив того всплеском эмоций. - Мне очень с тобой повезло!   Улыбка мгновенно стёрлась, исчезли лучики-морщинки у висков, глаза стали холодными и пустыми. Шерлок сел, скрестив свои невозможно длинные ноги. Он выпрямил спину и посмотрел снизу вверх на Джона.   - Нам некуда идти, Джон, - обречённо произнёс Шерлок, и добавил ещё более тихим, низким голосом. - Нам больше не по пути. Тебе придётся идти одному. Я заражён и останусь здесь.  Джон вздрогнул, вытянул губы и вобрал их обратно, крепко сжав.  Весь его вид говорил о том, что Шерлок несёт полную чушь, и он не собирается с ней соглашаться. Шерлок обвёл глазами осунувшееся за эти дни лицо Джона.  Шерлок приметил пару новых морщин на лбу, постоянно нахмуренные брови и утяжелившиеся мешки под глазами своего друга. Изменился и взгляд: сине-серые глаза смотрели с пронзительной тревогой. *** Я всё понимаю. Ты ведь знаешь, что через пару часов меня начнут бить судороги. Появятся приступы страха, а потом ярости, я стану неконтролируемым и очень опасным. Потом — кома, отключение сознания, прежде, чем я стану тем, чьими смердящими и гниющими телами кишит каждая улица города.  Я стану ходячим мертвецом со сползающей с костей кожей и бессмысленным взглядом замутнённых роговиц.  Превращусь в тварь без рассудка, обречённый подчиняться только зову вируса, который будет требовать искать и рвать зубами живую плоть. Вирус бешено стремится попасть в кровь, уничтожая всё живущее на этой планете. Джон, ты всё это понимаешь, не прикидывайся дураком или добрым доктором. Надеюсь, у тебя хватит мужества сделать то, о чём я тебя сейчас попрошу? Ведь, как оказалось, в момент опасности Шерлок Холмс понял, что он трус.  Да, Джон. Я — трус. *** Шерлок отогнал собственные мысли. - Джон, у меня будет к тебе единственная просьба, прежде, чем уйдёшь.  Джон вздрогнул и замялся, по обычаю переступая с пятки на носок, когда начинал нервничать.  - Пристрели меня раньше, чем вирус завладеет моим телом и разумом. Ты должен это сделать, Джон. Шерлок потёр веки. Перед глазами начинали мелькать противные чёрно-красные точки.      Джон склонил голову набок. - Если я выстрелю в тебя сейчас — это будет убийством, - он невесело усмехнулся. - Я обещаю, что сделаю это потом, когда всё случится. Пока же у нас просто есть время побыть вместе. - Джон... Я не хочу... так. Шерлок резко подскочил и заметался по комнате. Он то и дело ощупывал перебинтованную кисть руки. Потом внезапно остановился, посмотрел на Джона.  - Это конец, Джон, - уже более мягко произнёс Шерлок, - и ты должен с этим смириться.  Джон опустил голову.  - Нет, - тихо и упрямо ответил он.   - Посмотри на меня. Прошу, посмотри на меня, Джон! Внезапно прозвучавшая просьба в голосе Шерлока удивила Джона. - Ты прекрасно знаешь, что со мной скоро произойдёт. Это уже случилось с Молли и с Грегом. Ты сам нажимал на курок, когда они... - Шерлок запнулся, - когда они перестали быть собой. Я стоял рядом, но не мог себя заставить поднять пистолет и выпустить пулю в лоб тому, с кем знаком столько времени... Но их было не спасти, а нам обоим хотелось жить. Мне и сейчас хочется. Но если так вышло, и шанса на спасение нет... Я хочу, чтобы именно ты поставил точку в моей жизни. Джон, у меня есть на это веская причина... Я тебя люблю!  Выпалив это, Шерлок замолчал. Он замер, словно остался без сил.  *** Гром не поразил бы сильнее, чем то, что сказал сейчас Шерлок. Джону показалось, будто он оглох, ноги стали ватными, в коленях появилась неприятная дрожь. Джон сделал пару глубоких вдохов, повертел шеей, хрустнув позвонками, потом поднёс к глазам ладони. Линии на них серебрились влагой: линии ума, судьбы, жизни... Где-то здесь проходит тонкая складочка, обозначающая присутствие в его жизни нестерпимого упрямца по имени Шерлок. - Ты просто нажмёшь на курок, ты делал это много раз. Когда защищал свою жизнь или спасал товарищей в бою... Сейчас то же самое. Ты защищаешь свою жизнь. Давай не будем вдаваться в морально-религиозные устои, мне не хочется ничего доказывать. Просто так будет правильно. Ты же всегда принимал верные решения, я зна... Джон вытер ладони об куртку, сжал их в кулаки и решительным шагом направился к продолжавшему рассуждать вслух Шерлоку. Когда он вплотную приблизился к нему, тот замолчал на полуслове. Удивление затопило светлые глаза - Господи, наконец-то ты заткнулся, - прошептал Джон, потому что голос предательски дрожал. - Шерлок, ты самый ужасный человек, которого я знал, но я тоже люблю тебя! Руки Джона с силой сжали предплечья Шерлока, застывшего с приоткрытым ртом, и это было очень кстати. Джон потянулся вперёд, касаясь губами его губ, а потом, словно решив, что в данный момент сказанных слов вполне достаточно для признания, приступил к более решительным действиям. Шерлок тряхнул головой, спрашивая себя, не ослышался ли он. Заметив это, Джон улыбнулся и повторил:  - Я тоже люблю тебя, Шерлок.  Джон поцеловал Шерлока. Его язык скользнул ему в рот, не оставляя без внимания ни зубы, ни дёсны. Джон поцеловал впадинку у горла и начал медленно расстегивать пуговицы на рубашке Шерлока. Скользнул ладонью под ткань и нежно погладил грудь.  Он только сейчас понял, как изголодался по ласке.  Тело Шерлока было словно соткано из млечного света звёзд. Оно поражало воображение гладкостью мерцающей кожи и её белизной.    Притянув Шерлока к себе, заставив опуститься перед собой на пол, Джон уложил его на спину, и продолжил бережно целовать, попутно освобождая от одежды. - Почему только сейчас? - спросил Шерлок. Он заметно нервничал.  - Не задавай глупых вопросов, а ещё лучше — расслабься, - ответил Джон. Он с силой раздвинул ему колени, и нaкрыл ртом его член, от чего Шерлок со стоном выгнулся, а все мысли напрочь вылетели у него из головы.  *** Поток страсти иссяк, забрав с собой стыд и боль. Оба любовника лежали совершенно без сил. - Я люблю тебя, - прошептал Джон, ведя пальцем по щеке своего любовника.  Шерлок прикрыл глаза. Было непривычно приятно.   - Стреляй сразу в голову. Не трать пули зря, - ответил так же шёпотом Шерлок на ухо Джону. - Только подожди пару минут. Дай мне побыть с тобой ещё... Шерлок умостил голову на коленях у Джона, расслабился и закрыл глаза. Джон обнял его. - Сколько хочешь, родной. Сколько хочешь, - сказал он.  Сейчас голос у него не дрожал. Он опять был собран и уверен в том, что делает. И пусть в его пистолете осталась всего одна пуля, последняя пуля... Он же не может подвести того, кто ему верит, он не оставит того, кого сильно любит.  Джон запустил пальцы в густые спутанные волосы любовника, невесомо лаская кудри. Для себя он уже всё решил, страха больше не было. Джон достал пистолет, взвёл курок. Шерлок отвернулся, едва заметно вздрогнув, задержал дыхание. Пальцы дёрнулись, но замерли в ожидании. Выстрел оглушил обоих. Шерлок развернулся, впившись разгневанным взглядом в глаза Джона.  - Зачем ты это сделал?  Лицо Джона сейчас было белее белого, но взгляд Шерлока он выдержал спокойно. - Чтобы у нас не было соблазна.   Увидев снова тревогу в любимых глазах, Джон пояснил:  - Всё равно это была последняя пуля. Успокойся. Я не оставлю тебя. Я ничего не боюсь. Если мне суждено потерять тебя здесь, значит, обрету на небесах.  Шерлок устало прислонился к Джону. Его тело вновь начинало гореть изнутри: вирус вступал во вторую стадию активности.  Крепкие руки Джона обхватили Шерлока, подарив ощущение покоя и надёжности. - Всё будет хорошо, родной, - пообещал Джон. *** Я буду вспоминать твоё отрывистое дыхание, и как горели аквамарином глаза, смотревшие на меня доверчиво в момент нашей первой близости... Как твои зрачки стали вмиг огромными, ошалев от оргазма...  Как дрожали мои пальцы, подготавливая,  а потом, не соображая, что делаю, одним движением я взял тебя... Пока приступ ломает моё тело, а вирус поедает мою кровь, мне есть, что вспомнить.  Знаю, мне придётся ещё долго терпеть боль и жар, прошли всего лишь первые шесть часов. Суставы выворачивает, я корчусь от невыносимой боли. Тело перестаёт меня слушаться.  Всё равно сквозь пелену мучений я буду видеть твои глаза, Шерлок. Буду знать, что ты ждёшь.