Инцест — извращенный инстинкт достижения самости, основанный на феномене переноса К. Г. Юнг
Лотеринг
С тринадцати лет Карверу часто снился один и тот же сон, в котором храмовники приходят за его старшей сестрой. Он слышал, как она пронзительно кричала, а после – кидала огненные шары, проскальзывающие сквозь тела храмовников, заставляя тех лишь презрительно ухмыляться. Сестра с удивлением смотрела на свои руки, которые, явно под влиянием Тени, казались уродливыми, скрюченными, словно у древней старухи. Такие уже не могут творить заклинания – ими и ложки не поднять. И сколько бы Мариан потом ни вскидывала руки, сколько бы ни выкрикивала заклинаний, все было тщетно – храмовники медленно, но неотвратимо приближались к ней, загоняя в угол. И юному Карверу приходилось выхватывать свой меч, чтобы обрушить его мощь, а вместе с ней и свой гнев, на этих ублюдков в массивных доспехах. Звон оружия заглушал все остальные звуки, блеск стали и сильверита ослеплял, а руки, казалось, рубили мечом густой воздух. Но все-таки Карвер побеждал – точно герой из старой легенды, - который не может проиграть просто потому, что именно он – герой. Вот и младший Хоук не мог. Он всегда потом с недоумением осматривал свой меч, а после – наблюдал за тем, как по деревянному полу растекались лужи крови, в которых отражалось его юное испуганное лицо. Храмовники обязательно вернутся – возможно, уже даже не во сне, а в реальности, - но хватит ли Карверу сил победить их снова? Невозможность получить ответ заставляла Карвера метаться по постели, а наутро – выглядеть еще более раздраженным, чем обычно. И старшая сестра всегда смотрела на эти изменения с такой всепонимающей и снисходительной улыбкой, что Карверу хотелось сразу сдохнуть. Он чувствовал себя совершенно беспомощным перед ней, совсем как сопливая девчонка. И от осознания этого Карверу становилось только хуже. Он казался себе даже хуже Бетани – слабее, плаксивее, бесполезнее. И стоило ему вспомнить о Бетани, как сердце снова болезненно сжималось. Отец всегда больше времени проводил с обеими сестрами, предоставляя Карвера самому себе. Будучи совсем мальчишкой, Карвер убегал куда-нибудь на окраину деревеньки и, прячась в кустах, давал волю слезам – глупым и таким же ненужным и нелюбимым, каким он казался сам себе. Становясь старше, Карвер перестал плакать. Он стал тихо ненавидеть свой воинский талант. Каких бы высот он не достиг в воинском искусстве, он всегда останется в тени – из-за своих сестер и отца. И от этого разгоряченный Карвер с еще большим усердием приступал к своим тренировкам, сгоняя с себя семь потов. Заканчивал он только тогда, когда позади него возникала фигура старшей сестры и негромко звала его домой. И он всегда послушно шел вслед за ней. Совершенно не так должна была выглядеть в представлении Карвера братская любовь. Но даже самому себе Карвер не мог признаться в своих чувствах. Он называл это болезнью; недугом, пожирающим его душу и тело, той скверной, от которой может излечить только Церковь. И поэтому он жалел себя, жалел настолько самозабвенно, насколько любил свою старшую сестру. Жалость к самому себе взрастала в его сердце наравне с нездоровой тягой к своей сестре, и это все больше и больше взращивало конфликт в его душе. Он метался, терзался, мучился – и от всего этого с каждым днем становился все более озлобленным по отношению к миру. Иногда ему казалось, что похожие чувства испытывают маги, перед тем, как их души окажутся во владении демонов. Та же бессильная злоба, направленная в пустоту, те же молчаливые крики, те же бесконечные кошмары в Тени… Он не мог этим поделиться ни с матерью, ни с отцом, ни с Бетани. Признать это – значит, признать свою болезнь, у которой настолько крепкие, впившиеся в его и без того обезображенную душу, корни, какими только мог обеспечить ее Создатель, - семейные узы. Мариан, его сестра, с которой их разделяет целых семь лет, всегда была рядом – ненавязчиво и удобно, даже не подозревая о том, какие мысли терзают ее маленького брата. Физически уже созревший, Карвер рисовал в своем воображении такие яркие и откровенные сцены, которым бы позавидовали и денеримские шлюхи из «Жемчужины». Причем в роли проститутки всегда был он сам. Мариан в его фантазиях представала королевой, благосклонно принимающей интимные дары своего избранника, в то время, как настоящий Карвер даже не умел целоваться. И это злило юного воина не меньше собственного бессилия перед странной тягой к сестре. И практически каждая ночь – за исключением тех, когда юного воина терзали кошмары с храмовниками, - становилась для него сладостной мукой, в которой находилось место только для них двоих, поглощенных друг другом, отгородившихся от реального мира Тенью и больными фантазиями Карвера. Они буквально давились свалившейся на них страстью. Глаза в глаза, тело к телу, душа к душе, и вот уже кажется, что это – реальность, в то время как серый Лотеринг размывается мутной пеленой Тени. Однако утро всегда расставляло все на привычные места и, просыпаясь, Карвер всегда молился, чтобы этот рассвет не стал для них последним.Киркволл
«Посмотри на меня!» - мысленно кричал Карвер, наблюдая за тем, как его сестра кокетничает с Андерсом. «Дай мне только шанс!» - продолжал взывать он, чувствуя, как ускользает от него все дальше и дальше ветреная сестра. «Я ведь смогу теперь защитить тебя!» - грустно смотрел Карвер в пустоту перед собой. Теперь, в этом грязном, ненавидящем магов городе ее на самом деле было от кого защищать. Уже не раз и не два Карвер успевал отвлечь внимание храмовников, давая Мариан время ускользнуть. Он даже не догадывался, что сестра всего лишь позволяла ему быть ее защитником – из жалости к своему младшему брату. Если бы Карвер догадался об этом, то наверняка озлобился еще больше. Ведь нет ничего на свете хуже умирающего от голода мабари, у которого отобрали свежую кость… Однако пока Карверу было позволено тешиться своими иллюзиями, за что он снискал в компании своей сестры репутацию глупого и неудачливого младшего брата. И пусть юный воин даже не догадывался, чем спровоцировал такое отношение к себе, он все равно обижался, снова замыкался в себе. Так и не успев вырваться из пут своей неуверенности, он снова угодил в ту же ловушку. Только на этот раз было тяжелее. Его отцу было позволено покинуть Киркволл, в то время как Карвер в этом городе ощущал себя несвободным – в своих желаниях - и, наведываясь во внутренний двор Казематов вместе с сестрой, только сильнее убеждался в этом. Он был заперт в самодельной клетке, которая, однако, держала его крепче любой, пусть даже самой высокой, стены во всем Тедасе. - Заботиться о ком-то, всегда оставаясь в тени… Это не жизнь, - негромко проронил Карвер в одном из разговоров с сестрой. Даже не проронил – выдохнул, точно освобождался от этой застрявшей ранее в горле фразы. Он не знал, что его забота о сестре создает той лишние проблемы. Карвер даже не задумывался, готов ли он в рамках своей «заботы» сделать что-то по-настоящему смелое, например, умереть за сестру? Или же готов только покорно греть для нее постель? Чтобы понять это, ему нужно было покинуть Киркволл. И вскоре этот шанс не упустил случая подвернуться – во время экспедиции на Глубинные Тропы один из гарлоков с такой силой оцарапал его кинжалом, что на несколько часов боль периодически пронзала его руку. А потом исчезла, точно ее и не было, оставив после себя тонкие, напоминающие вены, черные линии, расходящиеся от раны в разные стороны. Карвер стиснул зубы и спрятал их за толстыми слоями бинтов, однако спустя день он обессиленно свалился на холодные плиты тейга, тем самым заставив сестру обернуться и испуганно кинуться к нему: - Карвер! Словно в тумане он видел ее побледневшее лицо и повлажневшие глаза, и это зрелище удержало его от мучительного шепота «Спаси меня, сестренка…». Хоть раз в жизни он наверняка сможет побыть сильным и признать свое поражение в битве, в которой у него никогда не было шансов, в попытке стать достойным своей сестры. В тот день Карвер был готов умереть. Однако его судьбой привычно распорядилась Мариан, согласившись отвести его к Серым Стражам. И он пошел вместе с ней, с трудом передвигая ногами и опираясь на свою любимую сестру. Мариан прижимала брата к себе так сильно, что тому даже показалось, что он чувствует биение ее сердца – торопящееся, опережающее свои возможности, точно готовящееся к прыжку… Но, скорее всего, это ему только показалось, поскольку с каждым шагом его сознание проваливалось в темную пропасть, в которой пульсировала только одна мысль: «Мы расстаемся». И лишь когда горло воина обожгло нечто вязкое и горькое, он словно очнулся на мгновение – «Это небо надо мной… оно настоящее!» - а потом снова окунулся в спасительное беспамятство, позволяя телу самому справляться с поразившей его скверной. Пришел в себя Карвер только спустя час после Посвящения. «Присоединяйтесь к нам, братья и сестры». А еще спустя час он рубился на мечах вместе с другим выжившим новобранцем. И пусть в тот момент ему удавалось блокировать удары настолько же усталого, как и он, Стража, мыслями Карвер Хоук все еще оставался рядом со своей сестрой. Рядом с Мариан.Эрлинг Амарантайн
Через неделю она снова начала приходить к нему во снах, на этот раз уже не заставляя сражаться за нее. Она просто молча скидывала одежду и толкала Карвера вниз – на кровать, на заляпанный кровью жертвенный стол, на меховой ковер и даже на сырую болотную землю. И просыпаясь, Карвер всегда благодарил Тень за принесенные ею сны. Он не задумывался больше, правильно ли это или нет, он просто позволял себе хотя бы на ночь вернуться туда, откуда так мечтал вырваться. «Присоединяйтесь к нам, сокрытым тенью, где мы бдим неусыпно». Карвер не вспоминал одержимых храмовников, с которыми он вместе с сестрой столкнулся во время поиска пропавших послушников. Он не боялся потеряться в Тени. Он боялся потерять Тень – это последнее место, где его ждет сестра. Он даже не задумывался о том, что образ Мариан Хоук может оказаться иллюзией демона. Так ему было проще. При свете дня – кошмары для тела; во тьме ночной – мука души. Его обучали в родном Ферелдене, в Башне Бдения, однако поначалу этот факт не радовал Карвера. Да и что может радовать там, где ты снова самый младший, самый нелепый и неуклюжий? Стражи решали все жестко и бескомпромиссно, не позволяя ничему встать между ними и долгом. Карверу же приходилось только учиться этому. И самый жестокий урок ему преподнесли Глубинные тропы. Возглавлял экспедицию Натаниэль Хоу, имеющий четкое указание провести последнюю зачистку дороги к Кэл Хиролу. Это было частью договора между Стражами и их союзниками-гномами: помощь в выкуривании последних порождений и Детей в обмен на запечатывание расщелины в холмах. Люди эрлинга до сих пор сторонились этой дымящейся щели в земле, поэтому Стражам, как защитникам и опоре Амарантайна, пришлось вновь спуститься в заброшенный гномий тейг. Кроме Карвера и Натаниэля в состав экспедиции входило еще семь воинов с тяжелыми топорами. Все, как на подбор, суровые и крепкие воины, рядом с которыми Карвер снова ощутил собственную никчемность. Однако здесь никто даже не собирался его жалеть, поэтому ему пришлось учиться заботиться о себе самому. Эта вылазка сильно отличалась от организованной Бартрандом экспедиции. Пейзажи были совершенно другими, более мрачными, зловещими и давящими своей массивностью. Грубые, но от этого не менее искусно обработанные камни складывались в фигуру ранее величественного здания, чьи стены теперь были щедро украшены коконами личинок. - Клянусь сосками моей бабки, наши предки умели строить на славу! - восхищенно воскликнул Огрен, один из старых напарников Натаниэля, распространяющий вокруг себя тошнотворный запах перегара. - Нам нужно разделиться, - сказал молодой Хоу, убавляя шаг. Карвер заметил, что тот уже потянулся к своему луку. - Я вместе с гномами пройду через главный зал. Огрен, ты с остальными Стражами заходишь сбоку. Двигаемся осторожно, тщательно осматривая любую подозрительную щель. Встречаемся возле заброшенной кузницы. Удачи. Карвер проводил Натаниэля с его сопровождающими обиженным взглядом: и почему его вечно распределяют в тыловые отряды? - Эй, красавчик, шевели булками, - окликнул его Огрен, - пока еще есть, кхе-кхе, чем шевелить! Вздохнув, юный воин поплелся вслед за икающим гномом. Однако в этот раз Карвер ошибся - большинство плотоядных личинок засело в той шахте, через которую они спускались. Поначалу воин растерялся, наблюдая за тем, с какой яростью эти твари набрасывались на его собратьев. Но стоило одной особо мерзкой личинке подобраться к нему, как он с яростным криком выхватил двуручник и рубанул ее по склизкому телу. Один удар, второй, третий, самый сильный, с замахом, и уже можно кидаться к следующей твари. Одна из личинок повалила неосторожного Стража, прошедшего ритуал немногим ранее Карвера, и вцепилась своими клыками в его лицо, раздирая его губы и щеки. Кровь хлюпала в горле несчастного, превращая его крики в беспомощное всхлипывание. Карвер кинулся к нему и сильным пинком согнал тварь с собрата, закрученным ударом снося ее покрытую слизью и кровью голову. Но для Стража было уже поздно, он хрипел в предсмертной агонии, хватаясь бледными пальцами за горло. Его тело уже не подчинялось ему. Карверу хотелось сказать ему что-нибудь, утешить, однако времени на это не было – к нему ползла очередная личинка, за которой следовало двое мальков. Когда они разобрались с оставшимися Детьми, Страж еще хрипел, с трудом втягивая сломанным носом воздух. - Мы должны дотащить его до Башни, - с трудом произнес Карвер, стараясь не смотреть на ошметки лица собрата. - Вытащи свою голову из задницы, парень. Ему кирдык, - буркнул Огрен. - Мы должны избавить его от страданий, - тихо проговорил один из выживших Стражей, отделавшийся парой царапин. Он вытащил из-за пояса короткий тонкий кинжал и перебросил его Карверу. Тот как-то неловко поймал оружие, с ужасом осознавая, что ему придется убить того, с кем он поклялся защищать мир. - Но я… Однако его речь была прервана резким движением руки Стража. И Карвер понял, что пора. Либо он прекращает страдания своего собрата, либо в следующий раз на земле окажется он сам, такой же беспомощный и мечтающий только об одном – о легкой смерти. Пришлось послушно вонзить клинок в грудь своего названного брата. Лезвие вошло достаточно легко, очевидно, Карвер попал между ребер. Его не в меру живое и больное воображение тут же нарисовало картину того, как он точно так же убивает свою сестру, отчего воина едва не стошнило, он поспешил подняться на ноги. - Да сохранит Создатель его душу, - негромко произнес Карвер. - Сохранит, сохранит, - торопливо заверил его Огрен. - А сейчас нас ждут остатки армии этих тварей. Карвер хотел было возмутиться, огрызнуться, как он делал обычно, настоять на своем, и он даже открыл для этого рот… Однако тут же захлопнул его, внезапно осознав, что в любой момент сам может оказаться на месте этого несчастного, хрипя и умоляя о снисхождении, в то время как где-то впереди Дети поджидают их братьев, стремясь завершить дело своей Матери. Это лишь часть той цены, которую Стражи платят за спасение мира. Они приходят из ниоткуда и уходят туда же, не прося ничего для себя. Каждый за себя и в то же время каждый за мир. «Победа в войне, бдительность в мире, жертвенность в смерти». «Я должен выиграть эту войну, - внезапно, сцепив зубы, подумал Карвер. – Ради сестры». Но чтобы выиграть войну, нужно для начала одержать победу над самим собой, поэтому, после успешного завершения зачистки Кэл Хирола, Карвер стал учиться быть Стражем. Незаметно для самого себя, он начал взрослеть. Старые обиды перестали терзать его, как только он позволил себе ненадолго забыть о них, и к своему удивлению Карвер обнаружил, что так жить – намного легче. Вот только от воспоминаний о сестре не удавалось никак избавиться. Хотя и они притупились, отошли на задний план, позволяя Карверу ощущать себя Стражем, а не младшим неудачливым братом. За прошедшие три года Карвер трижды возвращался в Киркволл. Он видел восстание кунари. Он был пленен магами крови. Он принял участие в финальной битве бок о бок с сестрой, закрывая ее от позолоченных рабских статуй, наступающих отовсюду. Нанести удар по холодной неживой ноге, выиграть время и отскочить, давая сестре швырнуть стихийное заклинание. Воин даже не оглядывался на нее, делая все правильно даже без подсказок. Слева Авелин, за чьей спиной можно передохнуть две секунды – не более, чуть сзади и справа – Варрик, без остановки засаживающий болты в искаженные гримасами боли лица статуй. Сестра – позади всех, прямо у решетки, загораживающей выход из Казематов. Посох в ее руках мелькал так быстро, что за ним не успевал взгляд, а заклинания обжигали даже стоящих на расстоянии спутников. Карвер никогда не видел сестру в такой ярости. И когда наконец битва подошла к концу, он увидел слезы злости на ее глазах. Слезы той, кто только что потерял братьев и сестер по духу. Карвер был единственным, кто рискнул подойти к Мариан после окончания боя и положить руку на плечо ей, смотревшей, как над Церковью продолжают виться клубы дыма. - Нам нужно бежать отсюда, - резко произнесла сестра, скидывая его руку и быстрым шагом направляясь к городским воротам. «Присоединяйтесь, ибо на нас возложен долг, от которого нельзя отречься».Виммаркские горы
И снова они бежали вместе, только на этот раз уже из Киркволла. Чем дальше они двигались, тем меньше их оставалось. Андерс был мертв. Авелин не решилась покинуть Город Цепей, скованная обязательствами перед простыми гражданами и своими стражниками. Себастьян остался вместе с ней, взяв на себя обязательство восстановить киркволльскую Церковь. Остальные откололись от них уже во время путешествия в горы Виммарк. Варрик, Фенрис, Изабела, Мерриль. Семейство Хоуков снова осталось в полном одиночестве. И в этот раз надеяться на помощь ведьмы из Диких земель не приходилось… Когда стемнело, Карвер и Мариан разбили лагерь и даже развели небольшой костер. За четыре дня, проведенных в дороге, они достаточно успели оторваться от своих преследователей-храмовников и даже создать для них ложный след, не без помощи Варрика, конечно. Решивший затаиться в гудящем Орлее гном любезно согласился рассказывать каждому встречному на своем пути, что Защитница бежит обратно в Ферелден, под крыло короля. По крайней мере, эти сплетни должны снизить количество охотников по души Хоуков. И пусть храмовники охотились только на его сестру, Карвер не собирался оставлять ее. Время, проведенное со Стражами, выбило из него всю жалость к себе. Когда каждый день становится для тебя очередной битвой, уже не остается сил страдать. - Нам необходимо добраться до штаб-квартиры Стражей, - твердо произнес Карвер, шевеля прутиком угли. - Я не думаю, что их крепости потребуется Защитница, - с легкой улыбкой ответила ему сестра. Мариан сидела рядом с братом, устало положив голову ему на плечо. - Зато она потребуется мне. Как и всегда. Мариан не ответила. Скосив на нее глаза, Карвер заметил, как она мнет в руках сумку с зельями, точнее, с пустыми бутылями из-под них. Она нервничала. Вымотанная, замученная, с дрожащими руками, чуть менее недели назад она убила близкого друга, которому собственноручно позволила уничтожить Церковь, убила Первого Чародея Круга, воззвавшего к запретной магии, и сразилась насмерть с предводительницей храмовников. - Ты сильно изменился, Карвер, - вскоре подала голос сестра, пытавшаяся отвлечься от неприятных мыслей. – Куда делся мой маленький брат, которого приходилось защищать даже от его собственной тени? - Наверно, остался умирать на Глубинных Тропах. - Его смерть не была напрасной, - сестра с трудом растянула губы в улыбке. – Карвер Хоук из Серых Стражей нравится мне гораздо больше. От этих слов Карвер вздрогнул. Навалившееся за все дни напряжение наконец отпустило его, и он вскочил на ноги, потянув сестру за собой. Прижал ее к себе, зарылся носом в ее спутанные волосы и жарко зашептал: - Я люблю тебя. Люблю больше, чем положено любить сестру. Пожалуйста, доверься мне… и я защищу тебя даже от самого Создателя! - Не думаю, что у тебя это получится, - горько усмехнулась Мариан, прижимаясь к нему в ответ. – Последние люди, получившие аудиенцию у Него, были обращены в порождений тьмы. - Я бы давно стал таким, если бы не ты!.. Мариан. Ее имя Карвер выдохнул с какой-то особой нежностью. Не выдержав, он провел рукой по ее спине, ягодицам, бедрам, точно так же, как он делал в своих снах. Сестра запрокинула голову, словно специально подставляя ему свои губы, в которые он впился поцелуем с боевой готовностью мабари. И эти несколько мгновений затмили все: и бесконечные оргии в Тени, и многолетнее нытье Карвера, и ветреность его сестры. Этим поцелуем окупилось все. Теперь, ощущая, как язык Мариан скользит по его зубам, Карвер перестал считать себя зараженным чем-то опасным, влияющим на разум не лучше, чем магия крови. Все это, происходящее между ними двумя в настоящий момент, посреди гор и лесов, нельзя назвать просто недугом, осквернившим душу и изуродовавшим волю Создателя. Это – чувства. И как бы не поносила их Церковь, именно они, а не долг и совесть, помогли Карверу пройти путь от обидчивого мальчишки из Лотеринга до Серого Стража, спасающего самое ценное, что у него осталось, - свою сестру. Однако сестра разорвала поцелуй почти мгновенно и вырвалась из его объятий. - Мне нужно закончить кое-какие дела в окрестностях Киркволла, - произнесла она, стараясь не смотреть на своего брата. Карверу показалось, что она в смятении. Мариан перекинула сумку для зелий через плечо, проверила плащ и взяла свой уже порядком ободранный посох. Все это она делала, не оборачиваясь к брату. И ему казалось, что между ними снова пролегло столь мучившее его ранее отчуждение, заставляющее ранее юношу воинственно реагировать на любое брошенное в его адрес слово. - Карвер, - позвала его сестра, оборачиваясь. Воин с трудом заставил себя посмотреть прямо в ее яркие голубые глаза. В последний ли раз?.. - Если начнется очередной Мор… - Тут сестра замялась, точно старалась подобрать нужные слова. - Не убивай Архидемона без меня. - Ты не хочешь, чтобы я стал героем? – растерянно спросил Карвер, не ожидавший от сестры такого абстрактного, даже в какой-то степени ироничного ответа. - Ну, тогда тебе точно больше не будет нужна Защитница. Мариан Хоук улыбнулась ему и скользнула в кусты, скрываясь под покровом листьев и ночи. Постояв несколько минут в раздумье, Карвер затушил костер и тоже двинулся в путь. Его впереди ждала твердыня Вейсхаупта, в которой он найдет не только временное прибежище, но и, возможно, помощь. Ведь Мор в этот раз могут спровоцировать сами люди, решившие уничтожить Веру, Цепи и Неравенство. А во время пути у него будет время подумать о личном. Его сестра не сказала ему ни «Да», ни «Нет». А это значит, что они будут все еще нужны друг другу – как семья, как друзья, как память о прошлом и, может быть, как любовники. Роду Хоук уже не суждено вспыхнуть вновь, подарив миру новых магов. Карвер отравлен скверной, и его возможное потомство обречено на вымирание. Мариан – бесплодна, о чем не раз плакала ночами покойная мать. Так к чему терять то последнее, что у них осталось – возможность быть вместе? Они обязательно встретятся. Просто сейчас у каждого своя дорога. «И если вам суждено погибнуть, знайте, эта жертва не будет забыта. И однажды мы присоединимся к вам».