Ulv svelget sola

Ветер, дующий с севера, был на удивление тёплым. Он путался в волосах выбивая пряди и растрёпывая тёмно-русые косы. В небе мелькали редкие силуэты чаек, что парили по одному им ведомому маршруту, иногда выкрикивая тревожную сухую трель «ке-ке-ке-кек» и исчезая в тумане Хардангер-фьорда. Извилистый залив голубой лентой уходил в бесконечность, теряясь на горизонте, в итоге достигая кромки океана. Стоя на самом краю обрыва, Сьёфн могла видеть, как тихие волны поднимаются пеной, превращаясь в бушующий поток, лишь только достигнув цели. В Мидгарде было непривычно тихо: небесный город пиршеством отмечал день Одина, и сегодня до людей никому не было дела. Сьёфн тоже могла быть там, поднимая со всеми асами золотые кубки и пригубляя терпкое вино во славу всеотца, но вместо этого она выбрала побег за врата Асгарда вниз по Биврёсту. Стоящий на страже Хеймдалль, лишь молча улыбнулся ускользающей с пира богине. Его не должна волновать причина, по которой юная Сьёфн покидает город, предпочитая обществу высших богов горы и леса мира людей. Она и сама не знала, почему ей не милы чертоги золотого дворца. Мир смертных манил куда сильнее. Ей нравилось находиться среди людей, наблюдая за тем, как они живут: ссорятся, влюбляются, радуются, плачут. Обитатели Мидгарда напоминали юной богине Иггдрасиль : пусть не такие вечные, но такие же сильные, как ствол мирового древа, что крепко обхватывает своими толстыми корнями всю землю. Если прислушаться, то можно уловить весёлые звуки приллара* и подпевающую ему селье** – под них сейчас явно отплясывают все боги. Но Сьёфн ограждает себя от всего этого и всё дальше и дальше в своих мыслях уходит от Валяскьяльва*** и царящего в нём праздника. Ещё когда Сьёфн была совсем юной, когда даже силу свою обрела не до конца, она любила убегать к Иггдрасилю и, касаясь кончиками пальцев его могущественных ветвей, рассказывала великому древу обо всём, что её тревожило. Но теперь, когда вёльва напророчила всем скорый Рагнарёк, про дерево мира вспомнили и остальные боги. Ветер был ласков со Сьёфн, своими невидимыми ладонями он гладил её лицо и шептал на ухо убаюкивающие песни. – Так вот ты где! – голос за спиной заставил богиню вздрогнуть и чуть не оступиться, соскальзывая вниз прямо в объятия Ньёрда. Но Сьёфн удалось удержать равновесие. Она сильнее закуталась в свой меховой плащ и обернулась, чтобы поприветствовать Улля. – Почему бог охоты не празднует со всеми столь великий день для всех асов? – подала голос богиня. Она слишком долго молчала, стоя тут на ветру, поэтому вопрос, сорвавшийся с её губ, вышел немного хриплым. – Наверное, по той же причине, по которой юная богиня любви сбежала с пира, тем самым выказывая неуважение ко всеотцу, – Улль хитро прищурился, выгибая бровь и заставляя появиться на щеках Сьёфн лёгкий румянец. Богиня выдохнула и снова отвернулась в сторону реки, возвращая всё своё внимание мерному течению воды. За ней отправили Улля – бога, от которого скрыться невозможно, а значит, придётся вернуться в Асгард, усаживаться за широкий стол, полный яств, и поднимать кубок во славу Одина. Быть богиней имеет свои преимущества, но все они меркнут, когда ты всего-навсего младшая богиня, к которой даже смертные обращаются не за советом, и даже не совсем за помощью, а скорее ради прихоти – привлечь чьё либо внимание. За чарами великой любви всё равно пойдут к Фрейе или Фригг****. – Сьёфн, – опять заговорил Улль, перекидывая через плечо свой лук и делая в сторону богини несколько шагов, приближаясь, – во дворце слишком весело, поэтому твоего отсутствия пока не заметили, а Хеймдалль прекрасно умеет хранить секреты, – мягкая улыбка появилась на его лице. – Но когда твою пропажу обнаружат, Один будет очень недоволен. Не привык он, когда его не слушаются. Сьёфн чуть дёрнула плечами, отчего плащ немного сполз. – А разве ему есть дело до какой-то мелкой богини? – в её голосе слышна издёвка, а ещё толика горькой обиды. – Ему есть дело до всего, особенно тогда, когда ты этого совсем не ждёшь, – ладонь Улля осторожно легла на плечо богини. – Не мне тебе объяснять, что для мироздания важны все, и плевать верховный ты бог или всего лишь чей-то пасынок. Да и старик Один, тот ещё самодур, – Улль притворно ойкнул и прикрыл рот ладонью, словно сказал что-то непозволительное. Сьёфн не выдержала и с её губ слетел негромкий смешок, который она попыталась тут же подавить – не дело смеяться над верховными богами, того и гляди услышат и придётся худо. Обратная дорога в чертоги Асгарда, казалась длиннее, чем обычно. Сьёфн благодарно улыбнулась Хеймдаллю, проходя по радужному мосту, но тот лишь развёл руками, потому что не имел права обвинять богиню в чём-либо. Быть на пиру или же нет – её выбор, за который он не в ответе. Улль и Сьёфн проскользнули в главный зал незамеченными, осторожно усаживаясь у самого края огромного стола и наполняя кубки красным вином. С другого конца зала, громоподобным голосом, Тор произнёс тост в честь своего Отца и все асы взорвались одобрительными возгласами.

* * * * *

Аромат сладковатых благовоний разбудил спящую Сьёфн, заставляя открыть глаза. Разумом она попыталась дотянуться до земли смертных, чтобы узнать, кто именно её потревожил. Спустя несколько мгновений к приятному аромату первых весенних цветов присоединился запах жареного мяса и яблок. Богине не хотелось отзываться на жертвоприношение, пусть и довольно богатое. Она знала, что к ней обращаются за тем же, за чем и всегда – просят помощи, но не в великих делах, а лишь в любовных играх. Противиться запахам, что исходят из хёрга*****, расположенного на подступах к Тиведенскому лесу*, и молитве, возносящейся вслед – довольно сложно. Сьёфн, как бы она не старалась, никогда не могла игнорировать зов смертных. Выпутавшись из шёлковых простыней своего ложа, Сьёфн нехотя коснулась ступнями холодного мраморного пола. Искать сандалии, не было времени, потому что молитва в её голове звучала всё громче, а значит, надо было откликнуться как можно быстрее. Набросив на плечи свой плащ, богиня распахнула окно. Возле алтаря, которым была груда здоровых валунов сваленных вместе, на коленях стоял юноша. На вид ему можно было дать лет двадцать, возможно чуть больше. Он постоянно подбрасывал в жертвенный костёр сухие ветки и оглядывался по сторонам в ожидании, губы его произносили молитву, по кругу повторяя строчки. Сьёфн наблюдала за ним из-за деревьев, не решаясь выйти. Нет, она совсем не боялась смертных, просто ей так не хотелось помогать в очередной затее, какого-нибудь глупого влюблённого. За последнюю сотню лет богиня разуверилась в то, что люди могут любить. Не все, конечно, ведь древние предания хранят истории о великой любви, ради которой люди лишали себя жизни. Но Сьёфн не имела к этому никакого отношения, её удел – помогать в любовных интрижках, что вряд ли перерастут в великое чувство. – Как зовут тебя? – богиня сделала шаг вперёд и ветви дерева разошлись в стороны, пропуская Сьёфн. Парень вздрогнул от неожиданно прозвучавшего чужого голоса, пусть голос Сьёфн очень мягкий и похож на звук весеннего ручья, но он уже отчаялся, что на его молитву ответят. Он несколько раз моргнул, прежде чем раскрыть рот и вымолвить: – Моё имя Ульви из Уппланда. Я из свеев**. Услышав имя парня, Сьёфн невольно поморщилась***. Характер человека с таким именем не сулит ничего хорошего. Волки жестоки, им нельзя доверять, даже если воспитываешь волчонка с младых когтей, повзрослев, он всё равно останется хищником. – Ульви значит, – Сьёфн медленно подошла к хёргу. Её рука потянулась к красивому красному яблоку – символ самого настоящего искушения и порока, то, что лучше всего подходит для жертвоприношения такой богине, как она. – Чего же ты хочешь, Ульви? – богиня буквально выплюнула звуки этого имени. Парень опустил глаза и нервно затеребил край своей куртки, прежде чем начать говорить: – Есть прекрасная Сольвейг, которая всё никак не может заметить меня, сколько бы раз я не открывал ей своё сердце и не признавался в чувствах. Она лишь ярко улыбается мне да звонко смеётся, отшучиваясь на все мои предложения о встрече. Сильно в неё влюблён я, поэтому и прошу твоей помощь о, Сьёфн! Сьёфн услышав имя девушки, что мучает сердце бедного парня, захотела громко рассмеяться. Она даже подумать не могла, что судьба однажды решит так над ней пошутить****. – Ты хочешь, чтобы я обратила её внимание на тебя? Ты думаешь, что достоин её? – Я не могу считать себя достойным такой девы, как Сольвейг, но моё сердце до безумия к ней не равнодушно, – Ульви не поднимал глаз, когда говорил, а богиня знала, что это значит. – То есть твои намерения чисты, Ульви из свеев? – Сьёфн уже готова к тому, что ей, пусть и богине, будут врать. – Конечно, о Сьёфн! Иначе я бы не пришёл сюда молить тебя о помощи. – Не нужны мне твои подношения, – красное яблоко, выскользнув из ладони богини, мягко ударилось о землю. – Уходи прочь, Ульви из свеев. Ответит тебе взаимностью Сольвейг, главное сам потом не пожалей. Сьёфн повернулась к парню спиной и медленно исчезла среди деревьев. Ствол Иггдрасиля мощный, испещренный трещинами, кора на ощупь грубая, кажется, проведёшь рукой, и на нежной коже ладоней останется несколько маленьких царапин с едва заметными выступающими бусинами крови. Крона Иггдрасился огромная, раскидистая, закрывающая полмира. Сьёфн сидела у корней мирового древа, уходящих вглубь земли, туда, где живут норны, где Мимир охраняет воды реки мудрости, и где течет Хвергельмир*. Богиня, прикрыв глаза, слушала, как под корнями Иггдрасиля звенел Урд и перешёптывались норны о будущей судьбе асов. Сьёфн корила себя за слабость, за то, что переступив через собственные принципы, помогла тому юноше, хотя прекрасно знала, что дома его ждёт невеста, до безумия любящая его, а он решил променять её на одну ночь с девушкой по имени Сольвейг, которой потом разобьёт сердце. И Сольвейг долго будет безутешна, пока не отдаст свою душу Ньёрду, кидаясь в пучину волн с высокого обрыва. – Сьёфн? – и снова чужой голос раздался совсем рядом, заставляя богиню открыть глаза, чуть щурясь от ярких солнечных лучей. – Тебя снова послали за мной, Улль? На сегодня вроде бы не запланировано никаких пиршеств, на которых я обязана присутствовать. – Совсем нет, – качнул головой бог охоты, опускаясь на траву рядом со Сьёфн. – Я всего лишь пришёл посидеть под листвой ясеня, пока ещё есть время, ведь его осталось совсем немного. – Да, – согласилась богиня и на мгновение замолчала. – Слышишь, норны уже готовятся распускать полотно судьбы богов Асгарда. Нам так мало отведено, а я не успела стать настоящей богиней любви. – Кто тебе сказал? – Улль отстегнул свой лук, откладывая его в сторону. Он внимательно смотрел на Сьёфн, с улыбкой наблюдая, как солнечные лучи путаются в её тёмных волосах и отражаются в голубых льдинках глаз. – Я сама чувствую. Помогаю людям через силу, заставляю их влюбляться, не потому что сама хочу, а потому что такова моя природа, с которой не могу бороться. Очень странно быть богиней любви, которая совсем в любовь не верит. Сегодня, я помогла юноше по имени Ульви, привлечь внимание девушки по имени Сольвейг. А ведь у него дома невеста, и он не сможет обещать Сольвейг, быть с ней вечно. – И поглотит волк солнце, погрузив весь мир во тьму… – задумчиво проговорил Улль. – Вот видишь, ты прекрасно понял иронию, – губ богини коснулась грустная улыбка. – Совсем скоро всё кончится и, возможно, мне не стоит жалеть о своих поступках. Я жалею лишь о том, что так и не научилась сама верить в любовь. Сьёфн замолчала и вновь прикрыла глаза. В её голове роилось множество мыслей, сквозь которые проникал шёпот норн, перебирающих тонкие золотистые, серебряные и медные нити судьбы, она слышала, как звенели оковы Фенрира, пытающегося вырваться на волю, слышала, как на высоком обрыве плакала девушка. Солнце ласкало светлую кожу богини, а ветер касался её мягких губ в робком поцелуе. – Знаешь, – нарушил молчание Улль, и Сьёфн распахнула ресницы. Бог охоты и удачи наклонился к богине, сокращая между ними расстояние: – Я думаю, никто из асов не знает, что такое любовь. Ни Один, с его бесконечными интрижками, ни Фрейа с Фригг – для них любовь не больше, чем просто пустой звук, я уверен в этом. И я. Я тоже не знаю, что это такое, но… Улль кончиками пальцев коснулся щеки смущённой богини, осторожно проведя по скуле и останавливаясь возле самых губ. – Но я очень хочу, чтобы ты не теряла веру в это прекрасное чувство. Пусть я уже слышу, как приближается финал наших судеб, я хочу чтобы ты всё-таки научилась любить. И я постараюсь тебе в этом помочь. Губы Улля коснулись губ Сьёфн в нежном поцелуе, заставляя её от удивления сначала широко распахнуть глаза, а потом сдаться и ответить. Сьёфн не верит в любовь. Тем более она не верит в то, что боги Асгарда могут любить искренне, жертвенно, от всего сердца. Но Рагнарёк совсем скоро, поэтому не страшно, если она позволит себя обмануть в своей же стихии.