Любовь на разных языках

      Мокрый ноябрь на дворе не дает прохода. Лужи, смешанные с грязью, навевают мрак, из-за этого настроение сразу падает до отметки ноль. Даже самый жизнерадостный человек морщится при виде этой картины.       – Чего встала, курица? – сильный толчок сзади следует чересчур резко, я не успеваю среагировать и падаю в грязную осеннюю лужу. Сильно ударившись локтями и коленками, я посильнее сжимаю губы, чтобы не кричать от боли. Кажется, при падении, мое левое колено хрустнуло. Сзади раздается звонкий мальчишеский смех. Шмыгнув носом, я встаю и глубоко вздыхаю. Вся грязь крупными каплями падает в ту самую лужу, откуда я не сделала еще ни шагу. Я знаю, кто стоит у меня за спиной. Я знаю даже причины его поведения. Но я не знаю, как сейчас показаться сильной, ведь у меня жутко болит колено и правый локоть, хотя кому, какое дело. Главное – сейчас я являюсь посмешищем.        – Я надеюсь, ты достаточно насмеялся, потому что сейчас ты окажешься здесь, - тихо, почти шепотом произнесла я, все также стоя спиной.       – Что, замарашка? – покатываясь до сих пор от смеха, сгибался пополам Матвей.       – Я сказала, ты сейчас будешь на моем месте, - с резким разворотом я кидаюсь на шею парню, и мы оба падаем в уже изведанное мной место. Как жаль, что внизу снова оказалась я, поэтому самый сильный удар пришелся мне в спину. Я взвыла от боли и ослабила хватку. Где-то на мне матерился грязный парень, но теперь всё для меня было, как будто в космосе. Какая-то часть удара пришлась и на голову, отчего слишком кружился мир. Интересно, а облака на небе всегда ходили так быстро?       Резкий запах приводит меня в чувства. Я быстро принимаю сидячее положение, но затем сильно жалею. Острая боль отдается сразу в нескольких местах: у меня болит колено, локти, спина и голова. Откидываясь снова на кушетку, я глубоко вздыхаю. По крайней мере, я жива. Нелюбимый запах лекарств не сразу ударяет в нос, я жмурюсь. Эти больницы – не больницы, а живые гробы. Все ходят с лицами, будто уже похоронили своих близких людей и просто доживают с ними последние деньки.       – Алиса, снова ты влезла в драку, - знакомый голос медсестры. Приоткрываю глаза. Мое удивление было сильным, когда я поняла, что нахожусь в школьном медпункте.       – А ты думала, что отправят в шестнадцатую? – заметив мою реакцию, рассмеялась довольно-таки молодая женщина, Галина Николаевна. – Нет, девочка моя, ты там и так слишком частый посетитель. Ну, что на этот раз не поделили?       Я снова со вздохом закрыла глаза и попыталась отпустить ситуацию, представляя себе свой старый город, друзей и Артема, парня, с которым провела свое детство.       – На этот раз он толкнул меня в лужу, - со вздохом произнесла я. А ведь Артем обещал приехать в скором времени.       – Ты сама туда полетела, замарашка! – резкий, хрипловатый голос Матвея рассеял все грезы о старом друге, заставляя явиться в реальность. От неожиданности я подскочила, приготовившись к новой войне. Прямо напротив меня, обхватив двумя руками спинку деревянного стула, стоял парень. Он прожигал меня своими странными темными глазами, что должно было приводить меня в ужас, но это лишь смешило. Не скрывая довольную улыбку, я осмотрела парня пристальнее: его трендовые вещи были целиком в грязи, лицо тоже не отличалось особой чистотой, как и прическа, впрочем.       - Че ты ржешь, как кобыла? Мне теперь из-за тебя влетит, - надув свои потрескавшиеся губы, он быстро обошел впередистоящий стул и с шумом плюхнулся на него. – Может, вы не будете рассказывать об этом инциденте отцу? - умоляющим голосом обратился парень к Галине Николаевне.       – Нет, Матвей, я должна…       – Пожалуйста, - взмолилась я. Мне тоже было далеко не на руку мои войны с Матвеем. И без этого частенько приходилось слушать морали о правильном поведении в обществе. Не хватало еще, чтобы мой отец вздумал взять меня в ежовые рукавицы, и не дай Бог администрация подумала бы о нашем отчислении.       – Так ребята, - Галина Николаевна отложила свои бумаги и обернулась к нам. Она прекрасно понимала, что стоит на кону, поэтому сначала долго переводила взгляд с меня на Матвея, а потом с глубоким вздохом сказала следующее:       – Я не буду говорить ни твоему отцу, ни твоему, что сегодня произошло, а также администрации школы - искорки радости зародились у меня в душе. Все раны, полученные в новой борьбе с Матвеем, казались ерундой, по сравнению с отчислением и новыми моралями. - Но. Врач замолчала, выдерживая паузу.       – Вы должны принять участие в Зимнем бале.       «Что?», - возмутилась я, но ничего не сказала. В мои планы не входило не то, чтобы участие в этом мероприятии, да даже само присутствие на нем. Туда ходят только похожие на этого Матвея мажоры, и я вовсе не подхожу под эту роль, тем более…        – Я не могу. Я уже иду с Таисией, - отрезал Матвей, не сводя с врача пристального взгляда.       – Что ж, ладно, - женщина не спеша откинулась на стул и вновь продолжила заполнять журнал. – Вы свободны. Увидимся с вами завтра в присутствии ваших родителей в кабинете директора. Имейте в виду, будет стоять вопрос о вашем отчислении и переводе в другую школу.       Наступила минута молчания. Мое сердце колотилось с бешеной скоростью, я в панике смотрела на хмурившегося Матвея. Холодный взгляд его темных глаз скользнул по мне и на секунду остановился. Я видела, как он сжимает крепко кулаки.       – Ладно, - тихо произнес он.       – Что?! – все-таки вырвалось у меня.       Рассеянно хромая по коридорам учебного заведения, я все размышляла о предстоящих событиях. Я буду участвовать в зимнем конкурсе красавиц в паре с самым главным мажором школы. Кто бы мог подумать! Я бы могла улыбнуться, если бы я была влюблена в этого парня, но кроме отвращения я не испытывала к нему ничего. Обдумывая, как мне слинять от конкурса, я совсем и не услышала сзади себя шаги. Резкий толчок в спину, «нечаянная» подножка, и я снова качусь кубарем по полу. – Для тебя это уже привычное состояние, замарашка, - ухмыльнулся Матвей, перешагивая мое ноющее от боли тело, и с тихим хохотом удаляясь в дверях. «Ублюдок», - проносится в мыслях. Я принимаю сидячее положение. Мое тело не просто ноет, оно ревет от полученных травм. За последнюю неделю мы с Матвеем раза три серьезно вступали в стычки. С тех пор, как я перешла в эту школу, меня здесь никто не любит, включая учителей, за свое собственное мнение. Матвей Климов – известный на весь город мастер спорта по мотокроссу. Ну а я – Алиса Полякова, и мне посчастливилось стать жертвой этого морально подавленного маленького сосунка. Не сказать, что он был маленький, 185 рост, но где-то внутри него сидел этот самый маленький подонок. Как жаль, что у него столько связей, иначе я обязательно бы начистила ему рыло. Я, кстати, выгляжу незаурядно: постоянно растрепанный хвост; средней длины каштановые волосы; слегка вздернутый нос; большие серо-зеленые глаза и рост всего лишь 160 см. Но, как вы наверное заметили, у меня боевой характер.       – Давай помогу, - прямо передо мной появилась девочка с параллельного класса. Кстати, я училась в 10, Матвей же в 11. Что в нем манило? Его накаченное тело, его черствый характер, хриплый голос.… Но всех отталкивали его темные глаза. Меня он не привлекал и не отталкивал. Меня он просто раздражал.        – Почему он это сделал? – тонкий голос блондинки вывел меня из раздумий. Я покорно протянула ей свою руку и с большим усилием поднялась. Тело ныло от побоев, но я не хотела казаться слабой. Не спрашивая разрешения, девушка перекинула мою руку через плечо и потихоньку повела меня в холл.       – Потому что я перешла ему дорогу единожды, - поморщившись, ответила я.       – Как же? – в голосе девушки действительно звучало удивление.       – А ты не знаешь? – я остановилась. Девушка последовала моему примеру и взглянула на меня. Ее голубые глаза были наполнены любопытством. Я вздохнула и закатила глаза, снова сделав нерешительный шаг вперед. – Когда я перешла в эту школу, в сентябре, я один раз смогла унизить этого придурка на глазах у всей школы. Я наступила ему на ногу и умело ответила на его последующее оскорбление. С тех пор меж нами война.       – Понятно, - с сожалением произнесла блондинка.       – Не жалей меня, заслужила, - хмыкнула я. Тем временем мы дошли до холла нашей школы, я попрощалась с девушкой, предварительно поблагодарив ее, и аккуратно начала одеваться. Когда я повязывала шарф, ко мне сзади неожиданно подошел Матвей.       – Через два месяца ты должна выглядеть нормально. Но не думай, что на этом наша война закончится, - прошептал он. Запах табака ударил резко в нос, я нашла темные глаза в отражении зеркала. Слегка улыбнувшись, я ответила:       – Не закончится. Но имей в виду, мы не заслужим призовое место, - для Матвея было важным занять первое место в этом конкурсе, потому что вот уже как 4 года он был победителем.       – Это мы еще посмотрим, - сощурив глаза, прошипел он.       – Ага, конечно. Все, пока, Климов. Увидимся через выходные с новыми силами, - я постаралась выглядеть в его глазах простой девушкой и налегке уйти, но не тут-то было. Парень вцепился в мою руку мертвой хваткой, да так сильно, что я даже пискнула. Сморщившись от боли, я процедила вопрос:       – Что еще?       – Мы выиграем, как бы ты это не хотела, - вновь прокуренный голос твердит мне на ухо зловещим шепотом. Матвей отпускает мою руку так же быстро, как и исчезает в дверях школы. Я же схватилась за больное место.       – Мы еще посмотрим, - прошипела я.       Отца дома я не застала. Он, как всегда, был в своем офисе, работал над делами других людей. Он был рассудителен и лжив от природы, поэтому ему просто судьбой предназначалось стать элитным адвокатом. Он, по роду своему, был культурен. Помнится мне, он рассказывал, как его бабка, какая-то там великая княгиня, была в почете даже у самого императора.        Мне же достался характер покойной матери. Мне было 7, когда произошла та самая злосчастная автокатастрофа. В ее машину на большой скорости въехал КамАЗ, у нее просто не было шансов выжить. Она была простушкой, если можно так сказать, но у них с папой была настоящая, чистая любовь, о какой пишут в книгах. Она – из низшего слоя общества, он – из высшего, но их любовь сплела их нити воедино. Так вот, если говорить о моем характере и поведении, то я та самая простушка, какой была моя мать, без особой рассудительности и лжи в словах. Я говорила все прямо, иногда напоминала парня, что и отталкивало всех людей, в общем. Но я – это я, и изменяться ради кого-то я была не намерена. На пороге дома меня встретила моя младшая сестра. Пусть ей было всего тринадцать лет, и я была старше ее на три года, она оказалась гораздо спокойнее меня и культурнее. Кто-кто, а она пошла в отца. Её светло-русые волосы спускались до поясницы, они все время были красиво заплетены в аккуратную косичку. В доме вкусно пахло, а значит, Кристина снова готовила нам ужин. Я готовить не умела вообще.       – Снова Климов? – помогая мне раздеться, спокойно спросила сестра. Её тон меня жутко раздражал, но я знала, что по-другому никогда не будет, пока я не сгину с этого мира «правды». Положительно мотнув головой и сбросив обувь, я побежала на кухню. Прямо на столе стояли свежеиспеченные булочки, я взяла одну и сунула в рот. Готовить у Кристины получалось всегда хорошо, вот и сейчас я чуть ли не давилась слюнками.       – А ну-ка иди, помой руки! – сестра вынула вкусный пирожок у меня изо рта и показала на дверь ванной. – А лучше вообще сходи в душ. От тебя не сильно приятно и пахнет. Повинуясь, я отправилась в ванну. Дома я возражать не могла, потому что два ясных человека постоянно ходят и указывают на твои ошибки. Аккуратно снимая одежду, пытаюсь не задеть ушибы, полученные сегодня. У нас в ванной достаточно большое зеркало и много места, поэтому стоя перед ним, я могу видеть все свои ссадины.       – Нехило ты на этой неделе повоевала, - проговаривая про себя, я дотрагивалась до каждого синяка. Посмотрев вновь на лицо, я пришла в ужас. Мало того, я и впрямь похожа на замарашку, так еще и синяки под глазами делают меня похожей на шахтера, который неделю работал без выходных.       – Папа не одобрит, - с этими словами я залезаю в душ, под теплые струи, которые греют душу.       – Как прошел ваш день? – важный, как всегда, отец берет свои столовые приборы и кладет салфетку себе на колени. Ужин в составе трех человек меня никогда не радовал – всегда одно и то же: лживые маски добродушия и неискренние вопросы, касающиеся семьи.       – У меня была олимпиада по биологии, - копия отца напротив меня слишком серьезна и вдумчива для простого приема пищи. Сейчас волосы Кристины подобраны в аккуратный пучок, а надела она свое шелковое платье. Ее лицо невозмутимо, но так красиво при ярком свете ламп: высокие скулы, маленький носик, красивый разрез глаз и наполненные безразличием карие глаза. Точно копия. – Освободили от последних уроков. А у тебя как прошел день, папа? Она даже не подняла свой взгляд на него! Они оба уперты в свои тарелки и как будто на камеру поедают свою пищу.       – Хорошо. Новое дело. В этот раз планка выше: жена адвоката заявила на один салон красоты, мол, те не предоставили ей услуги.       Им действительно интересно говорить об этом за ужином? Я взглянула на свою зеркально белую тарелку: хорошо обжаренный кусочек рыбы и картошка. И все это украшено зеленью. Все по правилам, как и полагается, но из-за этого я даже боюсь прикоснуться к такой красоте.       – Почему ты не ешь, Лиса? – пусть у нас и не было идиллии, но, сколько я себя помню, папа все время называл меня Лисой. Как он говорил, в детстве мои волосы отливали рыжим, и к тому же, я была очень хитрой и подвижной.       – У меня нет сегодня аппетита, - тихо ответила я, не поднимая глаз.       – Ты должна поесть, - приказным тоном говорит Кристина.       – Нет, спасибо. Быть может, позже. Извините, я сегодня сильно устала, - я со скрипом отодвигаю тяжелый стул и медленно встаю из-за стола. Такого «хамства» я не позволяла себе давно.       – Что-нибудь случилось? – слышу я за спиной голос отца и оборачиваюсь. Его взгляд слегка рассеян, но тверд. Он указывает рукой снова на стул, я повинуюсь. – Расскажи.       Украдкой я смотрю на Кристину, она на меня не обращает внимания, продолжает молча разрезать рыбу. Она все знает и молчит. Хоть на этом спасибо.       – Меня зачислили в участники Зимнего бала, - на выдохе говорю я и опускаю голову. Как сказать отцу, что я буду участвовать вместе с самым отпетым хулиганом, из-за которого у меня вечные проблемы?       – Это же здорово! – папа даже бросает свои столовые приборы и привстает. Я поднимаю взгляд. В его глазах действительно огни радости. Ложь или действительно рад?       – С Климовым, - добавляю я, готовясь в атаке со стороны отца.       – Да какая разница! Ты выросла, Лиса! Ты будешь участвовать! – папа срывается с места и заключает меня в крепкие объятия. Чего-чего, а такого поворота событий я никак не ожидала. В объятиях родного отца мне тепло и уютно. Вспоминается детство, когда мама была еще жива, я часто сидела у него на руках и игралась. Но это было так давно…       – Кхем-кхем, - раздается за спиной папы. – Я убираю твою тарелку, папа? Ее голос невозмутим. Она, как работ.       – Да брось ты эти тарелки! Твоя старшая сестра будет участвовать во взрослом проекте, - папа отпускает меня и бежит к Кристине, заключая и ее в такие же медвежьи объятия. От такого поворота событий у сестры глаза стали в два раза больше, и, кажется, я видела ее искреннюю улыбку. Я тоже улыбаюсь. Все слишком славно.       Почувствовав подушку, я тут же погружаюсь в сон. Мое больное тело отпускает меня, и теперь я парю где-то в грезах.