Любовь на разных языках

      После четвертого урока я поняла, что многие в школе меня не замечали вообще и даже не догадывались о моем существовании. На каждом уроке учитель замечал мою «особенную красоту» сегодня, а одноклассники все больше обращали на меня уважительные взгляды. Пару раз со мной даже пытались заговорить, а это, между прочим, для них прорыв. Но желания с кем–либо заводить дружбу у меня не было. Учебный год и отношения со всеми не задались с самого начала, и я не хотела портить эту идиллию, которая мне уже, порядком, нравилась.       Я направлялась в столовую, когда до моего локтя дотронулись. Я обернулась и увидела девушку, которая помогла мне тогда встать. Она быстро одернула руку и промямлила «привет».       – Привет, – улыбнулась ей я и поравнялась с ней. – Спасибо тебе, в тот раз ты мне очень помогла.       – Да не за что. Меня, кстати, Лиза зовут, – блондинка протянула мне свою маленькую ручку.       – Меня Алиса, – я пожала ее и предложила вместе перекусить. Оказалось, девушка очень начитана и замкнута, прямо–таки, как и я. Одно в ней было хорошо: она не набивалась в подруги. Мы с ней общались на разные темы, в большинстве случаев они касались литературных героев. В конце концов, я прониклась к ней симпатией, и перед звонком мы договорились встретиться на следующей перемене.       Когда звонок все–таки прозвенел, я быстро полетела в класс, где учитель еще не появился. В классе творилось нечто: каждый старался переорать своего приятеля и поэтому получался хаос. Я достала наушники и айпод, включила любимый плейлист и отвернулась к окну.        Ветер все крепчал, сейчас от его порывов раскачиваются толстые ветки и отрываются тонкие. Пасмурное небо не разбавляет мутную картину, а только делает ее мрачней. Этот день успешно подходит к концу, осталось продержаться только лишь два урока и факультатив, тренировку с Матвеем и домой, в объятия истории Ремарка. Мои размышления прервал какой–то нахал, который посмел вытащить наушники из ушей. Когда я обернулась осведомиться, кто это сделал, я была ничуть не удивлена. Таисия стояла во всей красе и старательно пыталась изобразить злость.       – Что тебе еще нужно? – на выдохе спросила я.       – Да ничего, – с этими словами она накинулась на меня. Ее пальцы крепко вцепились мне в волосы, она вытащила меня из–за парты и попыталась повалить, но такую, как я, нелегко сбить с ног. Не растерявшись, я ударила ей по локтям, от чего руки бедняжки согнулись и хватка ослабла. Я вылезла из ее оков, ударила в колено, отчего барби повалилась, и хорошенько засадила коленом ей в нос. Таисия упала на пол, а все остальные переводили взгляд то на нее, то на меня. Тишина в классе раздражала меня, я все еще не могла поверить, что побила собственную одноклассницу, причем гематомы я ей нанесла нехилые. Девушка лежала и стонала, затем начала хныкать и потирать ушибленные нос и колено. Девочки, что были в ее окружении, не сразу поняли, что Тая в ауте, но, как только они собрались с мыслями, они набросились на меня и тут, хочешь – не хочешь, а поцарапать меня они смогли недурно. Отбиваться уже не было сил, когда в класс вошел учитель и отогнал этих сорок. От боли я рухнула на пол, подобно Таисии, и слегка застонала. Вы, наверное, спросите, почему мои милые одноклассники не остановили нас? Потому что у них есть телефоны и камера, все остальное по барабану. Я уверена, что завтра же вся школа увидит зверское избиение мной Таисии, и ее свиты меня. Кажется, потом я потеряла сознание. Несколько раз я открывала глаза, запомнилось мне только, что меня кто–то куда–то нес, но сил сказать «поставьте меня» у меня не было, поэтому я благополучно снова отключилась. Оклемалась я не сразу – в чувства меня привел запах перекиси. Когда я потихоньку открыла глаза, я увидела Кристину, которая аккуратно обрабатывала мне раны. В углу моей комнаты, около окна, стоял отец и громко разговаривал.       – Она бы не полезла в драку без причины. Значит, на то были веские основания…Что? Мне сдерживать дочь? Это вы своей купите юбку подлиннее, а то не дай Бог застудиться. До свидания.       Отец скинул вызов и повернулся к нам. Он заметил, что я в сознании и присел на мою кровать.       – Что они тебе такого сделали, что ты так побила Таисию? – отец заботливо убрал мне за ухо одну из прядей.       – Они подошли, Тая вцепилась мне в волосы, а дальше я не смогла сдержаться. Она сказала, что мое платье цвета говна, – слезы сами покатились по щекам. Я знаю, что не должна плакать и показывать свою слабость, но сейчас я хотела, чтобы меня пожалели. Говорить мне было трудно: горло пересохло, а верхняя губа горела. Кристина потихоньку обрабатывала раны, не проронив ни слова. Как только отец вышел за водой по моей просьбе, она все–таки заговорила:       – Правильно ты ее отделала. Ты скоро поправишься, не переживай, – она подула на одну из глубоких царапин, оставленной одной из сумасшедших. Я улыбнулась. Мне было приятно осознавать, что в этом случае семья на моей стороне. До моего слуха донесся звонок в дверь.       – Мы кого–то ждем? – спросила тревожно я, привставая на локти.       – Нет, но ты лежи, – сестра вновь положила меня.       – Лиса, к тебе пришли, – донесся из коридора голос отца. Мое сердце судорожно забилось: я не хотела сейчас никого видеть.       – Пап, не надо, – простонала я, но было поздно. В комнату вошел Матвей собственной персоной. Кристина обработала последнюю рану и вышла, закрыв за собой дверь.       – Ты не пришла на тренировку, – парень медленно прошел через всю комнату и сел на мой компьютерный стул, развернувшись ко мне лицом.       – Прости, я была не в состоянии, – сквозь зубы прохрипела я и поднялась все–таки на локти.       – Ну тебя и потрепали, конечно, – протянул Матвей.       – Пришел посмеяться? – злилась я. Настроение резко отличалось от утреннего, сейчас я не была настроена шутить.       – Нет, я просто зашел узнать, в каком ты состоянии, – начал парень. – И через сколько мы можем начать тренироваться, – бездушно добавил он.       – Ты в своем уме? Ты не видишь, что я не встану теперь до конца недели? Подружки твоей любимой куклы оставили во мне свои когти. Сожалею, но тебе придется поискать другую пару, – я откинулась на подушку. К моим глазам вновь подступили слезы. Обида подкатила к самому горлу, заставляя сжаться. Матвею абсолютно все равно, в каком я состоянии, главное – первое место в этом чудовищном конкурсе.       – Я не могу взять другую партнершу. Евгеньевна сказала, что уже внесла нас в список и не может удалить, так как пары одобрены администрацией, – то есть он уже позаботился о смене партнерши? Отлично!       – В таком случае, танцуй с воображаемой девушкой. А сейчас – пошел прочь. Я видеть тебя не хочу, – с усилием я повернулась на бок так, чтобы парень не видел мое лицо. Проворная слеза покатилась вниз, я быстро ее вытерла, чтобы парень не заметил.       На мое удивление Матвей вышел быстро, напоследок он кинул лишь «Доброй ночи, Лиса», а вслед за ним вошла Кристина с бинтом. Она продолжила обрабатывать мою ногу.       – На самом деле он просил Евгеньевну, чтобы та не меняла его партнершу, – проговорила, не глядя на меня, Крис. – Кое–как он уговорил ее.       Информация повергла меня в шок. Он действительно пытался остаться со мной в паре?       – Откуда ты знаешь? – осевшим голосом спросила я.       – Проходила мимо и услышала его громкий голос. Не отчаивайся и скорее поправляйся. Спокойной ночи, – впервые за долгое время сестренка подошла и поцеловала меня в щеку, затем скрылась за дверьми. Меня же мучил вопрос: зачем он это сделал, ведь я совсем не та, что ему нужна. Я – просто замарашка.       Три дня я лежала дома и «зализывала раны». На четвертый день я все–таки попыталась выбраться на улицу, хотя Кристина сильно ругала меня за это. Вы, наверное, не понимаете, почему у меня все настолько строго. Дело в том, что ноготки у этих девиц чересчур острые, и на ногах и руках у меня есть царапины, которые нуждаются в ежедневной обработке. Лицо у меня такое же красивое, разрисованное разными линиями. Кстати говоря, когда я боролась с сумасшедшими одноклассницами, я пару раз сильно ударилась об парту, от чего у меня остались огромные синяки. Отец договорился о неделе отдыха, Кристина усердно обрабатывала каждый день раны, а вот Матвея у себя дома я больше не видела.       Было около четырех часов дня, когда я смогла спуститься с третьего этажа своей берлоги хотя бы на лавочку около подъезда. Дышать через окно, в моем случае, не выход, и хотя бы часок спокойствия и одиночества на свежем воздухе – полезное дело. За окном все тот же мокрый ноябрь, только теперь он немного холоднее. Тонкая корочка льда покрывает грязные лужи, на вечнозеленых деревьях лежит иней, слава Богу, детские площадки все еще не опустели. Там по–прежнему резвятся дети под присмотром своих родителей, они развеивают мрак ноября и добавляют хотя бы какой–то лучик света в эту темноту.       Дверь подъезда тяжело, но отварилась. Прямиком в легкие залетел холодный ноябрьский ветер, заставляя на мгновение забыть о понятии воздуха. С усилием выдохнув, я открыла глаза, уже слезившиеся от порыва ветра. На лавочке сидела темная фигура, в нос ударил сигаретный дым. Присмотревшись, я разглядела черты знакомого Матвея. Такая новость даже обрадовала меня, и я, тихонько ковыляя, подошла к лавочке и села на один конец. Парень успел выбросить сигарету до моего приземления рядом. Я вновь вдохнула чистый воздух и громко выдохнула, закрывая глаза.       – Что же нам с тобой делать, – задумчиво произнес Матвей. – Ты еле двигаешься, азарта в тебе никакого, красотой не блещешь.       – Ну, думаю, – я сделала театральную паузу, – думаю нужно сказать Евгеньевне, что ты передумал и хочешь сменить партнершу.       – Я же тебе говорил уже, что… – начал Матвей.       – Что ты просил Евгеньевну оставить меня. Четно, не понимаю этой тактики, может, объяснишь?       – Откуда знаешь? – после недолгого молчания спросил он.       – Сорока на хвосте принесла, – я открыла глаза и повернула голову на парня. Он сидел мрачный и хмурый, его взгляд рассеивался где–то в небытие. Невольно я заулыбалась и прикусила губу. Мне почему–то нравилась идея, что за меня заступились.       – Что ж, тогда разъясняю, – найдя себя, ответил парень и слегка выпрямился. Теперь его взгляд уходил куда–то вдаль, голова никак не поворачивалась в мою сторону, а голос стал грубее, – Таисия в больнице. Ее отделала такая психопатка, как ты. Вариантов не так много, как хотелось бы. Вроде бы вся школа тащиться от меня, но все равно никто по критериям не подходит.       От его самолюбия я закатила глаза и, так же, как и он, уставилась вдаль, обдумывая новую информацию.       – Тем более Галина Николаевна все–таки сказала, что у тебя состояние не критическое, и мы обязаны с тобой помириться, – завершил свою речь Климов.       – А что, если Галина Николаевна все–таки вызовет наших родителей и все расскажет. Что будет? – поинтересовалась я.       – Не знаю, как тебе, а с меня отец три шкуры сдерет, да еще заставит ехать в Лондон учиться. Он отнимет все, что я имею, а все из–за тебя, – конец фразы у Климова получился совсем мрачным, как будто он имел триллионы денег, тысячи девушек и пару десятков личных машин, а я – виновник всех его несчастий.       – Тогда я согласна отказаться, – понизив свой тон от внезапно накатившей злости, сказала я, все так же всматриваясь куда–то вдаль.       – Только попробуй, замарашка. Я тебя потом в пыль сотру, – злостным шепотом произнес он.       – Слушай, я никак не пойму – почему я? Ну с Галиной Николаевной можно договориться, все–таки я пострадала, могу подыграть, попросить дать еще один шанс. В нашей школе полно красивых девиц, подобных Таисии, как ты любишь. Они двигаются лучше меня, как ты там сказал, – я повернула на него голову и встретилась с темно–серыми глазами Матвея, которые сейчас казались мне чуть светлее обычного, – азарт, точно. У них он есть, а у меня даже желания нет! От одного только твоего вида мне становится плохо. Я понимаю, что сейчас будет очередная шуточка или пинок под жопу. Что тебе нужно от меня?       Наступило молчание. Парень лишь поедал меня своим взглядом, а я все больше пугалась его. Где–то там я видела изменения, как будто внутри него взбунтовался неуправляемый шторм, готовый забрать меня в свои волны.       – С чего ты взяла, что я люблю таких, как Таисия? – наконец, произнес он. Этот вопрос поставил меня в тупик. А каких же еще?       – Ну, ты же с ней в паре…и…как бы это… – решилась объяснить я, но все, что получилось – это непонятная никому каша.       – Была бы ты популярной, ты бы поняла, в чем сок, – отрезал Матвей и дыхнул в ворот своей куртки. Внезапно холодный ветер с силой уперся в спину, да так, что у меня побежали мурашки по всему телу.       – Сколько ты тут сидишь? – меня начинало трясти от холода.       – Около двух часов, – видимо, не обдумав, ответил парень.       – Ничего себе. А пошли на чай? – нежданно даже для себя предложила я. Решив, что я пошутила, парень долго всматривался в мое выражение лица. Он как будто что–то искал во мне, какой–то свой пункт, который я не знала.       – Ты же меня тогда выгнала, – сощурил глаза Матвей.       – Ты мне нагрубил, и я не хотела никого видеть, – закатив глаза, буркнула я.       – Ну тогда пошли, – он быстро поднялся, но терпеливо подождал, пока это сделаю я. Он даже пропустил меня вперед и подержал дверь, хотя я заметила, что парень просто одубел на холоде. Подниматься было очень тяжело, я еле переставляла поцарапанные ноги. Было такое ощущение, что вся кожа, которая осталась у меня, стягивалась и вот–вот готова порваться от нехватки тканей. Я решила сэкономить время и уже на первом пролете начала рыскать в кармане, в поисках ключей. Как только мне удалось это сделать, я неаккуратно их вытащила, да так, что они полетели вниз по лестнице. Вздохнув, я хотела вернуться и поднять, но Матвей меня опередил:       – Мы столько времени потратили, чтобы ты взошла на эти двадцать ступенек, так не хватало еще, чтобы ты кубарем полетела обратно.       Парень ловко слетел назад и с каким–то трюком подхватил ключи. Это все меня не впечатлило: мало ли, кто так может. Тем не менее, мне оставались последние десять ступенек, как руки Матвея подхватили меня под коленки, усаживая на плечо, и парень пронес меня это расстояние.       – Я бы не смог плестись за тобой еще так долго, – оправдывал себя Матвей и протянул заветные ключи. Повернув пару раз замок, я впустила вначале его, потом зашла сама и закрыла дверь. У Кристины сегодня дополнительные занятия, а отец не бывает раньше пяти дома, поэтому можно было сидеть и не беспокоиться о непрошеных гостях. Тем временем, Матвей разделся и стоял в прихожей, послушно ожидая последующих моих слов.       – Не стой столбом, кухня прямо и направо, – подвинула я его немного.       – Я знаю, я просто жду разрешения, – заумным голосом произнес он и все–таки прошел вперед. "Какие мы воспитанные быдло", – корча рожицу, думала про себя я. Чтобы разуться мне пришлось приложить немало усилий. Только минут через пять я вошла на кухню, где Матвей внимательно рассматривал нашу семейную фотографию. Чайник он уже поставил по–хозяйски, даже чашки приготовил.       – С сегодняшнего дня ты худеешь, – не отрываясь от фото, сказал он. Я лишь фыркнула и села на стул, стоящий через весь стол от парня. – Я серьезно.       Теперь он поднял свои глаза и внимательно осматривал меня. Что, казалось бы, во мне можно увидеть? Моя физиономия в розовых линиях различных форм, растрепанные волосы и одомашненный вид. Но именно такой взгляд у Матвея появился не так давно. Он будто пытался меня понять.       – Хорошо, я постараюсь придерживаться какой–нибудь диеты, – закатила я глаза. В этот момент засвистел чайник, и все мои попытки быстро встать не увенчались успехом. Климов быстрее меня выключил прибор, разлил кипяток по чашкам и добавил в одну кружку разбавку. Тем временем я уже встала с дальнего стула и мостилась на рядом стоящий с Матвеем стул.       – Как там Таисия? – решила разбавить тишину я.       – Наверное, хорошо, – Климов поставил две чашки чая перед моим носом. Один был зеленый, другой еле темный.       – Что ты заварил? – принюхиваясь, спросила я.       – Чай. Один зеленый, другой фруктовый. Один разбавлен, другой нет. Оба без сахара, – Матвей сел и вновь начал рассматривать меня. Вот теперь мне становилось действительно неловко.       – Я люблю с двумя ложками сахара, – запротестовала я.       – Чай не нужно сластить, нужно чувствовать его истинный вкус. Если бы они оба были с сахаром, то ты бы даже не отличила, какой из них какой. А так ты попробуешь и насладишься именно вкусом чая, – философствовал Матвей. – Другими словами, легче развести воду с сахаром и ее пить, нежели еще пакетики заваривать. Выбирай скорее.       Я промолчала и пододвинула к себе фруктовый чай. Климов лишь слегка улыбнулся и взял в свои объятия кружку с зеленым чаем. Я слегка отпила, боясь обжечься, но прогадала. Это был разбавленный чай, но такой вкусный. Парень был прав, чем меньше сахара, тем больше вкуса.       – Почему "наверное"? – спросила я.       – Что почему? – нахмурился Матвей.       – Ты сказал: "Наверное, хорошо", – повторила его фразу я и отпила еще немного чуть горячего чая. Оказывается, я успела замерзнуть, потому что от маленьких глотков по всему телу бежали мурашки.       – Я не был у нее, – как–то неряшливо кинул фразу парень и отпил свой чай. Его взгляд вновь уходил куда–то вдаль, сквозь стену и шкаф.       – Она обидится, – констатировала факт я.       – Какая уже разница, – на выдохе произнес парень.       – Ну, у вас же отношения, – я затянула фразу.       – У нас с ней регулярный секс и обмен популярными статусами, – усмехнулся Матвей. Он отпил еще своего чая и вновь посмотрел на меня. Опять этот взгляд! Чарующие темные глаза вглядывались в мои. Матвей искал там отголосок своих требований, я это чувствовала.       – Прости, – произнесла почти шепотом я.– Но то, что давала тебе она, я тебе дать не смогу. Парень громко рассмеялся, а я не посмела поднять голову.       – Ты меня не привлекаешь, можешь не бояться, – посмеявшись, сказал он и допил свой чай. – Давай попробуем завтра потренироваться.       – Если только ты расскажешь мне, что это за конкурс. Я же здесь первый год, не знаю, что к чему, – тихо простонала я. Меня почему–то зацепили его слова по поводу меня. Неужели я настолько отвратительна?       – Конкурс состоит из четырех этапов. Первый – визитная карточка. Видео про нас. Этим займется Гаврил. Второй этап придумывают ведущие. Я так думаю, будет какая–нибудь импровизация. Третий этап – пары переодеваются в заранее заготовленные костюмы и каждый должен узнать партнера. Костюмами займется Шило. Она подойдет к тебе, мерки скажешь. А вот четвертый полностью зависит от нас – мы должны представить свои творческие способности по жребию. Нам достался танец.       Я внимательно слушала Матвея и представляла нас в паре. Это отвратительное сочетание! Эгоистичный придурок, помешанный на каких–то своих заморочках, без сомнений популярный, сексуальный и богатый. И я – лежебока, с синяками по всему телу, похожу на парня даже характером. Что меня удивило больше всего – все за Матвея делает кто–то, что совсем неинтересно.       – Может, поменяем кое–что? – нерешительно спросила я, когда парень наливал себе вторую чашку чая.       – Что? – устало протянул он. – лучше оставить все как есть, ребята все сделают, мы с тобой попытаемся вытянуть танец.       – Вот именно, конкурс наш, а делать будут другие. Может, сами? – смущенно спросила я. С каких пор я начала стесняться?       – Нет, будем придерживаться плана. Да и что ты расскажешь в нашем фильме? Как мы с тобой бои ведем и бросаем друг друга через бедро? – усмехнулся парень, а я невольно потянулись к синяку на коленке. Он думает, мне приятно с ним драться и получать ушибы?       – Ладно, – я медленно встала и пошла к умывальнику. Я старательно намывала кружку и ждала, пока Матвей принесет свою кружку. Все время мы молчали, я лишь слышала, как бежала вода из крана и посуда терлась друг о друга, когда я ставила ее в сушилку.       – Я завтра заеду за тобой в 12. Будь готова. Надень какие-нибудь лосины и облегающую футболку, – рядом со мной внезапно появился парень. Он поставил чашку в рукомойник, давая мне еще пять минут позаниматься хоть каким–то делом.       – Это еще зачем? И куда мы поедем? – я нахмурила брови.       – В спортзал лежит тебе дорога. Такое ощущение, что ты мхом покрываешься, – парень взвесил мои растрепанные волосы, затем быстро опустил руку. Тем временем я домыла посуду и уже вытирала руки.       – Что ж, лишняя физкультура не помешает, – решила пойти на уступки я.       – Ты же не забыла, что война у нас продолжится после этого конкурса? – заглядывая мне в глаза, спросил парень.       – Про тебя не забудешь, – ляпнула случайно я. Он серьезно задумался и нахмурился, потом молча пошел в прихожую.       – Уходишь? – парень уже обулся, когда я это спросила. Чувствовала я себя полной дурой, но эту обстановку хоть как-то нужно было разрядить. Накинув куртку, Матвей даже не застегнулся, он просто вылетел из квартиры, мимолетом кидая "пока". Я стояла еще минуты две и смотрела на место, где только что был парень. И с каких пор я теперь смущаюсь? С этим вопросом я ушла к себе в комнату, где и просидела оставшийся вечер.