Любовь на разных языках

      Когда я проснулась, в горле у меня абсолютно все пересохло. Боже, как неприятно плакать и еще хуже просыпаться вот так – с болью в голове и помутнением рассудка.       Около часа мы все вместе собирались – приезд Артема очень важен, ведь он почти как член семьи. Кристина быстро убрала всю квартиру, папа сходил в магазин и затоварился продуктами, а я просто освободила место для постели Артема. Он будет спать в моей комнате, в то время как мы с Кристиной будем моститься у нее на кровати. К часу дня мы стояли на вокзале, в ожидании приезда поезда. Я не надеялась ни на что хорошее, мои мысли были заняты ссорой с Климовым. Это явно выбивало меня из графика, в то время как папа и Кристина даже ничего не упомянули про парня. Наверное, я должна сказать им спасибо. Не за то, что они невольно подслушали, а за то что не трогают мою и без того разболевшуюся душу. Механический и бессердечный голос в который раз вторил, что поезд Артема опаздывает и вот-вот прибудет на платформу. Мои силы ожидать кончились, я отошла от родных и села на лавочку. Так получилось, что я села спиной, не хотела видеть грустных людей, которые провожают любимых людей на несколько тысяч километров. А также не было никакого желания видеть счастливых людей. Мне казалось обидным: я грущу, реву и готова замкнуться в себе, как месяц назад, в то время как на лицах этих людей мерцает торжественная улыбка во все тридцать два зуба. Обида и боль накрывают мое еле бьющееся сердце плотным покрывалом, отчего слезы наворачиваются прямо на глаза.       На мое плечо неожиданно падает рука, отчего я вскрикиваю и подпрыгиваю. Я оборачиваюсь, в надежде накричать на моего обидчика, но не тут-то было. На меня смотрел славный, высокий и подкаченный парень, смуглый, с теплыми шоколадными глазами и яркой, доброй улыбкой. В этих изменившихся чертах я еле разглядела своего Артема, от такой встречи я просто не смогла сдвинуться с места.       – Может, обнимешь? – низкий тембр, как бархат, ласкал мои уши. Я все еще не могла поверить в то, что этот человек стоит сейчас здесь и мило улыбается, слегка разводя руки. – Ничего сама не можешь!       В момент Артем оказывается рядом со мной и подхватывает на руки. Я кажусь ему совсем пушинкой, он носит меня на руках, громко гогочет и пискляво повторяет мои вопли. Слезы у меня все-таки потекли, но не от обиды, что была ранее, а от счастья видеть его рядом, здесь, сейчас.       – Ты похудела и похорошела. Только вот где твой румянец? – наконец поставив меня на землю, проговорил Артем и провел своим большим пальцем по моей щеке. Мной овладели мурашки, я вздрогнула. Точно также делал Матвей. Отгоняя эти мысли прочь, я улыбнулась.       – А ты возмужал, я тебе скажу. В качалку записался? – я дала ему легонько по плечу. Парень смутился, но не скрывал своей улыбки. Только не говори, что ради…       – Ради тебя, – улыбнулся Артем и подхватил мою ладонь в свою. Что-то кольнуло сердце, моя улыбка на какое-то мгновение померкла, но затем снова засияла.       – Тут так холодно, поедемте домой, – перебив мысль Артема, внезапно появился папа. Сейчас я была ему очень благодарна, потому что знала наперед, Артем спросит, что со мной. Не выпуская мою руку из своей, мы направились к машине. Все мои мысли вновь потихоньку занимал Климов, но рядом сидящий Артем постоянно отвлекал меня, за что я должна сказать спасибо.       – Значит, сдаешь экзамены и поступаешь в институт? А какой? – мы любезно разговаривали и пили чай на нашей кухне. Артем ближе пододвинулся ко мне, и держал мою ладонь в своей руке, перебирая костяшки. Папа умилялся при этом виде, но в его глазах читалась тревога.       – Пока не решил. Может быть, перееду к вам, – парень бросил на меня многозначный взгляд и поцеловал тыльную сторону руки. Мне стало ужасно неловко, ведь раньше я его так близко к себе не подпускала. Только Климова и только его.       – Лиса, помоги мне найти в серванте одну чашку. Давно не могу ее найти, – мы с папой поднялись и прошли в его кабинет.       – Что происходит? – как только закрылась дверь, взял меня за плечи отец и развернул к себе.       – Что происходит? – переспросила я.       – Ты – не ты. Где Матвей? – в груди что-то сжалось, а я лишь прикусила нижнюю губу.       – Он не придет, – холодно ответила я.       – Вы еще не помирились? – вскинул брови отец.       – А должны? – нахмурилась я. Мучительные воспоминания эхом отозвались в голове, отчего становилось только хуже.       – Ну причина–то пустяковая, – отец почесал затылок. Я была уверена, ему стыдно за то, что всё слышал. Хотя такие крики, что были между нами с Матвеем, хоть уши закрывай – услышишь.       – Видимо для него она значит многое, – от боли я прикрыла глаза.       – Ну, малышка, не страшно, – папа прижал меня к себе. – Помиритесь. Ох, как бы я хотела, чтобы ты был прав, папочка. Эта ссора – жуткое испытание для меня.       – Что мне делать с Артемом? Он воспринимает меня как свою девушку, – отпрянула я и взглянула в родные, шоколадные глаза.       – Сейчас исправим, – подмигнул мне папа и вывел за руку на кухню, громко приговаривая, – ну почему ты мне раньше не сказала?       – Не сказала что? – не поняла я.       – Что разбила ее! Я бы заказал новую, – папа цокнул языком, мы уселись на своим места. Артем и Кристина недоуменно смотрели на нас, особенно сестра – она знает каждую кружку в этом доме и чтобы кто-то без её ведома разбил хоть одну – да не бывать такому.       – Прости, – выдавила я и опустила голову, чтобы скрыть признаки жуткого смеха. Это было необходимо видеть – глаза Кристины по пять копеек и нахмуренный Тема, пытающийся уловить мою руку в воздухе.       – Нужно сказать Матвею, чтобы был с тобой строже, – твердо и неожиданно сказал отец со стойкостью во взгляде. Я подняла голову и натолкнулась на три пары совершенно разных глаз: настойчивые отца, изумленные Артема и насмехающиеся Кристины. Наконец, она поняла, что это спектакль.       – Кто такой Матвей? – перевел взгляд с меня на отца Самойлов.       – Так это парень Алисы, – обыденно ответил папа, слегка пожав плечами. Я была ему очень благодарна, так как руки Артема мирно легли на стол, оставив попытки схватить мою конечность.       – Ты мне ничего не говорила про него, – слегка обиженно промычал парень, рассматривая что-то в чае.       – Я…       – Так она с ним в среду выступает, – перебил меня папа, решив окончательно добить Самойлова.       – Мне можно прийти, посмотреть? – осторожно выглядывая из–под длинных ресниц, спросил Артем.       – Кон…       – Обязательно! Кто-то должен служить поддержкой моей Лисе, – вновь перебил родитель. Я лишь улыбнулась, на что получила ответную улыбку – Артем тоже понял хитрый замысел отца.       – Может, прогуляемся? – не сводя с меня глаз, произнес Артем.       – Да, идите. Алиса, покажи этому молодому человеку только хорошие стороны нашего города. По темным переулкам не води, – вновь ввязался папа, от чего даже становилось смешно.       – А я, пожалуй, приготовлю все к ночлегу, – как-то тихо и с долей тоски в голосе сказала Кристина.       – Может, с нами прогуляешься? Мы давно не выходили никуда вместе, – умоляющим взглядом преследовала я сестру.       – Не думаю, что это хорошая идея, – собирая тарелки со стола, произнесла Кристина.       – Да брось ты эту уборку! Такое ощущение, что ты здесь домработница! Идите, развейтесь, вот вам деньги, – папа вытащил из бумажника пару купюр и положил на стол. – А я пока закажу пиццу, и вы вечером посмотрите фильм. А я сегодня еду на рыбалку.       – Ну хорошо, – уже более радостно ответила сестра. – Мне нужно только переодеться.       –Мы подождем тебя на улице, – переодевшись, мы с Артемом вышли на свежий воздух. Середина декабря, двадцатые числа. Морозец не выходит за пределы минус десяти, держится, составляя погрешность в два–три градуса. Да, теплая довольно–таки зима, не приходится надевать тысячу сто пятьдесят одежек, чтобы не замерзнуть. Но как бы то ни было – это зима, и легкая дрожь от такой погоды все-таки проходит. Ясное чистое небо вселяет какое-то умиротворение, солнце светит, но почти не греет. Я нежусь в лучах этой яркой звезды, стараясь получить как можно больше света. От такого наслаждения, я закрываю глаза – ни о чем не думать и быть по-своему свободной – волшебно!       – Скажи, почему ты не рассказывала про Матвея? – идиллию с природой нарушил Самойлов, который переминался с ноги на ногу. Ему непривычно видеть такие морозы, поэтому даже если он оденется как матрешка – ему будет холодно.       – Все как-то спонтанно получилось. Я даже сама не поняла, – мямлила я, рассматривая парня. Все-таки, он хорош и не только телом и лицом, но и душой. Добрый внутри и милый снаружи – такое сочетание вряд ли когда еще встретишь.       – А я думал, ты меня любишь, – опустил голову Артем.       – Люблю конечно! – воскликнула я. Потом тише добавила, – ты мне как брат. Слабая улыбка парня не внушала надежду. Конечно, я только что оставила его в кругах только лишь друзей, когда он приехал с серьезными намерениями.       – Простите, что помешал, – сзади раздался хриплый голос, от которого у меня автоматически побежали мурашки. Я закрыла глаза и улыбнулась. Это он. Я повернулась к Матвею, закусив одну губу. Его вид говорил сам за себя – потрепанный, неухоженный, да еще и алкоголем пасет за версту. Но все это меня не отталкивало – при одном виде у меня внутри все переворачивалось и заставляло плясать.       – Ты пришел, – тихо ликовала я.       – Да я не буду отрывать тебя от «Любимого», – парень специально выделил прилагательное, адресованное Артему. Он замолчал, его глаза съедали меня полностью. Я видела желание, что и раньше, мне казалось, сейчас у меня в глазах можно прочесть то же самое.       – Что ты несешь? – заикаясь, переспросила я. В этот момент из подъезда вылетела Кристина, мы все перевели на нее взгляд.       – Привет, Матвей, – она как-то отрешенно помахала ему рукой, как будто не ожидая увидеть. Хотя так оно и было, даже для меня его появление – сущая загадка.       – Отойдем? – произнес Климов и кивнул в сторону. Я лишь последовала молча туда, кинув ребятам «я сейчас».       – Я так рада тебя видеть. Нужно поговорить, – начала я, опуская глаза.       – Еще и дня не прошло, а ты уже готова быть с ним! – тихо, но с такой злостью проговорил Матвей, приближаясь. Я не отступала, лишь подняла округленные глаза на него. Он что, подумал, что я признавалась в любви Артему? От этого меня даже пробрало на смех.       – Ты все неправильно понял, – слегка успокоившись, начала я, но парень живо меня перебил.       – Не желаю ничего слушать. Хотел лишь сказать, что на тренировку я тебя отвезу завтра. Но, видимо, тебе совсем в тягость со мной общаться, – темные глаза буравили меня, они сделали, наверное, не одну сотню дыр, но я не поддавалась ему.       – Что ты сказал? – сощурила глаза я. – Это мне в тягость общаться с тобой? Наверное уж наоборот, раз от одной маленькой ссоры ты сбегаешь, напиваешься и обвиняешь меня во всех смертных грехах, – шипела я.       – Это не я постоянно думаю во время поцелуя «лишь бы он меня не трахнул, ведь ему это так нужно», – яростно шипел Климов.       – Это ложь! – вскрикнула я.       – А что тогда правда?       – Правда то, что мы друг в друга влюблены, – я сделала шаг ему навстречу, положила руки на грудь и всмотрелась в любимые глаза. Мышцы на лице Климова играли свой спектакль – то напрягаясь, то расслабляясь. Он часто хмурился, его скулы, благодаря своей чуть острой форме, делали каждые обидные слова чуть более устрашающими. Влечение к нему было нереальным, я так хотела поцеловать его, но видела, что парень мешкается.       – Ты меня не слышала? Я тебе вчера сказал, ты у меня лишь для галочки, – после молчания отошел Климов. Глаза горели – он был чертовски зол, но и я сейчас не ангел. Мной овладевало чувство обиды: доверие, которое так долго крепло между нами, рассыпалось, как карточный домик.       – Вали к своей «на все согласна» Таисии, – озлобленно проговорила я. – На тренировку сама доеду! Без тебя!       – Чудесно! – вскрикнул теперь парень. – Вали к Артему «любимому». И не смей рыдать, что любишь меня!       – Что б тебя Таисия поимела так, что у тебя не осталось сил! Не получишь ты первого места, понятно? – мы отошли метров на пять друг от друга. На глаза навернулись слезы, и пару капель уже скатились к подбородку. Сейчас я понимала – это все. Конец всему, что было так излюбленно – его запах, его поцелуи, его присутствие и защита с его стороны. В конце концов, я полюбила его как человека! В глаза начало мутнеть, и в следующую секунду слезы полились водопадом. На лице Матвея застыла гримаса боли. Мы так и пятились назад, каждый в своем направлении.       – Останься, не уходи, – прошептала я, останавливаясь.       – Не нужно, – донес ветер тихие слова Климова.       – Мне ты необходим, – плакала я.       –Ты мне – нет, – парень развернулся и убежал в другом направлении. Силы покинули меня стремительно быстро. В глазах потемнело сразу, после того, как парень скрылся. Ноги подкосились, мир вокруг закружился, и я снова упала в обморок.       Зернистая темнота вокруг. Невесомость. Вновь две полоски вдоль всей необъятной темноты. Они меня куда-то уводят, они являются чем-то, вроде путеводителя. «Ты мне – нет» – с болью отголоски фразы отзывались в этом пространстве. Желания просыпаться не было никакого – там, в живом мире, постоянная суета, проблемы. И кто придумал эту любовь? Она разрушает лишь психику людей, заставляет ощущать себя подавленными, а также накладывать на себя руки. Самоубийство – не по моей части, хотя после слов Климова очень хотелось бы никогда не просыпаться, остаться наедине с этой темнотой.       Полоски извивались, но никогда не переплетались между собой. А что, если мы с Матвеем такие же? Мы с ним две стороны одной монеты, а разве стороны могут когда–то пересечься друг с другом? Не думаю. Самое отвратительное в этой ситуации – раздумья на этот счет. Отношения были, чувства остались. Почему нельзя стирать память? Почему мы обязательно должны помнить все наши взлеты и падения? Почему бы просто не стать роботами, работающими без чувств? Хотя, все к этому и катиться... Весь этот мир стал жесток, лицемерен и циничен. Теперь каждый человек заботиться лишь о собственных интересах, других выставляя позади. Когда мы докатились до такого состояния? В каком столетии люди стали чувствовать, что их сердца становятся камнем? Хотя мало бы, что изменилось. Столетием позже, столетием раньше, какой-нибудь умник обязательно кинул людям мысль о «неразделенной любви» и боли от нее. Почему нельзя наслаждаться тем, что любишь человека? Почему нельзя всматриваться в его очертания и понимать, что этот человек идеален для тебя, даже со своими недостатками? Пускай, этот идеал не с тобой, но ведь любовь – прекрасное окрыленное чувство, которое не всякий дурак сможет ощутить.       Возвращаясь к вопросу о памяти, почему ее нельзя стирать… Наверное, если бы люди могли стирать память, они бы все равно делали точно такие же ошибки, даже не вспоминая их. Когда же ты отдаешь себе отчет, что поступаешь так во второй, третий раз – это уже осознанное действие, ты способен анализировать прошлые события и выносить для себя уроки. Но этого не сможет сделать лишь два человека: дурак и влюбленный. Хотя, вновь, эти две черты – стороны одной монеты.       Я так желала проснуться в объятиях Климова. Мысли занимал он и никто больше. Когда я все-таки нашла в себе силы открыть глаза – я не увидела ничего. Темно. Неужели я все еще в той невесомости? Смело вытягиваю ногу и натыкаюсь на что-то тяжелое. С криками «это» летит вниз.       – Ты что делаешь? – поднимаясь, спрашивает зло Кристина. Я уверенно и долго выдыхаю. По-крайней мере, я сплю не с Артемом.       – Прости. Просто мне казалось, этот кошмар затянулся, – я присаживаюсь и обхватываю свою голову руками. Она слегка кружится, но не болит.       – Артем успел тебя поймать, прежде чем ты встретилась с асфальтом, – ответила на мой негласный вопрос Кристина. Она взбила подушку и вновь улеглась рядом.       – А он так и не пришел? – тихо спросила я.       – Извини, – искренне прошептала Кристина.       – Артем сейчас очень не вовремя, – размышляла вслух я. – Вы, кстати, погуляли?       – Да, – сонно пробормотала девушка. – Он отнес тебя в квартиру. Папа сказал, что побудет с тобой, а нас выгнал.       – В стиле папы, – улыбнулась я. – Тебе Артем вообще нравится? – в шутку спросила я. В ответ – молчание. В случае разговора с девушкой это может значить немногое.       – Да ладно, – я повернула Кристину к себе лицом и увидела широкую, слабо скрываемую улыбку.       – Он хороший. И он – твой, – последнюю фразу Кристина буквально выжала из себя.       – Глупая, да не нужен он мне в качестве парня, – я обняла покрепче сестренку.       – Правда стоит попробовать? – с надеждой в голосе спросила Кристина.       – Да, – твердо сказала я. У меня как будто гора с плеч упала. Кристина очень кстати сказала мне о своей симпатии.       – Давай спать, – закусив губу, сказала сестра и отвернулась. Я лишь тихо угукнула, поцеловала ее в щеку и легла позади, обвивая ее тонкую талию своей рукой. Кто бы мог подумать: Кристина и Артем! С этими мыслями я и уснула, пока мой сон не прервал сладкий голос отца:       –Пора в школу.