Чай в ночи

Франкенштейн простудился. В его доме это было равносильно Апокалипсису. Никто и никогда не мог бы подумать, что такой человек, — сильный, смелый, даже дерзкий, умеющий находить выход из любой ситуации, практически всесильный, — способен вот так просто взять и свалиться с температурой под сорок, соплями, приступами кашля, ломотой во всём теле и капризной апатией. Модифицированные старались не показываться шефу на глаза, чтобы не схлопотать очередной нагоняй ни за что. Сейра ежедневно дежурила у его постели, то подкармливая кашкой, то меняя компрессы на лбу. Регис был решительно сбит с толку — с одной стороны, его переполняло сочувствие к больному, с другой же он просто с ума сходил от такого крайне неэлегантного поведения. Райзел в комнату Франкенштейна не допускался. Официально — чтобы не подхватить заразу. Конечно, все понимали, что Ноблесс меньше всего подвержен человеческим болезням, и, скорее всего, Франкенштейн просто стесняется показываться своему Мастеру в таком неприглядном виде, но тактично молчали. Особенно тактично молчал Тао на ежедневных плановых и внеплановых совещаниях Рыцарей. — Он достал, — нервно оглядываясь, полушёпотом сказал Такео, разламывая в крошку печенье в пальцах. — Я к нему по делу зашёл, новое расписание патруля школьного периметра обсудить. А он меня ещё полчаса отчитывал за причёску. Сказал, что мужчине в моём возрасте с такими волосами ходить неприлично! — Оставь, он просто завидует, — равнодушно заметил М-21, закидывая в рот сразу по два печенья и шумно запивая их чаем. — У него-то вон без ежедневного ухода волосёнки всё выцвели и поредели. Я сам видел, как Сейра целыми клоками их выкидывала. Вот он и бесится. Не бери в голову. Такео ещё раз печально вздохнул, но от дальнейших комментариев воздержался. Непривычно молчаливый Тао поддержал его не менее горестным вздохом. — А ты чего такой кислый? — насторожился М-21, на всякий случай цапая тарелку с печеньем прямо из-под наманикюренных пальцев. — Да так, — отмахнулся грустно Тао. Помолчал пару секунд и тут его прорвало: — Вот что он опять меня вместо себя оставил? Ну я, может, не идеальный директор школы, я это даже признаю! Но это не повод заявлять, что он меня вместо себя поставил, потому что у меня со школьниками интеллект примерно на одном уровне, так что я их лучше всех пойму! Тао ещё что-то обиженно пробубнил и уткнулся в свою чашку. — Ого, — поразился М-21. — Уже до перехода на личности дошло. Совсем плох старичок Франкенштейн. — Простите его, пожалуйста, — раздалось за спинами модифицированных. Все трое, вздрогнув, повернулись в сторону голоса и почти синхронно сконфуженно крякнули. Поносить Франкенштейна — это, конечно, дело святое, но в присутствии Кадиса Этрамы Ди Райзела было как-то неловко. — Он поправится и всем вам принесёт извинения за своё поведение, — уверенно сказал Истинный Ноблесс, по очереди похлопал их по плечам и удалился в одном ему ведомом направлении. — Тао, у тебя в гостиной камера пишущая, я надеюсь? — спросил М-21, едва Райзел скрылся за дверью. — А ты сомневался? — самодовольно приосанился Тао. — Пишет и сразу скидывает на два разных сервера: один в Мексике, второй в Сибири. — А ещё печенье есть? — невпопад спросил Такео и грустно выдернул из хвоста волос с секущимся концом. Франкенштейн проснулся среди ночи от жуткой жажды. Сейры в комнате, конечно, не было — он бы сам не позволил, чтобы юная незамужняя особа коротала ночь в компании неженатого мужчины. Но вот прямо сейчас он готов был наплевать на все принципы ради глотка воды. Шумно высморкавшись, поохав и постонав пару минут, Франкенштейн выпутался из одеяла и свесил ноги с кровати, пытаясь вслепую нашарить тапочки. — Тебе очень плохо? — раздался полный сочувствия голос из тёмного угла. Франкенштейна выбросило из кровати сразу же. Забыв про тапки, он, как был — в одних пижамных штанах и вязаных розовых носках, — ринулся к Мастеру и замер в паре шагов от кресла, где тот восседал со своей неизменной чашечкой чая. — З-з-зачем вы здесь, вы же м-м-можете заразиться, — прозаикался Франкенштейн, дрожа не то от озноба, не то от испуга. Кадис Этрама Ди Райзел вздохнул, решительно поднялся, подошёл вплотную, настойчиво развернул больного к кровати и подтолкнул в спину. — Сейра сказала, тебе пока нельзя вставать. Она отдыхает, а я за тобой приглядываю. Франкенштейн не видел в темноте глаз Мастера, и в данный момент это было самой большой трагедией в его жизни. — Ложись и укрывайся потеплее, — заботливо сказал Райзел, подставляя к его кровати стул. — Я принёс тебе чай. Его заваривал Регис, поэтому получилось вкусно. Франкенштейн настолько растрогался, что даже позволил Мастеру напоить себя и поправить под спиной подушку. Впервые за последние несколько дней он уснул совершенно счастливым.