***
Хандра затягивается на долгие три месяца. В голове Криса вьются стихи, новые строки и старые мысли. Ему кажется забавным: каждый раз он провожает свои чувства к Тао бездушным рассказом о своей несчастности и великой, всеобъемлющей любви. "Сопливая бабенка ты, Крис. Так любишь выглядеть святым мучеником. Ну, давай, напиши целую книгу о том, какой ты несчастный, гениальный и непонятый людьми. Расскажи всем о том, как ты рыдал от одной лишь мысли о своих чувствах к Тао. Будь уже мужиком, признайся себе, что ты просто нерешительная шлюха, готовая лечь под любого заплатившего. Выблюй свои надежды на 《долго и счастливо》, выеби чужими членами из своей гнильцы, которая у тебя вместо души, обвинения других людей, оборви все связи и прекрати быть тем, кем ты не являешься. Помоги себе сам, тупой мудак. Не надейся на то, что ты нужен Тао. Отпусти его наконец, перестань дергать за собой как щенка, а потом бросать поводок. Он не твой. Прими это. Ты для него пройденный этап. Дай уже ему жить без вечных проблем с тобой и твоими никчемными придуманными чувствами." ... и Крис хоронит все это в себе. Мысленно создает человека, образ которого подошел бы его разъебаному в дырку сердцу, проводит обряд, омывает это уже распухшее и разлагающееся тело от воняющих испражнений-чувств. Он облачает его в самые светлые надежды и оправдания, и бережно укладывает в сосновый гроб, с любовью напоследок поглаживая фиолетовые губы с полопавшимися капиллярами, и закрывает веки. Он собственноручно - и покрепче - забивает крышку, опускает гроб в яму. Чем глубже ему удастся закопать мертвечину внутри себя, тем лучше. Он скорее будет приходить на эту одинокую могилу своей наивности, но никогда не станет знакомить других с милым гниющим трупом, от которого уже через два-три месяца ничего не останется, кроме скелета, ошметков мяса и волос. Иногда Крису кажется, что от него несет разложением за версту. Иногда Крису кажется, что настало время эксгумировать свое сердце-труп. Иногда Крису кажется, что он вот-вот рухнет в преисподнюю за все свои грехи и ошибки. И совсем редко Крису удается засыпать без снотворного. За свое спокойствие он заплатил новой могилой в себе. ...через десяток лет он сможет называть себя смотрителем целого кладбища.Часть 1
24 февраля 2014 г. в 18:28
Крис часто встает посреди ночи, торопливо открывает окно и едва ли не всем телом выбирается за оконную раму. Ветер всегда приятно холодит его кожу, а ночная темнота позволяет глазам не дергаться на буйство красок мегаполиса. Ночь - его время.
Время, когда он может позволить себе расслабиться, дать волю чувствам и мыслям, разобраться в себе и проанализировать хаос вокруг. Только, к огромному сожалению Криса, мысли вертятся исключительно вокруг Тао. В его голове, в его душе нет ни единого места, где бы не прятались упоминания об этом парне. Крис раз за разом воспроизводит в себе все то, что вызывает в нем Тао: нежность, заботу, желание отдать себя, боязнь совершить ошибку, надежду, отчаяние, ревность, ненависть, до слез доводящую беспомощность перед всем шквалом эмоций и, наконец, любовь. Любовь не в понимании нормальных людей, но в понимании самого Криса, а от того только еще более безумную. Посвящать себя другому человеку для него сродни привычке. Ведь так просто свалить в случае чего все проблемы на другого человека, выставить себя жертвой, даже когда вина должна лечь исключительно на собственные плечи... Ложь самому себе так сладка и легка... Она рождает в сознании Криса миражи прошлого, подстраивает память под себя и заменяет реальные события иллюзиями.
"Вся моя жизнь наглая ложь и побег от самого себя", - хочется сказать вслух Крису, но он позволяет эту правду лишь своим мыслям. Ещё не хватало, чтобы кто-то уличил Великого Криса в слабости и малодушии.
"Но Тао же ты позволял!" - издевается подсознание и просит вылезти из окна совсем, чтобы наконец освободить себя от груза ошибок.
Крису внезапно становится смешно. От того, что в минус 15, он, оберегаемый от мороза одной майкой, не чувствует холода, что его внутреннее Я от стыда советует выпрыгнуть из окна пятого этажа, что образ Тао в очередной раз оказался гораздо более привлекательным, чем собственная гордость и здравый смысл.
"Эй, придурок, ты никогда не отделаешься от чувств к этому волшебному пареньку. Ты никогда не забудешь мальчишку, мечтающего умереть во время секса, пересматривающего мультфильмы студии Disney, выдающего бредовые идеи и когда-то действительно любившего тебя. Но ты со своей любовью запоздал. Да и кому она нужна? Один черт корявая и невменяемая. Чувак, тебя же приходы посещают чаще, чем старые друзья, которых ты, кстати, либо трахнул, либо капитально обидел. Хочу тебе сказать, что ты полнейший неудачник. "
- Пора менять лекарства. Эти перестали помогать.
Крис берет с подоконника пачку сигарет и зажигалку. Он кажется самому себе неуверенным подростком. Таким, словно и не было за плечами четырех десятков разбитых сердец и бессонных ночей в чужих постелях. Чувства к Тао вводят его в ступор и ебут мозг так же методично, как и сам Тао. Они постоянно находятся на середине разводного моста. Никакой определенности и веры.
На комоде все еще осталась рамка, на которой программа листает слайды из фотографий. Крис любит собирать для себя целую гору того, над чем можно ностальгировать и оставлять гнить. Фотографий с Тао - на 16 гигабайт памяти рамки, вещей Тао - ни одной.
Крис докуривает сигарету и закрывает окно. Подойдя к музыкальному центру, он убавляет громкость и возвращается в кровать. Одному спать невообразимо удобно: места больше, одеяло не тянут, никто не трется своей задницей о пах и не тычется носом, как слепой котенок, в грудь.
Кого он обманывает? Ни черта ему не удобно.