"Leave Out All The Rest".

Война. Она забрала много жизней. Но это того стоило. Больше не будет Игр. Не будет смерти детей. Все будет хорошо. Странно представить, чтобы война, самое дикое, что только есть, была страстью наиболее героических душ. Героизм и человеколюбие — почти одно и то же. Но стоит чувству этому немного сбиться с пути, и любящий человечество герой превращается в свирепого безумца: освободитель и хранитель делается притеснителем и разрушителем. Но как знать, что уже конец? Как верить, что все будет хорошо? Никак. И нету к кому вернуться. Нету того, кто тебя утешит. Ведь всю семью, дорогих людей Джоанны "убрал" Капитолий. Но она очень сладко ему отомстила. Но теперь нужно все вычеркнуть из памяти... Сейчас победительница направлялась в Дистрикт 7. Не на поезде, как остальные. Она решила опять почувствовать себя свободной, победительницей. Ведь жизнь - это игра. Но есть Игры, которые намного страшнее. Девушке невольно вспомнился Гейл, тот, кто боялся её. Парень из Дистрикта 12 спас её во время нападения Капитолия. И она обязана ему. Вот только они уже не встретятся. Он черт знает где, с кем, возможно, сейчас целует очередную жертву... Эта мысль не очень обрадовала Мейсон. Почему? Девушка мысленно дала себе подщечину. Что за мысли? Возможно, это из-за того, что у девушки кружится голова... Бред. Он ведь спас её. … Нельзя забыть того, кто был твоей последней надеждой. А ведь это правда. И какая бы ни была эта правда, на хлеб её не намажешь. Девушка, заметив совсем небольшое озеро, подошла, чтобы попить воды. Но увидев свое отражение, того, кто смотрит ей прямо в глаза, она невольно вздрогнула. Безумные глаза, впавшие щеки, спутанные волосы. Злобная. Одичавшая. Сумасшедшая. С топором в руках. Теперь понятно почему к ней никто близко не подходит. Но все это, как ей казалось,было абсолютно нормальным. Ведь она сумела выжить на два раза на грёбаных Играх, была пленницей Капитолия, пережила кровавую войну, потеряла всех близких... Джоанна никогда не показывала своих чувств, но никто не знал какая боль каждый день все больше и больше растет,занимая все больше и больше места в её душе. Легко можно сойти с ума. Конечно, ей нечего было делать. При том, что на все плевать и здесь никого нет, девушка начала петь уже давно знакомую песню: - Ножки устали. Труден был путь. Ты у реки приляг отдохнуть. Солнышко село, звезды горят, Завтра настанет утро опять. Тут ласковый ветер. Тут травы, как пух. И шелест ракиты ласкает твой слух. Пусть снятся тебе расчудесные сны, Пусть вестником счастья станут они. Глазки устали. Ты их закрой. Буду хранить я твой покой. Все беды и боли ночь унесет. Растает туман, когда солнце взойдет. Тут ласковый ветер. Тут травы, как пух. И шелест ракиты ласкает твой слух. Пусть снятся тебе расчудесные сны, Пусть вестником счастья станут они. Сойки откликались на её песню, напевая свою собственную мелодию, что позабавило Джоанну. Сейчас Мейсон была где-то во втором Дистрикте. В лесу. Девушка спокойно шла и, конечно, даже как опытная убийца, не заметила, как попала в западню. Она остановилась, осмотрев странную ловушку... Только самые умелые пальцы могут сделать такую тонкую работу,если можно так назвать, ловушку, в которую мог попасть даже самый опытный охотник. В самой ловушке был хлеб. Еда. Джоанна и не заметила, как проголодалась. Она потянулась за хлебом,как вдруг услышала знакомый голос за спиной: - Хотя Капитолия больше нет, все равно воровство - преступление, ты же знаешь. - Даже в голосе парня слышалась насмешка. Джоанна резко развернулась, почувствовав и злость, и радость. Когда она развернулась, высокий, темноволосый, сероглазый парень ухмылялся. И впервые, как ему показалось, она улыбнулась в ответ.