***
Я списывала пример с доски, но не могла заставить себя решить хоть что-то. Прошло уже около двух недель после того, как я выписалась из больницы, но слабость и периодически головокружения все ещё мучали меня. Родителям я ничего говорить не стала, точнее мы с ними практически и не общались с тех пор, как мне объявили домашний арест особо строгого режима. Никакого телефона, никаких прогулок, интернета и телевизора. Без последних двух я спокойно обходилась, но вот постоянное нахождение дома, меня просто убивало. Раньше я не была любительницей долгих прогулок, мой каждодневный маршрут представлял из себя всего три точки: дом, школа и выступления на концертах, — но теперь, когда в собственном доме я чувствовала себя заключённой, очень хотелось вырваться на свободу. С Матильдой мне удавалось общаться только урывками между уроками и то под подозрительным взглядом Кайла. — Чувствую себя просто преступницей какой-то, — вздохнула я стоя у раковины в женском туалете, сюда Кайл ещё не набрался смелости зайти. Матильда сидела на подоконнике у открытого окна и без какого-то либо стеснения курила сигарету. — Питеру очень понравился твой текст песни, — сообщила она. — Да, ладно?! — не поверила я. — Не шутишь? — Нисколько, — улыбнулась Матильда. — Жаль что тебя не было в клубе во время выступления. Мы так зажгли! Хотя мы всегда зажигаем. Слушай, может тебе удастся вырваться из твоей тюрьмы и поговорить с Питером. — Не знаю, — пожала я плечами. — Родители не собираются спускать меня с поводка, во всяком случае пока не сдам экзамены. — Хорошо, что они на тебя ещё намордник не одели, — Матильда затушила окурок и спрыгнула с подоконника. — Я и через намордник буду лаять, — фыркнула я, и сама задумалась: «Лаять сквозь намордник», — отличная фраза, в голове закрутились мысли, словно шестеренки у механизма. Я достала блокнот, который теперь всегда носила с собой и начала в нем писать. Строчки стихотворения, точнее песни, ложились одна за другой, погружая меня в некое подобие транса, где я уже практически слышала музыку. Слышала как она будет звучать. — Эй, пошли на урок, — потянула меня за руку Матильда. — А то к проблемам с родителями, добавляться проблемы с учителями. — Иду, — заставила я себя оторваться от блокнота. Матильда лишь ухмыльнулась. Ну да, когда-то я была девочкой-паинькой и приходила в класс чуть ли не за пять минут до звонка, но тогда со мной особо никто и не общался. Я не входила ни в какую тусовку и с друзьями у меня было туго. Домой я приехала с Кайлом и тут же поспешила к себе в комнату. В голове, как на заевшей пластинке, крутились строчки будущей песни и я боялась их потерять, но не успела я сесть за стол и открыть блокнот, как в дверь постучали. На пороге стояла мама. Она молча смотрела на меня, а я на неё, в попытках понять, в чем ещё я могла провиниться? Хотя если «любимый» братец уже успел настучать, что я общалась с Матильдой, но … Господи, детский сад какой-то! «Дженнифер, с этой девочкой играй, а с этой не играй, она на тебя дурно влияет», — да они в детском саду меня так не контролировали, как сейчас. — Дженни, спустись на кухню, — попросила мама, спокойным тоном, от которого у меня пошли мурашки по спине. Я кивнула, посмотрев на недописанную песню и с тяжелом вздохом закрыла блокнот. На кухне нас ждал отец. Мама села рядом с ним, я же опустилась на стул напротив них. Это все больше и больше напоминало мне сцену допроса в каком-нибудь фильме, только настольной лампы не хватало для полного сходства. — Дорогая, ты уже думала о колледже? — начала разговор мама и я тут же вспомнила о разорванных буклетах, что до сих пор валялись в мусорке у меня под столом. — Да, — не стала я юлить. — Мои планы не изменились: я хочу поступать в Музыкальную академию. — Вот как, поэтому ты даже не стала рассматривать другие варианты, — она высыпала на стол кучу разноцветных бумажек в которых я не сразу даже узнала те самые буклеты. Значит она не просто заходила в мою комнату, но ещё и рылась в моих вещах. Да, это можно было объяснить уборкой, если бы уже с десяти лет я не занималась этим самостоятельно. — Мне не нужны другие варианты, — скрестила я руки на груди. — Они нужны тебе, отцу, но не мне. Я услышала, как заскрипел зубами отец, как устало вздохнула мама, словно я была тупым ребёнком, которому в десятый раз объясняют элементарный пример. — Доченька, — я вздрогнула от такого неожиданно ласкового обращения, — Ты упорно не хочешь видеть настоящий расклад дел, хоть и полюбила в последнее время кричать о том, что ты такая взрослая. — И в чем же он? — нахмурилась я. — В том, что ни я, ни отец не желаем тебе зла. Ну, хорошо, допустим ты поступишь в эту свою академию, окончишь ее, а что дальше? Станешь знаменитой, будешь кататься по всему миру? — А что если так?! — Хм, — фыркнул отец. — Вы не верите что я достаточно талантлива для этого? — ни то чтобы я питала особые надежды, но слышать это все равно было неприятно. — Хотя откуда вам знать? Вас либо не было на моем концерте, либо вы не слушали, — я посмотрела на отца вспоминая как он громко храпел и как я краснела стоя на сцене. — Хорошо, — продолжила мама пропуская мою реплику мимо, — но ты хоть представляешь, сколько таких «великих» музыкантов выпускаются каждый год? А сколько из них добивается хоть какого-то мало-мальского успеха? Для некоторых высота в карьере это даже не быть пятой скрипкой в десятом ряду, какого-нибудь симфонического оркестра, а например быть учителем музыки в школе. Ты готова к такому? — Не вижу ничего плохого в работе учителя, — пожала я плечами, хотя конечно мысль о концертах и выступлениях грела мне душу больше, чем о стенах школьного класса. — Хорошо, а что на счёт гастролей? Перелеты, багаж, гостиницы и далеко не всегда это комфортабельный номер люкс. Многочасовые концерты. Думаешь это под силу тебе? Под силу твоему сердцу? Я отвела взгляд. Глупо было отрицать, что в словах матери было зерно истины, и в чем-то они были по своему правы, но… — Вы даже не даёте мне попытаться пожить этой жизнью, — ответила я. — Не хотите дать мне шанса узнать, что возможно я та из миллиона, у которой все будет иначе, у которой все получится? Неужели вам так сложно поверить в меня? На секунду мне показалось, что меня все же услышали, что хотя бы попытались понять, но лишь показалось. — Дженнифер, мечты это хорошо когда ты маленький. Все мы в детстве мечтали стать пожарными, астронавтами или балеринами, но люди взрослеют и понимают, что мечты и реальность это совершенно разные вещи. — То есть вы сейчас уговариваете меня плюнуть на свои мечты? И что? Каким вы видите мое будущее? — Могла бы стать финансистом, нам не помешал бы бухгалтер в нашу семейную фирму, плюс когда ты станешь заместителем то это образование вам с Кайлом очень поможет, — на полном серьезе ответил мне отец. Я и бухгалтерия? Я чуть не засмеялась в голос от этих слов отца. Математика никогда не была моей сильной стороной, да и экономика, что преподавалась нам в начальной форме, тоже была для меня не привлекательна. — Нет, — покачала я головой. — Я с таким не согласна. Я встала из-за стола, сметая все разноцветные бумажки с него. — Или я поступаю в академию, или я никуда не поступлю, — произнесла я и гордо вскинув голову, пошла в свою комнату не обращая внимание на недовольное пыхтение отца и окрики матери. Грудь сдавило, сердце неприятно кололо. Спазм медленно начал сдавливать горло, мешая дышать. Дойдя до тумбочки, достала пузырёк, уже три капсулы полетели мне в рот. Такими темпами я скоро доберусь до максимальной суточной дозы. А что дальше? Я взглянула на таблетки и засунула их в карман, стоит держать поближе. Посмотрела на оставленный на столе блокнот с недописанной песней. Родителям на меня плевать, нет даже не так: им плевать на мои чувства и на мои желания. Прикрываются заботой, буквально душат. Села обратно за стол, открывая страницу с оборванной строчкой, теперь я точно знала о чем писать. На следующий день, я не обращая внимание уже ни на какие запреты и недовольные взгляды подошла к Матильде. — Вы сегодня выступаете? — Нет, выступаем мы в четверг. А что? — Хочу посмотреть. — Что заключённая под номером «0001» решилась на побег? — Решила, что хватит. Что они мне сделают? Дома запрут, так уже практически, — я пожала плечами. — Или наоборот выгонят из дома, — подсластила мне пилюлю Матильда. — Плевать. Мне уже почти восемнадцать и поверь, любви я от них видела немного. — Зато не били, — пожала плечами Матильда. Я посмотрела на подругу, на ее лицо было непроницаемо. Было сложно угадать имеет она ввиду себя, или кого-то другого. Матильда закурила сигарету, выдыхая дым в сторону. — Хочешь бунтовать? — пожала она плечам. — Не имею ничего против. Поедем в клуб. Я радостно улыбнулась: — Спасибо.***
— Доктор Каллен, — нагнал меня в коридоре доктор Гаррисон, я обернулся. — Да, слушаю вас, — удивился я тому, что мужчина ко мне обратился. Мы с ним не особо хорошо общались. Со всеми коллегами я старался строить доброжелательные, но чисто деловые отношения. Некоторые правда стремились завязать более тесную дружбу, особенно иные медсестры, но мне всегда удавалось вежливо ускользать от особо настойчивых, но Гаррисон сейчас, наоборот, не выглядел особо дружелюбным. — Вы исправили мои назначения?! — в движениях коллеги была некая нервозность. — Больному было плохо. Вот я и предположил, — спокойной ответил я, пожимая плечами. — Тебе не хватает своих пациентов?! — раздражения в голосе мужчины добавилось, а ладони сжимались и разжимались. Неужели, он решил устроить скандал, или драку в стенах больницы? — Нет, но я просто не мог пройти мимо, когда меня просят о помощи, — продолжал я спокойной стоять перед ним, стараясь придумать как погасить зарождающийся конфликт. Гаррисон был неплохим врачом, но я заметил за ним одно не совсем хорошее свойство для врача. Он назначал всегда одно и тоже лечение для одного и того же заболевания, не пробуя, а, возможно, просто не желая пробовать что-то иное. Моё спокойствие ещё больше нервировало доктора Гаррисона. — Да, как ты смеешь, сомневаться в моем профессионализме! — продолжал он еще сильнее распыляться. — Кто ты, чтобы указывать мне? Работаешь здесь несколько недель и уже возомнил себя достойным должности заместителя главного врача? Я посмотрел на коллегу удивлёнными глазами, но кажется начинал понимать, к чему этот сыр бор. В каждой больнице, где я работал, находился вот такой вот коллега, которому нельзя было и слова сказать не то, что поправлять что-то в его лечении. Такие думают, что все вокруг большие идиоты, и только он знает, как правильно лечить. А если такие люди подозревают, что кто-то из коллег переходит им дорогу к карьерному росту, то начинают холодную, а иногда и горячую войну. — Послушайте, Гаррисон, я совершенно не собираюсь убеждать вас в том, что меня мало интересуют какие-то высокие должности, и я совершенно не собирался подрывать ваш профессиональный авторитет. Я просто оказался рядом, и сделал тоже самое для любого пациента, — попытался я его успокоить. — Что тут происходит? — рядом с нами главный врач хирургического отделения. — Ничего, — отступил от меня доктор Гаррисон. — Так, дружеская беседа. — Что ж, могу сказать, что это беседа очень на высоких тонах, — поднял бровь мужчина. — Доктор Гаррисон, вас слышно с другого конца коридора. Вы пугаете пациентов, да просто нарушаете их покой. — Простите, — буркнул доктор Гаррисон, как провинившийся школьник искоса смотря на меня. — Да, — кивнул я. — Мы несколько увлеклись спором о методах лечения пациентов. — Да? — взгляд главного врача переместился с меня на Гаррисона и обратно. — А можно по подробнее? Может я смогу разрешить ваш спор? Доктор Гаррисон посмотрел на меня волком, но я не считал себя виноватым во всей этой ситуации, поэтому ответил лёгким пожатием плечей, предлагая ему самому выпутываться из нее. Доктор Гаррисон начал объяснять случай с пациентом, выставляя все так, словно я самовольно решил саботировать его назначения, ломая всю схему лечения. — Что вы скажете, доктор Каллен? — спросил меня главный врач. — В палату меня позвала медсестра Долорес. У пациента была рвота и судороги. Я просто посмотрел назначения и предположил либо передозировку, либо аллергическую реакцию. — И что оказалось в итоге? — вопрос был адресован Гаррисону. — Непереносимость одного из компонентов, — ответил он. — Понятно. Кто сегодня дежурит? — спросил главный врач. — Я, — отозвался я. — Думаю доктору Гаррисону не помешает отдежурить вместо вас, заодно будет время проверить все другие свои назначения. А вы, доктор Каллен, возьмите сегодня выходной, выглядите слишком бледным, нужно больше находиться на солнце. Я внутренне напрягся от слов главного врача, как обычно это бывает если кто-то неосознанно указывает на мою внутреннюю природу. — Конечно, — откашлялся я. — Больничные стены не добавляют румянца, — пошутил я. Шутка упала в пустоту. Гаррисон отошел от меня к посту медсестер, но продолжал бросать на меня недовольные взгляды. Я понимал его, больше всего это неожиданное дежурство напоминало наказание школьника, который не выучил урок, но меня беспокоило не это, а то что похоже в этой больнице я не успев завести себе друзей, обзавелся врагом, и один Господь знает во что это выльется.***
Когда я зашла в клуб вслед за Матильдой и Сэмом. Я уже невольно почувствовала себя своей, что ли. Это было странное ощущение быть частью чего-то большего. Питер и Люк приветственно помахали мне руками. Я села за столик в первом ряду, и приготовилась слушать. Окунаться в их музыку, в их творчество. Наблюдая за рождением песни. За рождением определенной атмосферы, эмоций, электричества в воздухе. — Привет, красавица, — подошел Чарльз с подносом, на котором стоял стакан с напитком. — Это от меня, — он поставил стакан передо мной. — Привет, Чарльз. Спасибо, — посмотрела я на напиток, а потом на парня. — Не стоило. — Ладно тебе, — махнул он. — Угощайся. Не волнуйся, алкоголя там нет. — Спасибо, — еще раз поблагодарила я, украдкой посмотрев на Матильду. — Ты теперь с ними? — кивнул он в сторону сцены. — Возможно, — пожала я плечами. — Значит будем чаще видеться, — улыбнулся парень. Матильда знала Чарльза дольше меня и советовала быть с ним аккуратнее, но она была занята игрой и не смотрела ни на меня, ни на парня. С другой стороны это всего лишь коктейль, а не приглашение на свидание. При том, что сам Чарльз не стал настаивать и, подмигнув, пошел назад к стойке. Дождавшись перерыва я протянула Питеру свой блокнот, как самое дорогое сокровище, и кусая от волнения соломинку от напитка ждала вердикта. — Черт, Дженни, а у тебя похоже талант, — Питер продолжал листать блокнот. — Некоторые песни очень даже ничего. Если написать к ним музыку, то с этим реально можно выступать. А музыку ты писать не пробовала? — Нет, — покачала я головой. — Только играла. Виолончель. — Прикольно, а почему перестала? — По здоровью, — коротко ответила я не желая развивать тему. — Матильда сказала, что ты хочешь прийти на выступление? — Я подумала: почему бы и нет, — пожала я плечами. Питер внимательно посмотрел на меня, и от этого взгляда я почувствовала как мурашки пошли по телу. — А что если ты не просто будешь на нашем выступлении, но и споешь ее на сцене? — Я спеть? — посмотрела я на Питера. — Я никогда не пела, во всяком случае на сцене. — Я слышал как ты напевала одну из песен. Голос у тебя может быть и не слишком сильный, но довольно приятный, — пожал плечами Питер. — Дуэт - это было бы необычно. Ну, что? — Не знаю. — Боязнь сцены? — Не замечала, — покачала я головой. Наоборот я скорее скучала по ощущению сцены. Выступлениям, по ощущения музыки вокруг, по причастности к чему-то великому, магическому, но петь самой. — А много народа обычно бывает на выступлениях? — Сто-двести человек. В основном мы выступаем только здесь, — Питер махнул рукой показывая на сцену, — Изредка на старых складах, вот там уже аудитория побольше. В основном, это студенты и старшеклассники, которые приходят повеселиться. Это предложение было неожиданным. Петь на сцене это совершенно иное, чем играть на виолончели. Я никогда не пела на большую аудиторию. — Не могу так сразу ответить, — смотрела я на Матильду, что хитро улыбалась смотря на меня. Она точно знала о намерение Питера предложить мне место в группе. — Слушай, Питер, давай она в живую посмотрела на концерт, на что ты ее хочешь подписать? — улыбнулась Матильда. Я согласно кивнула. Мне действительно хотелось посмотреть, как «Утонувшие крокодилы» выглядят на сцене. Захочется ли мне выступать с ними вместе, смогу ли я выступать с ними вместе. — Хорошо. Я никого не тороплю, — пожал плечами Питер. — А сейчас, может пойдём что-нибудь поедим? — спросил Люк, который походу всегда был голоден. — Пошлите в новую пиццерию? — предложил Сэм. — Пошлите, — согласились все. Похоже на сегодня репетиция была окончена.***
Автомобильные пробки были бичом даже для вампиров. Насколько бы не были совершенны мои рефлексы и быстрая реакция, но перепрыгивать через машины впереди даже мне было не под силу. Поэтому я послушно тянулся в образовавшейся автомобильной пробке из-за таких же как я возвращающихся домой работников. Обычно я либо возвращался домой намного позже, или точнее, намного раньше, чем большинство работников различных офисов. Сейчас же я сидел за рулем автомобиля и наблюдал за людьми вокруг: некоторые водители казалось не могли сидеть спокойно. Они постоянно смотрели то на часы, то выглядывали в окно, пытаясь рассмотреть где заканчивается пожирающее их время. Другие спокойно сидели слушая музыку или даже умудряюсь подремать. Я не нервничал, не уставал и не чувствовал этого всеобщего напряжения. Воспользовавшись стоянием в пробке я еще раз по пунктам представлял себе ход операции, которую буду проводить завтра. Миссис Стюард заслужила стать здоровой, заслуживала жить дальше и поэтому я должен буду сделать все возможное, ради ее будущего и будущего ее прекрасных малышек. Тут в мои мысли ворвался аромат от которого у меня мгновенно напряглось все тело, словно я опять был в лесу на охоте. Ветер принёс мне такой желанный и прекрасный аромат, что так надеялся и одновременно боялся почувствовать, аромат Дженнифер. Взгляд сам собой стал искать рядом. Дженнифер шла по тротуару, рядом с дорогой, достаточно близко чтобы рассмотреть ее. Она была немного бледной, но выглядела счастливой. Окруженная группой подростков, примерно ее возраста, улыбаясь молодому человеку, который увлеченно рассказывал о каком-то своём выступлении на сцене. Значит он музыкант?! Я повнимательней посмотрел на парня: симпатичный, темноволосый, чуть старше неё, скорей всего уже студент. Ревность неприятно кольнула, заставив сильнее сжать руль, тот жалобно заскрипел. На секунду закрыв глаза, я приказал себе успокоиться. Я хотел, чтобы она жила нормальной жизнью и держалось подальше от вампиров. Должен был искренне радоваться за неё. Она остановилась практически перед моей машиной. Казалось, что ещё минута и она почувствует мой взгляд, заметит меня. От этого все мое тело напряглось от аромата ее крови, и мгновенного ответа моей жажды, от желания хоть на миг встретиться с ней взглядом. По одному мимолетному взгляду понять скучает ли она по мне. Кажется Дженнифер почувствовала мой взгляд, так как я увидел как ее плечи напряглись и она оглянулась, в пробке же автомобили решили, начать движения и я, подняв боковое стекло, как можно быстрее переключил коробку передач, услышав острым слухом: — Дженни, что-то случилось? — Нет, — чуть помедлив, ответила она. — Просто показалось. «Правильно девочка, тебе просто показалось», — одобряюще подумал я, прибавляя скорость и грустно улыбаясь.