Отражение

Она открыла глаза и, как и впредь, обнаружила над головой белоснежного цвета потолок, холст для безнадежных мечтаний, которые заменяют реальность, однако сегодня он вряд ли будет раскрашен. Закончились ли краски или просто палитра обесцветилась – не имеет значения, ведь что-то изменилось, а значит, на круги своя не вернется. Затратив около минуты на понимание того, что время сна завершено и пора перейти к реальности, она поднимается с дивана и приступает к выполнению каждодневного, отработанного моциона: медленно плетется в ванную, где в течение какого-то времени вглядывается в отражение и осознает, вновь осознает, отсутствие себя в человеке напротив; ощупывает лицо, как в первый раз, и открыв кран, устало орошает кожу водой, будто иссохшую почву; вновь вглядывается в отражение, да, теперь лучше, немногим, но лучше; в заключение она заглядывает в глаза, и лицо ее искажает не самая приятная гримаса. Гримаса разочарования. Разочарования в самой себе, ведь они пусты. Глаза, которые ранее излучали жизнь, имели нескончаемую энергию, сейчас были… Усталыми? Нет, скорее, истощенными и безжизненными, теперь в них вместо задора прослывает отчужденность, впрочем, как и у всех, из общей массы она более не выбивается. Закончив утренний осмотр, идет на кухню, где запускает кофеварку и начинает «готовить» бутерброды, после же надевает официальный костюм и покидает родную обитель. Наверное, даже если бы она оказалась мертва, то по-прежнему вставала бы в 6:30 и проделывала все то же самое, эти действия никогда не выпадают из графика и не меняют последовательность. А что дальше? Работа, школа или университет? Она настолько свыклась с мыслью о неизбежности этого вечного рабства, что разницы уже нет. День изо дня она просто добирается на маршрутке до метро, откуда едет до нужной станции, заходит в нужное здание, где выполняет то, что нужно. Так какая разница работа это, школа или университет? Итог всегда есть и будет один: она отправляется домой, но еще более изувеченной и поникшей, разве что с небольшой компенсацией, которая несоизмерима с потерями. А пока она едет домой в полузабитом вагоне метро, где находятся точно такие же затухшие люди, ее посещает вопрос, пожалуй, важнейший в ее иссякающей жизни. Выйдя из метро и опоздав на маршрутку, она не отчаивается, так как понимает, что отчаянья ей уже хватило с лихвой, а поэтому она идет по тротуару вдоль дороги, где мимо нее пролетают железные гиганты, проходят вечно спешащие люди и даже ветер торопливо ее огибает, однако сейчас это не более чем массовка, а не объект рассредоточенного внимания, ведь в ее голове вопрошает то, что действительно имеет значение. И вот, придя домой, она устало сбрасывает одежду, проходит чуть дальше и открывает кран, чтобы наполнить ванну; заглядывает в свою комнату, где в глаза бросаются давно забытые колонки, неспешно подойдя к ним, она нажимает пару кнопок и из них изливается давно забытая мелодия, которая когда-то ее наполняла; порыскав в шкафу, находится и пачка сигарет, что когда-то являлись излюбленной вредной привычкой, а вместе с ними и зажигалка, что довольно кстати; закурив, она берет в руки телефон, просматривает контактный лист и, положив его на место, отправляется обратно в ванную. Захватив с собой самый важный компонент этого вечера, попутно пытаясь не выронить сигарету, она опускается в обволакивающую, поглощающую жидкость, что так и норовит пересечь отведенное ей пространство, а в это время вопрос не перестает крутиться в ее голове, оседая, с нарастающей силой он заглушает собой все. Наконец, достигнув максимальной точки, она совершает легкое и непринужденное движение металла по изнеженной плоти, украшая унылую ванну нотками страсти или агрессии, каждый по-своему видит этот цвет, но в любом случае он прекрасно дополняет однообразную обстановку. Сколько ей осталось? А сколько это уже продолжается? Неважно. Та лёгкость, которой она окутана, просто не существует во временном пространстве, потому что она попросту замещает его. Голову держать становится все сложнее, а сигарета и подавно покинула свою обладательницу. Тяжелая, в данный момент, ноша опускается на плечо и плавно разворачивается набок. Отражение. Оно иное, такое, каким должно быть. Лицо не выглядит изнеможденным, глаза светятся чем-то не подлежащим описанию, а губы изогнуты в искренней улыбке впервые за многие годы. - Жива, – произносит она на выдохе. Музыка по-прежнему играла, а вода, нарушив границы ванной, потихоньку заполоняла открывшееся ей пространство. Все шло своим чередом, ведь время не остановилось, но Она была счастлива. Счастлива, потому что свободна.