Однажды двадцать лет спустя

Андрей никак не мог сосредоточиться на работе. Его все время тянуло улыбаться, хотелось плясать вокруг преподавательского стола, ставить высокие оценки даже самым нерадивым студентам… Два пункта из трех он мог себе позволить, поэтому в конце пары абсолютно все покинули аудиторию в приподнятом настроении. Сам Жемчужный, позвякивая ключами, чуть ли не вприпрыжку направлялся к отведенному ему кабинету. Тяжелая дверь громко захлопнулась, скрывая мужчину от любопытных взглядов ассистентов. Облокотившись на нее спиной, Андрей широко улыбнулся. Перед глазами предстал светлый образ любимого: ошарашенные, широко раскрытые глаза, перемазанное лицо, яркий румянец даже на кончиках ушей, мокрые дорожки на щеках…Кажется, он назвал себя дураком. Это есть нехорошо, ему казалось, что любимый избавился от этой привычки. Раньше, бывало, если ректор допустит ошибку в чем-то, сразу ругал себя, на чем свет стоит. А слова, как известно, материализуются. Поэтому Андрей старательно помогал мужчине избавиться от этого, проведя некоторое количество воспитательных бесед. В постели. Совместное увлечение практикой легкого BDSM упростило дело, а также изрядно помучило обоих. Обоих, потому что сдерживаться было безумно сложно, а навредить Дане не хотелось. Эх, жаль сейчас так не получится, значит нужно просто поговорить. Вечером того же дня Кот Герасим, да, тот который рыжий, лениво развалился на коленях у Даниила. В гостиной работал телевизор, Андрей с опаской поглядывал на нервно подрагивающий кончик кошачьего хвоста, не решаясь приласкать видневшееся из-под расслабленной тушки колено. Подумав, что лучше не стоит, откинулся на спинку уютного диванчика. Даниил же прислушивался к каждому движению партнера, улавливал каждый вздох и жест. Он не решался заговорить, смущение все еще не отпускало его. Осознание того, что его застали за столь неблаговидным для мужчины занятием, сковывало голосовые связки. За вечер они перекинулись лишь парой фраз, но напряжения со стороны Андрея не чувствовалось. Это радовало, но неизвестность все же не давала покоя. - Д-а-а-аня, - протянул Андрей. Сердце забилось быстрее, как же давно его так не называли. И зачем он запретил это делать? - Д-а-а-а-ань, - искрящиеся теплотой серые глаза поймали брошенный мельком взгляд. Черт, с этих взглядов все и началось! Еще двадцать лет назад этот хитрый лис знал, что будущий ректор не может устоять перед ним. - Д-а-а-а-ань, - просипел мужчина в ухо как мартовский кот. Герасим встрепенулся. Заслышав соперника, спрыгнул с колен, и, привстав на задние лапы, бочком унесся из комнаты, выпучив желтые глазищи. Андрей сдавленно прыснул в кулак. - Вот ирод, напугал животинку. Ну, чего тебе? – пытаясь казаться недовольным, пробубнил Даниил. - Помнишь стоп-слово? – тело словно током прошибло, низ живота сладко потянуло. - Помню, такое невозможно забыть. - Твоя плохая привычка снова дала о себе знать, - он накрыл жилистую ладонь своей. – Если услышу от тебя что-то вроде дурака - «Герасим» будет тут как тут. Даниил кивнул, облокотился на крепкое плечо, уткнулся носом в шею. Тогда пара только завела это чудовище. Котяра сразу невзлюбил Андрея, это, наверное, потому, что он всегда занимался его помывкой. Было забавно слышать плеск воды в ванной, отборный мат и визги пытающегося экстренно эвакуироваться кота. Несколько раз приходилось ловить взбесившийся мокрый комок шерсти, сносящий все на своем пути. Поэтому и «Герасим» - стоп-слово. На Андрея действовало безотказно, а теперь и на Даню. Мужчина мягко нажал указательным пальцем на ямочку на подбородке младшего, провел носом по изгибу шеи, второй рукой лаская затылок. Это его слабые места, знать это тело наизусть оказалось безумно приятно. Жизнь предоставила прекрасную возможность быть с любимым человеком, и оставалось только радоваться предоставленной возможности. Лет десять тому назад, Даниил стал задумываться над его перспективами. Что если бы он был с женщиной? Ему же наверняка хочется иметь детей, настоящую семью и все ее атрибуты. Обеспокоенный мужчина пытался найти ему женщину, осознанно отдаляя горячо любимого человека от себя. Даже специально напросился на командировку сроком на месяц, лишь бы быть подальше, не мешать ему. По возвращении ректора встретила пустая квартира, и записка на полу: «Вот наш новый адрес, только попробуй не приехать – у меня твой кот!». Оказывается Андрей не сидел на месте все это время, он купил квартиру, насобирав денег за время отчаянных Даниных маневров. Отчитал его прямо на пороге, популярно объяснив, что думает о женщинах и попросил больше так не делать, закрепив просьбу крепкими, до хруста костей, объятьями. Тело приятно откликалось на ласки, теплые руки придвинули к себе, опустившись на спину. Бархатный язык нежно мазнул по верхней губе, предлагая открыть рот. Захотелось ответить тем же, ощутить сухие губы на своих губах. О, сделать это не составило труда. Звуки поцелуев приятно врывались в затуманенное страстью сознание. Весь мир, казалось, затих, оставив этих двоих наслаждаться друг другом. Но легкие отчаянно требовали кислорода, да и телефон трезвонил просто оглушающе. Нехотя отстранившись и тяжело дыша, Даниил встал с дивана, и пошел искать не замолкавший телефон. Андрей проводил взглядом немного пошатывающегося партнера, и попытался стряхнуть истому, охватившую все его существо. Решив, что пора немного подкрепиться, отправился на кухню. Традиционно черный чай, и пышные пирожки украсили обеденный стол. Радиоприемник разносил по кухне приятный голос диктора, за окном шелестел мелкий дождик, Герасим разлегся на батарее, свесив лапы по бокам. Даниил, наконец, завершив разговор, уселся напротив. На его лице играла легкая улыбка, немного припухшие, ярко красные губы выделялись и притягивали взгляд, зеленые глаза поглядывали поверх чашки на замершего Андрея. - Макс звонил, говорил, что завтра меня приглашают на совещание по поводу новой учебной программы для четвертого курса. И еще, нужно провести переговоры насчет финансирования нового проекта. Так что я буду довольно поздно… - За тобой заехать? - Ты еще спрашиваешь? – со смешком ответил Даня, смачивая кончиком языка губы. Андрей резко поднялся, схватил в охапку несопротивляющееся тело, и потащил в спальню. Часы показывали двенадцать ночи, по квартире разносился тихий шепот и смех. Пара минут, и наступила тишина, нарушаемая лишь умиротворенным сопением, и стуком многочисленных капель за окном.