Прощай, Фред

Пасмурный майский день. Обычное явление для этого времени года. Такая погода располагает лишь ко сну, горячему чаю и уединению. В Англии так всегда. Конечно, бывает и хуже, например, в Арктике. По сравнению с ее замерзшими землями и постоянным холодом, дождь был не иначе как благословением. К счастью или сожалению, все в этой жизни познается в сравнении. Джинни никогда не была в Арктике. Ей вообще не было до нее дела, поэтому она просто тихо ненавидела дождь. Из-за вереницы нескончаемых серых облаков невозможно было определить время наугад, оно будто бы застыло где-то в районе пяти вечера. Джинни посмотрела на стрелки старинных семейных часов: нет, было одиннадцать. Это означало, что день только начинался, хотя хотелось просто лечь спать и проснуться завтра или послезавтра. А еще лучше – через месяц, когда все забудется. Сегодня семья Уизли хоронила Фреда. Джинни видела его тело. Даже знала, где оно находится. На третьем этаже, в своей комнате. Только не было ощущение того, что это разлагающийся труп. Как будто это просто задремавший Фред. Уже два дня в доме действовало негласное правило, которое все очень хорошо усвоили: что бы ни случилось, необходимо молчать. Небольшой, даже самый обычный бытовой разговор мог закончиться слезами, потому что у каждого человека здесь мысли были лишь об одном: сегодня с Фредом придется распрощаться навсегда. Джинни казалось, что для похорон дождь был идеальной погодой, особенно для похорон Фреда. Как будто солнце умерло вместе с ним. Жаль, что через несколько дней снова настанет ясная погода, все очнется после сна, оживится, встрепенется… Все, кроме Фреда. Эта война унесла много жизней. Она не пощадила никого: ни детей, ни женщин, ни невинных, ни виновных, ни добрых, ни злых, но почему она забрала Фреда? Зачем коснулась их семьи? Конечно, безумно жаль Тонкс, Люпина, Грозного Глаза, но невозможно понять чужое горе, в то время как есть свое собственное и такое огромное. Много людей должны были здесь сегодня появиться. Каждый считал своим долгом выразить лицемерные соболезнования с крайне несчастным видом. Этот факт раздражал Джинни больше всего: лицемерие на этих похоронах было осквернением его памяти. Тихую церемонию устроить не удалось. Напросилась в гости добрая половина Министерства магии, даже те, которые по мановению палочки (в прямом смысле этого слова) смогли избежать Азкабана за причастность к Упивающимся смертью. Если говорить честно, Джинни совершенно не хотелось на них идти. Она могла бы попрощаться с ним прямо сейчас, на третьем этаже, в его комнате, посреди которой он и лежит в гробу из темного дерева. Но это было бы бесчестно по отношению к семье. Едва ли кто-то хотел бы на них присутствовать. Есть такая вещь как чувство долга. Тем более, были люди, которым сейчас намного хуже. Ее матери и Джорджу. Отогнав от себя мысли о том, какого же сейчас им, она пошла на кухню. Шли последние минуты подготовки. Последний раз столько людей в их доме было лишь на свадьбе Билла и Флер. Почему-то вся семья и их близкие друзья собираются вместе только на свадьбах и похоронах. Еще прошлым летом все было более чем замечательно. Смех, музыка, веселье, новое платье, проделки Фреда и Джорджа, крики мамы, смех Рона, Гарри, Гермионы… Это было совсем недавно, почему же теперь все так изменилось? Уныния в этот день было столько, что казалось, будто его можно потрогать. И если бы действительно Джинни взяла его в руку, то почувствовала вязкую холодную массу, которая жжет руки и никак не отмывается до конца. Масса, которая оставляет следы на всем, к чему только не прикоснешься, которая разъедает кожу, если долго на ней находиться. Если Джинни брала ее только в руки, то ее мать, наверное, тонула в ней. Есть матери от Бога. Женщины, которые были созданы для того, чтобы посвятить детям свою жизнь. В меру строгие, ответственные, самоотверженные, которые могли бы вырвать сердце из груди ради своего ребенка. Джинни была уверена, что ее мать – именно такая. И с этим согласились бы не только члены семьи, а все, кто хорошо знал Молли Уизли. Слезы в похороны это, наверное, самый настоящий эгоизм. Мало кто думал о том, хорошо ли сейчас Фреду, есть ли жизнь после смерти, и обрела ли покой его душа. Все плакали потому, что не представляли свою жизнь без него. Фред был рядом, Фред помогал, веселил, поддерживал, а теперь Фреда не стало. Это не укладывалось в голове. Это казалось невозможным. Фред всегда был рядом. Его не могло не быть! А ведь его больше не было. За спиной Джинни хлопнула дверь, и она обернулась: ей всего лишь на секунду показалось, что это Фред. Нет, Фред больше не войдет ни в эту, ни в любую другую дверь. Это Джордж. Милый Джордж с красными от слез глазами, бледным лицом, ссутулившийся, поникший. Джинни никогда его таким не видела. Он был растерян. Будто его брат умер только что, и он не понимал, что же теперь делать. Как поступать, как жить без него? Они стояли и смотрели друг другу в глаза, пока вдруг Джинни не спросила: - Каково это? - Потерять брата? Ты и сама знаешь. - Потерять Фреда, - исправила она. Джордж опустила глаза вниз, нахмурил брови, подошел к окну и отвернулся. Несколько секунд он наблюдал за дождем. Может, думал о том, о чем думала Джинни несколько минут назад, а может, ему так было легче подобрать нужные слова. -Больно. Я как будто потерял зрение. Я не могу ничего увидеть без него. Не знаю, чем теперь заниматься. Как будто это не он умер. Мне кажется, что я слышу его иногда. Он зовет меня по ночам, как раньше. Поговорить перед сном. Но мне все это кажется. Я просто больше всего на свете хочу, чтобы он вновь окликнул меня. «Эй, Джордж, кажется, у мамы припрятаны несколько рождественских пирогов для коллег папы, а не добавить ли нам в них взрывотаблеток?» Или: «Джордж, а ведь не плохо бы было подпалить Малфою волосы на заднице, а? Как думаешь?» Больше нет этих бредовых идей. Ничего нет. Во мне пусто. Вот только я знаю лишь одно, - сказал Джордж и повернулся к сестре. – Таких похорон он бы точно не хотел. - О чем ты? - О нашем нытье, об угрюмости, о молчании! Ты же знаешь его! -Знала, - с грустью исправила Джинни. - Нет, знаешь. Как и предполагалось, людей было столько, будто Министерство Магии таинственным образом переместилось в Нору. Джинни было противно видеть эти лица, которые пришли сюда по поручению начальников. Этот день был только днем ее семьи и самых близких друзей. Это был день прощания с Фредом. По приказу одного из активиста какого-то министерского департамента, приехал даже оркестр, который с самого своего появления нагнетал обстановку трагичной и неприятной музыкой. Хоронить Фреда решили на кладбище, которое находилось к югу от Норы. Всю дорогу под режущую слух музыку их сопровождали болтливые представители различных департаментов. Уизли старались не обращать внимания ни на первых, ни на вторых. Только Джинни могла их всерьез заколдовать, но благо, что Гарри крепко держал ее за руку. Только когда все подошли к заранее вырытой яме, наступила тишина. Настало время сказать несколько прощальных слов, но все боялись. Все очень хорошо знали Фреда, но всего этого будто было недостаточно. Каждый ощущал это на себе. Даже музыканты перестали греметь свои похоронные песни. Тишину нарушали только громкие всхлипы Молли Уизли. Ее даже слышать было больно, а уж смотреть – тем более. Многие уже сделали свои обычные лица и выискивали глазами того, что скажет хоть слово. Никто и не заметил, что Джордж медленно вытащил палочку, направляя ее на оркестр. К всеобщему удивлению, инструменты сами начали играть веселую мелодию. Для похорон такая музыка считалась вопиющей, и этот жест все восприняли как неуважение к покойнику. Отец и мать грозно посмотрели на сына, но он лишь вышел из толпы и сказал: - Фред ненавидел и Министерство магии, и грустную музыку, и слезы. Так почему мы не почтим его память? Вы что, уже все забыли? Он обмолвился однажды, что не хочет грусти на своих похоронах. Он хочет, чтобы его вспоминали с улыбкой, а не со слезами, мама! Молли Уизли прикрыла рот рукой. Не одна она сейчас была поражена. Это происшествие потом назовут "скандалом на похоронах", и долго будут обсуждать в магическом мире. Родители на месяц перестанут с ним разговаривать. И только Джинни считала, что Джордж все сделал правильно. Искренне и немного наивно. Просто общество не способно такое понять. Она ничего не забыла. Она знала Фреда именно таким. Точнее, знает.