Всё случилось в Детройте

Огонь взвивается в почерневшее небо, на котором навеки померкли звёзды. Горячий ветер сушит кожу, путает отросшие волосы, плавит всё вокруг. Щёки жжёт, когда по ним скользят солёные, тут же испаряющиеся, капли. С сухих, потрескавшихся губ, не сходит безмолвная молитва. Молитва в никуда и никому. Сэм больше не может произнести ни звука, из иссушенного горла рвётся лишь хрип, но он продолжает шевелить губами, пытается верить, сквозь пелену слёз, глядя на того, кого когда-то звал братом. Он стоит, возвышаясь над разрушенным миром. Обломки некогда великой цивилизации ломаются под крепкой подошвой его сапог. «Человек – вершина эволюции», ха! Где сейчас эта «вершина»? Втоптана в грязь. Корчится в предсмертной агонии, ползая под ногами своего палача, моля о пощаде. Становится пеплом, сгорая во всепожирающем огне. А он стоит над всем этим, расправив чужие, огромные крылья, словно чёрный дым, клубящиеся за спиной. Дьявол больше не прячется. Дин сам сделал этот выбор. В последний момент изменил принятое им самим решение. Отгородил последнего родного человека на этой земле своим телом, снова жертвуя. Как и было задумано с самого начала: всё случилось в Детройте… С его губ так и не сорвались мольбы, или просьбы, лишь сухое «да», до сих пор звенящее у Сэма в ушах. «Да», адресованное не тому, кому ожидали все, даже Сэм. Почему Люцифер решил взять его тело? Почему отказался от СВОЕЙ оболочки? Почему Дин?! Сэм уже смирился, он никогда не узнает. Не поймёт ни Дьявола, ни брата. Но глаза наполняются безвольными слезами, видя как, словно песок сквозь пальцы, исчезает всё, что было ему дорого, всё, что они когда-то защищали. Сэм каждый раз убеждает себя, что это не Дин. Больше не Дин. Дин погиб, не сумев справиться с мощью Люцифера, но… Он не может смотреть, как рушится его, их, мир, как на губах, что когда-то, в детстве, касались его лба перед сном, растекается маниакальная улыбка, как играют на усыпанном веснушками лице огненные блики, отражаясь в таких знакомых глазах адским пламенем. Не может слушать, как такой родной голос говорит о смерти, как стонет жизнь, обращаясь в пепел, как всегда задорный смех искажается до неузнаваемости, приобретая оттенки безумного веселия. Это Дьявол. Не Дин, Люцифер смеётся, глядя на корчащееся в агонии человечество. Он завоевал, убил, сжёг. Победил. Это Апокалипсис. И Сэм плачет, не в силах сдержаться, обжигая слезами обветренную кожу, стоя на коленях и глядя полными боли глазами на того, за кого готов был бороться до последнего. Но он не может ничего изменить. Он потерял всё, осталась лишь беспомощная ненависть к себе. И он беззвучно молит Бога. Молит о смерти, но не для себя. Молит о спасении, но не своём. И верит. Пытаться верить, что изредка мелькающие в, ставших чужими, глазах изумрудные проблески не плод его воображения, что Дин ещё там. Верить в надежду… Но её нет. И всё, что он ещё может, это чувствовать засохшую на ладонях кровь и обжигаться слезами.