Однажды...

Какаши жил со мной, но никто не знал об этом в нашем офисе, в котором мы оба были сотрудниками. Наши рабочие столы стоят друг напротив друга, поэтому мы привыкли быть рядом ещё до того, как съехались. Даже Рин — девушка, сидящая рядом со мной, и в которую когда-то я был влюблён год-два назад — даже она любит Какаши в тайне. И я не смею ей сказать ничего против её чувств, ведь «тайна» — это наша с ним жизнь, с «её» мужчиной. Я знаю, что она любила в нём всё, даже те черты, которые отпугивают обычных людей. Даже не зная его лица, скрытое наполовину за маской, но ей хватало глаз, которые Рин видела изо дня в день пять дней в неделю. Какие они? Тёмные, большие, полные скуки и равнодушия — я видел, как он обычно смотрел на неё. Но Рин всё равно любила его, нафантазировав невесть что. Влюбившись в мечту? Не понимаю… — Обито, — позвал меня Какаши, стоя в коридоре возле двери директора. — Подойди. Выглядел он вполне обычно, но его просьба заставила меня остановиться, отстав от Рин. — Чего тебе? — Подойди, — оглянувшись на запертую дверь, подозвал меня Какаши к себе. Рин остановилась следом за мной и молча ждала моих действий, не сводя своих глаз с Какаши. Я нерешительно направился к нему, но девушка осталась на месте. — Ты иди, — мягко, но холодно обратился Какаши к Рин, махнув рукой. — Я должен поговорить с приятелем. Она выглядела опечаленной. Если бы эта милая, приветливая девушка была способна на низменные, несвойственные ей эмоции, то ревность исказила бы её прелестное лицо до неузнаваемости. Но Рин грустила молча, переполняя своё сердце пустыми надеждами. — Что случилось? — Я хочу побыть наедине. Нохара вечно таскается за нами, что мне не прикоснуться до тебя, — прошептал Какаши и огляделся. Его рука уже почти коснулась моей шеи, когда раздался щелчок, и дверь в кабинет директора распахнулась, едва не ударив по мне. — О, — застыл в растерянности Минато, заметив нас. — Учиха, Хатаке, вам что-то от меня нужно? — Нет, — хором ответили мы и переглянулись. — Тогда ладно, — без лишних вопросов отмахнулся директор и ушёл, захлопнув дверь. — Дома коснёшься меня. Нашёл место! — До дома ещё долго ждать, — зашипел Какаши, почесав затылок. — Меня начинает напрягать, что ты всегда с ней. — Наши столы стоят рядом. — Наши с тобой вообще расположены друг напротив друга, но ты так часто не смотришь на меня. — Чего я в тебе не видел? Твои новые очки, которые мы купили вместе неделю назад? Какаши дёрнулся и поправил тонкую оправу. Мы оба знали, что это лишь стекляшки — ещё один способ скрыть лицо от посторонних. Наверное, ему было обидно слышать такие слова от меня, но и я многого не мог понять, что происходило. — Тебе до сих пор нравится Нохара? Теперь для меня стало всё понятнее, но и опасней. — Нет. Нам обоим нравишься ты, поэтому мы так сблизились с ней. Благодаря ей я пытаюсь найти причину. — Какую причину? — спросил Какаши, идя со мной наравне до кабинета. — Почему я люблю тебя, — коротко ответил я и распахнул перед нами дверь в душный офис, вступив туда, где он больше не осмелиться мне ничего сказать, пока мы вновь не уйдём. Маленькие квадратные столы были плотно придвинуты друг к другу рядами. Теснота давит, но каждый сотрудник отделён друг от друга тонкими щитами, которые каждый пытался дополнить по своему вкусу, лишь бы не сойти с ума от узких рамок нашего общества. Рин выглянула из-за перегородки и проводила меня взглядом, пока я садился на стул. К удивлению, она была снова улыбчивой. — Всё хорошо? — прошептала она, откинувшись на спинку до скрипа стула. — Всё просто замечательно, — ответил ей, заметно смягчившись после напряжённого разговора. Рин улыбнулась в ответ и скрылась за перегородкой. Я мог видеть лишь её прямую спину в чистой белоснежной рубашке и рассыпанные по плечам тёмные волосы. Словно услышав меня, Рин запустила ладонь в прямые, короткие пряди и подкинула их, встряхнув головой. Такая милая… Что она нашла в Какаши? По спине пробежала дрожь. Какаши сидел напротив, возвышаясь своим ростом над монитором, и пристально глядел на меня. Взгляд пожирающий, брови чуть насуплены, но лица не видно под маской. «Интересно, какое у него сейчас выражение лица? Он зол? Интересно», — усмехнулся я своим мыслям, прикрыв ладонью рот, чтобы скрыть это от Какаши, но Хатаке нахмурился ещё сильнее. В офисной тишине между нами происходил немой диалог. Прилетевший на край моего стола стикер вопрошал: «Она нравится тебе?» Ответом был лишь отрицательный короткий мах головой. Хатаке снова завис на мне своим тяжёлым взглядом, а я старался отвлечь внимание на таблице, отображённой на экране монитора. Ещё один лист: «Посмотри на меня». Тяжело вздохнув, я поднял глаза, и ничем не изменившийся Какаши подался телом вперёд, надёжно скрывшись от посторонних глаз за перегородками. Я заметил шевеление его скул под обтягивающей чёрной маской. Его щека надулась, затем расслабилась, а после снова под тканью появился бугорок — он двигал кончиком своего языка под расслабленными мышцами лица, намекая жестом на своё желание. — Придурок, — чуть не задохнулся я своим возмущением, выругавшись шёпотом и скрыв своё горящее от смущения лицо за монитором. Пусть нас никто не видел, но мне казалось, что все взгляды устремлены лишь на нас двоих. Человеку, прячущему лицо под маской, не понять этих чувств… Чьи-то пальцы коснулись моего колена, и я вздрогнул. Из-под стола на меня взирал Какаши и улыбался, стоя передо мной на коленях, не пожалев дорогие брюки. Его ладонь заскользила по внутренней стороне бедра, разглаживая мелкие складки ткани, сжимая меня, а после вновь поглаживая. Звук расстегнувшейся молнии на брюках был таким громким в этой тишине, что я подскочил на стуле, вытянув шею до боли в мышцах. Рин обернулась на громкий скрип стула. — Что случилось? — Па… палец о скрепку поранил, — краснея ещё гуще под её невинным, непонимающим взглядом, на ходу придумал оправдание, пока человек, которого она любит, поглаживал своей ладонью мой постепенно возбуждающийся член. — Прости… Подцепив пальцами край эластичной ткани, Какаши стянул маску вниз, победно улыбаясь. Я видел его таким и раньше: наглый, смелый взгляд тёмных глаз, когда он возбуждён, бледные, тонкие губы, так легко краснеющие от долгого поцелуя, и крошечную родинку на подбородке. Я знал истинного Какаши, будто раскрыв вместе с его личностью сокровенную тайну человечества, алчно оберегая истину от других, а Рин даже не знает, что на его прекрасном лице есть родинка, и холодный взгляд Хатаке может обжигать. Его мокрый, горячий язык коснулся головки, скользнув вниз, оставляя мокрый след. Ручка, сжатая в моей руке, чтобы с её помощью пытаться сдержать себя, затрещала, и по пластмассовому корпусу пошли мелкие трещины. Лучше не заглядывать под стол и не видеть, с каким наслаждением Какаши ласкает меня, и мой член трётся об его лицо, оставляя влажные следы на губах. Их тёплый поцелуй плавно коснулся головки вновь, и Какаши приоткрыл свой рот, сжимая член губами. Ручка окончательно лопнула в моей ладони и разлетелась осколками по столу. Рин снова выглянула, встревоженно кивнув в мою сторону головой. Я лишь вяло улыбнулся и приветственно махнул рукой, сжимаясь в один большой комок, чувствуя, что вот-вот упаду на стол и не смогу сдержать стона, заглушая его о гладкую, холодную поверхность. Какаши не останавливался. Его сильные пальцы болезненно впились в мои бёдра, пригвоздив меня к месту. Я не в силах сбежать, но и не желал этого сейчас, когда чувствовал горячее тепло, обволакивающее меня нарастающей волной вместе с его движениями. Губы Какаши уже скользили без препятствий по мокрой, смоченной его слюной поверхности, и я чувствовал, как тягучие капли щекоткой медленно сползали вниз, скапливаясь на мошонке. Я не только ощущал эти движения, я их слышал… И надеюсь только я. — Обито, — раздался голос Рин, и я возненавидел эту девчонку в ту самую минуту, когда даже сидеть уже не было сил. — Обито. — Что?! — не рассчитав, прикрикнул я, и девушка застыла с бумагами в руках. Член мой так глубоко в глотке красивого мужика, что я без слов мог слышать его ликование. — Чего? — мягче снова переспросил я, сжав кулаки до хруста. — Тебе плохо? Ты бледен и лицо мокрое от пота. — Живот болит. Спрашивай, что хотела. — Хотела спросить: верную ли я выбрала формулу за прошедший период… У меня есть таблетки, — зашептала она, наклоняясь в мою сторону. Опасно… — Сейчас достану их из тумбочки. Её рука тянулась к ящикам прямо около моей ноги. Наклонись она ещё ниже, отодвинув стул для удобства, и ей открылся бы вид, о котором она всегда мечтала — переполняемый желанием Какаши без маски. «Только во рту его мой член, входящий в эту глотку по самые яйца!» — не забыл я вновь напомнить себе. — Нет! — сквозь скрежет зубов выкрикнул я, остановив руку Рин и сжав её дрожащей ладонью. Какаши взял его ещё глубже и кончик его языка коснулся до моих сжатых в тугой узел яиц, мокрых от его слюны. — Я уже выпи-ил, — протянув гласные сквозь стон, оправдался, и, откинув её руку в сторону, рухнул на стол, уткнувшись лбом в податливые, мягкие клавиши клавиатуры. Внизу стало горячо, и сквозь лёгкое покалывание я почувствовал, что сейчас придёт конец моему сладкому мучению. Дрожащей рукой я дотянулся до Какаши, на которого больше ни разу не глянул, пока он наслаждался мною. Дотронувшись до его мягких, белых волос, я сжал их со злобой, с которой бы сейчас искусал его алые от долгих ласк губы. Корни волос были влажными от пота, и Какаши подчинился мне последние минуты, позволив самому выбрать темп, насаживая Хатаке на себя, а потом излиться в него, войдя до предела в его рот, уткнувшись в напряжённое горло. Какаши поперхнулся, сдавленно покашливая, но никто не обращал на нас внимания, или я был столь вымучен, что не заметил посторонних свидетелей. Заботливо вернув всё на место и плавно застегнув молнию, чтобы не защемить ещё не до конца упавшее «достоинство», Какаши попятился под столом к своему месту. Раздался грохот упавшего стула, и из-под стола явился растрёпанный Какаши, с наспех неровно натянутой маской на лице, до сих пор покашливая. Рассмеявшись, он поднял с пола стул и приподнял вверх ручку, оправдавшись перед любопытными соседями, заинтересовавшимися его «тихим» появлением: — Ручку обронил! Я был вымотан им. Побеждён, даже не начиная игру, а Какаши ликовал, наблюдая, как к моему бледному лицу постепенно вновь возвращаются краски. Придвинувшись к своему рабочему месту, он, вновь надёжно скрывшись за перегородками от соседей, поправил маску, ненавязчиво оттянув её настолько, чтобы я смог увидеть его припухшие красные губы, по которым скользнул его острый язык, багровый, измученный мной… — Ух, отпустило, — выдохнул я погромче, чтобы Рин слышала, и неторопливо встал с места, стараясь контролировать подрагивающие ноги. Хотелось бы привести себя в порядок. — Обито, — шепнула девушка, поймав меня за рукав рубашки. Я обернулся к ней, будучи счастливым и униженным. Но удовлетворение побороло все другие негативные эмоции. И Рин не такая уж и милая. Симпатичная, конечно, но не сравниться ей с… — Обито, у тебя мокро… Её робкий, неуверенный шёпот отрезвил быстрее, чем я осознал смысл её слов. — Где? — Ну… Там, внизу, — покраснев, добавила она, и ткнула пальцем на уровне моей ширинки. Между моих ног ткань лёгких тёмных брюк была влажной, и тёмное, вполне заметное пятно бросалось в глаза. Не знаю, кто в этот момент покраснел сильнее: я или она? Или осчастливленный Какаши, едва сдерживающий смех, наблюдая за нами. Всё, что я смог ей ответить — это вялый кивок в знак благодарности, и поспешил к выходу, сгорая от стыда. Да, я чувствовал, что ткань на трусах уже давно мокрая, но и подумать не мог, что слюна Какаши столь едкая, чтобы унизить меня ещё сильнее. В туалете было тихо, и я заперся в кабинке, терпеливо ожидая, пока позорное пятно высохнет. В памяти я ещё держал картинку его красных губ. Не было никаких нужд в фантазиях, ведь я не раз видел, как он играет ими со мной и как шепчет имя, войдя в меня, прорывая этим громким шёпотом мои стоны. Я не знаю, что Рин нашла в Какаши. Не понимаю её уже лишь потому, что открыл в нём всё то, что девушка может видеть лишь в своём воображении. Ведь она может любить фантазию, мечту, но не Какаши. А я люблю его. Его большие, тёплые глаза, покрытое шрамами тело, пошлые шутки и ту родинку на подбородке. Мне даже ответа больше искать не надо. Какаши сам ответил на мой вопрос своим неповторимым способом.