Нам всем не хватает любви

- Ау! Варвара Николаевна, вы меня слышите? Небо, Небо, я Земля, прием! Капустина вздрогнула и оторвала невидящий взгляд от монитора. Перед ней стояла любопытная Огурцова, вертя в длинных пальцах простой карандаш. - Ленка, - выдохнула очнувшаяся Варя. – Прости, ты что-то говорила? - Говорила, - кивнула подруга, осторожно присаживаясь на краешек стола. – Собрание Грибова устраивает через полчаса, но это фигня. Ты мне скажи лучше, в каких облаках ты витаешь, - она прищурилась и с напускной строгостью погрозила пальцем. – И не смей говорить, что не витаешь! Я который день тебя дозваться не могу. Пока руками перед лицом у тебя не начнешь махать, ты и не слышишь ничего. - Прости, - снова извинилась Капустина, чувствуя, как ее щеки краснеют. – Я действительно в последнее время словно в параллельном измерении. И она рассказала про переезд Зайцева, поход в цирк, выходные дни втроем. - У меня какие-то странные ощущения, - призналась Варвара, машинально рисуя круги на листе бумаги. – С одной стороны, вроде все понятно: вот Леша, вот Ася, вот наш план. Потихонечку мы все вместе уживаемся и привыкаем друг к другу. А с другой… - А с другой – ничего не понятно, - озвучила за подругу Огурцова. – Как долго он будет играть в папу и насколько у тебя задержится? - Да, - обреченно выдохнула Капустина. – И вот эта двойственность меня убивает. Мне хочется определенности, но… Лена соскочила со стола и, обогнув его, села рядом с Варей на стул. - А как он себя вообще ведет? Ну там отстраненно, деловито-вежливо или позволяет себе какие-то намеки и вообще… - она сделала непонятный жест рукой, словно очерчивала круг в воздухе. - Да нормально он себя ведет, - пожала плечами Капустина. – Как будто мы друзья. Шутим, смеемся. У нас, оказывается, много общих интересов – в книгах, музыке, еде, - призналась Варя. – Он, кстати, классно готовит, - она улыбнулась. - Но в любви не объясняется, - уловила основную проблему Огурцова, и подруга еле слышно охнула – не в бровь, а в глаз. Иногда Варваре казалось, что Зайцев испытывает к ней что-то больше, чем обычные дружеские чувства. Вспомнить те несчастные два поцелуя хотя бы… «Вот именно, что несчастные! – тут же разозлилась девушка сама на себя. – Забыть уже их пора. Сколько можно помнить-то?» Но порой она ловила на себе его задумчивые взгляды. Когда он считал, что Варя не видит, что она занята и не обращает внимания, выражение лица Алексея менялось. Капустиной было сложно объяснить, как именно, но ассоциации в голове возникали с Ромео Монтекки или Сирано де Бержераком. Но стоило Варе перехватить этот недружеский взгляд, как Зайцев тут же спохватывался и улыбался как обычно, будто они давние приятели, коллеги и хорошие знакомые. И она не могла понять, какой из этих двух Алексеев был настоящим, а какой – притворщиком. - Ау! – Лена махала у нее перед носом руками. – Ты опять улетела на седьмое небо! - Я просто не понимаю, - вздохнула Капустина. – И мне от этого неуютно. - А сама-то ты – как? – задала вопрос бровями Огурцова. – У тебя к нему что? - Непонятки у меня к нему, - ответ прозвучал излишне резко. Варвара встала со стула. – Я так устала уже анализировать ситуацию, что иногда просто злиться начинаю. Я не люблю такое подвешенное состояние, - завелась девушка, шагая взад-вперед перед своим столом. – Понимаешь, если бы он четко сказал, что, мол, друзья и точка, я бы выдохнула, успокоилась и настроилась на… дружбу. Но иногда он на меня так смотрит, что… - Что хочет съесть! – сверкнула глазами радостная Ленка. - Ну почти, - вымученно улыбнулась подруга. – И я не понимаю, как себя вести. И вообще не понимаю. Если он хочет… съесть, как ты говоришь, то почему ничего не делает для этого? Черт знает что, - вздохнула она. - Ну вообще-то у мужика ситуация незавидная, - напомнила в момент посерьезневшая Огурцова. – Представь, что он начнет проявлять к тебе интерес, а ты его отошьешь и, чего доброго, выгонишь еще. А куда ему идти? Вот он и проявляет осторожность. Я, например, очень хорошо его понимаю. Когда ты загнан в угол и не владеешь ситуацией, то лучше лишний раз не дергаться и плыть по течению. - Наверное, - не стала спорить Варвара. - Ты расстроилась, - заметила Лена и хитро улыбнулась. – Ты мне лучше скажи: а если бы он сделал что-нибудь, чтобы… съесть тебя, как бы ты отреагировала? Капустина остановилась возле угла стола, потеряно глядя на подругу, потом опомнилась и посмотрела на часы. - Нам уже на совещание к Грибовой пора, - всполошилась она. – Пойдем скорее. - Варька, ты не ответила! – смеясь, возмутилась Огурцова. – А значит… - Ничего не значит, - оборвала ее Варвара, нервно откидывая локон на плечо. – И вообще, на работе надо думать о работе. - Себе это скажи, да-да, - вовсю развлекалась подруга. – Я-то о работе думаю, у меня вся текучка давно сделана, - прозрачно намекнула она, вставая со стула. Но Капустина не прокомментировала – лишь подтолкнула к выходу из кабинета, чтобы не опоздать на совещание у начальства. Однако разговор с Леной не шел из головы целый вечер. Алексей всегда подвозил ее на работу и частенько забирал в конце трудового дня, потому что ему оказалось по пути; они быстро и легко распределили обязанности – никогда не возникало споров, кто готовит еду или моет посуду; они вместе наводили порядок в квартире, вооружаясь кто тряпкой, кто пылесосом. Зайцев без нареканий всегда выносил мусор, а она так же по умолчанию гладила его рубашки и футболки. Со стороны они выглядели образцовой семьей, вот только как муж и жена или брат и сестра? Вечером, как обычно, Алексей забрал Варю после работы. Пока они доехали до дома, девушка поняла, что окончательно запуталась в их отношениях и – что страшнее – в своих чувствах. Ее нервировали эти тайные взгляды не то друга, не то кого-то больше, но кроме них ничего не было, а мечтать на пустом месте не хотелось – слишком тяжело потом спускаться на землю. Но совсем не думать об этом тоже не получалось. - Ты какая-то тихая сегодня, - заметил ее состояние Зайцев. – Что-то случилось? Они вошли в квартиру: он привычно открыл дверь, пропуская девушку вперед, и запер замок после того, как сам зашел. - Да нет, все нормально, - ровно бросила она, убирая верхнюю одежду в шкаф, и направилась в комнату. Обычно каждый уходил в свой угол, чтобы переодеться, привести себя в порядок, а потом встретиться на кухне, но в этот раз Алексей пошел за ней и остановился на пороге спальни. - Я же вижу, что нет, - спокойно ответил он, облокотившись на дверной косяк. – Мы все-таки не первый день знакомы, - улыбнулся мужчина, пытаясь вызвать и у нее улыбку. Варвара поддалась. - Не первый, - эхом откликнулась она, стараясь отогнать ненужные мысли, но они были слишком настойчивы, отчего ее улыбка получилась вялой и безжизненной. - О чем ты сейчас думаешь? – спросил Зайцев, внимательно наблюдая за девушкой. - Ты меня постоянно об этом спрашиваешь, - отшутилась Капустина, теперь улыбка вышла более искренней. – Тебе так интересно знать все мои мысли? Так, ни о чем. О работе, о доме, об Асе… - А обо мне? – вдруг спросил он, и Варвара замолчала в нерешительности. – Обо мне ты что-нибудь думаешь? - Ну… - она вдруг поняла, что не знает, как выразить словами так, чтобы получилось нейтрально. – Ты мне помогаешь, - пришла в голову спасительная идея. – Мы вроде как неплохо уживаемся… с пользой друг для друга, - она хихикнула, чтобы как-то сбросить с себя неловкость, овладевшую ею после его вопроса. – Извини, просто я не совсем понимаю наши отношения, но они вроде как нормальные, дружные. Сказала и прикусила язык. Потому что он вдруг выпрямился и медленно пошел к ней. Глаза смотрели пристально, словно Алексей боялся, что Варя в любой момент отвернется. Она бы, может, и желала, но у нее не получалось. Этот взгляд приковывал ее. Когда Зайцев смотрел так, ей хотелось только одного – стоять и смотреть ответно. В такие минуты Варе казалось, что они передают друг другу что-то важное, намного важнее того, что обычно говорят словами. Алексей подошел практически вплотную, не отрывая своего взгляда от ее глаз. - А если я не захочу уходить? – тихо сказал он, словно задавал самый главный в своей жизни вопрос. – Что ты тогда будешь делать? - Так я вроде не гоню… - пролепетала Варвара, силясь не смотреть на его губы, шептавшие что-то так близко от ее лица. – Мы же так и договорились, что ты… живешь здесь… - дыхание предательски подводило. - Ты не поняла… - Зайцев осторожно провел пальцами по ее щеке, и ей до боли захотелось прильнуть к его ладони. – Если я вообще не захочу уходить? Что ты будешь делать, если… - он недоговорил – наклонился и прикоснулся губами к уголку ее рта. Варя затрепетала от нежности, с которой он поцеловал ее, от деликатности, с которой притянул к себе за талию. Она сама прильнула к Алексею, пряча руки на его груди, отвечая на ласку, как вдруг он отстранился и резко выдохнул. - Черт… Зайцев прижался лбом к ее лбу. - Я думал, что сдержусь. Он разжал руки и отпрянул так неожиданно, что Капустина чуть не упала, потеряв равновесие. - Варя, прости! – он тер ладонями лицо, словно прогоняя наваждение. – Пойми, что очень сложно жить рядом с такой девушкой и делать вид, что вы чужие и не чужие одновременно. Муж и жена. Не муж и не жена. Черт знает кто. Прости, я… - Хватит! – Варвара закусила губу, боясь, что расплачется, то ли от обиды, то ли от злости. – Определись уже! – злость взяла верх. – А то ты целуешь, а потом прощение просишь, словно что-то гадкое сделал. Я тебе не лягушка болотная! – вырвалось у девушки, и, понимая, что сдерживать эмоции она больше не может, Капустина бросилась вон из комнаты. Но когда Варвара пробегала мимо Алексея, он схватил ее за руку и рывком притянул к себе снова. В этот раз в его движениях не было ни нежности, ни деликатности. Вопросов он тоже не задавал – не сказал ни слова, лишь впился ей в губы, как странник, умирающий от жажды в пустыне, припадает в драгоценному источнику влаги, и сжал в объятиях так крепко, словно она могла утечь, словно песок сквозь пальцы. - Я определился, - шептал Алексей ей между жаркими, страстными поцелуями. – Давно определился, - его горячее дыхание щекотало ей подбородок. – Но не все же от меня зависит… - она едва могла вздохнуть от такого напора. – Нужно, чтобы и ты… Варя отвечала молча – губами, руками, взъерошивая пальцами его густые волосы и прижимаясь всем телом. Ей так сладко было в этот момент, что она просто наслаждалась мгновением, давая волю всем своим чувствам и эмоциям, которые так долго держала под замком. После того как расстроилась ее свадьба с Овсянниковым, Капустина установила своеобразный барьер между собой и мужчинами, решив, что лучше быть одной, чем в плохой компании. И сейчас эта невидимая преграда рушилась, позволяя Варе вновь ощутить трепещущее волнение, освобождая ее от оков прошлых разочарований, от боли предательства и унижения, поработивших ее душу. Она выкладывалась вся в этих поцелуях, словно страсть Алексея зажгла в ней некогда потухшее пламя. Тяжело дыша, она уткнулась лбом в его лоб и, не открывая глаз, прошептала, еле шевеля припухшими губами: - Если ты сейчас опять начнешь извиняться, я тебя стукну! Не услышав ответа, Варвара открыла глаза и натолкнулась на его улыбку, счастливую, сияющую. Не веря тому, что видит, она боялась говорить, опасаясь спугнуть чудесный момент словами. Зайцев словно ожил – смотрел на нее прямо, уверенно, и взгляд его сиял так же ярко, как и улыбка. И это был какой-то другой Зайцев, которого – теперь Варя припоминала – она видела в редкие моменты стычек со Степаном или во время официальных бесед с Верзиным и Ржевской. - От тебя – что угодно, - раскрывался ей Алексей с неизвестной стороны. – Но лучше целуй. Капустина улыбнулась, услышав оригинальное недвусмысленное предложение, и не заставила просить себя дважды. Вспыхнувшая искрами страсть стихла, оставив после себя яркий ровный огонек тепла и уюта, окутывавший девушку, словно пуховое одеяло зимней холодной ночью. Зайцев ослабил объятия, держа Варю в руках теперь бережно, как хрупкий стебелек цветка. Позабыв обо всем на свете, Варвара и Алексей целовались на пороге ее спальни.