Нам всем не хватает любви

Проснулась Варвара от тихого шуршания жалюзи на окнах и едва слышного позвякивания посуды. Открыв сначала один глаз, чтобы оценить обстановку, девушка увидела Алексея, пытающегося бесшумно приоткрыть окно: на улице снова потеплело, а службы ЖКХ уже успели включить отопление на полную катушку. На маленьком столике между кроватью и шкафом, за большим горшком с гиппеаструмом, притаился красивый поднос с картой Италии, который Капустина привезла из одного недавнего путешествия, и лишь дымящийся аромат кофе выдавал присутствие завтрака в комнате. Зайцев был серьезен в своей миссии – тугое окно поддавалось плохо, а весь подоконник был заставлен зеленью от маленьких фиалок и кактусов до огромных клеродендрумов и традесканций. Варя пыталась сдержать улыбку, глядя, как мужчина воюет с рамой, ей не хотелось обнаруживать свое пробуждение, гораздо интереснее было наблюдать исподтишка за тем, что происходит в комнате. Как только Капустина услышала щелчок открывшейся форточки, она тут же закрыла глаза, ожидая дальнейших действий Алексея. - Доброе утро, соня, - послышался его шепот, и что-то мягкое, нежное скользнуло по щеке. Не губы, не ладонь – от удивления Варвара сразу открыла глаза, хотя в планах было попритворяться немножко, чтобы проверить, что он будет делать. - Доброе, - растерянно пробормотала она, скашивая взгляд в сторону. Маленькая белая роза, черенок с локоток, красовалась перед ее удивленным лицом. Зайцев довольно улыбался вызванной реакции. - Это мне? – спросила Капустина и лишь в следующую секунду осознала, насколько глупо прозвучал вопрос: а кому еще? – Спасибо, - поспешила поблагодарить она, прежде чем он ответит. – Когда ты успел? И сколько сейчас времени? - Время – десять утра, - с конца начал отвечать Зайцев, - а успел… Я уже час на ногах. - Кто рано встает… - многозначительно начала Варя. - …тот завтрак несет, - подхватил Алексей, выуживая поднос из-за цветочного горшка. - Ты меня балуешь, - невольно зарделась девушка, усаживаясь на кровати по-турецки, чтобы он мог поставить перед ней поднос. - Принцесс положено баловать, - с улыбкой отозвался Зайцев, глядя, как она намазывает кусочек булки малиновым джемом. – Что же с ними еще делать? - Ах, значит, больше нечего! – в шутку возмутилась Варвара, пытаясь спрятать за чашкой кофе свои пылающие щеки. - Ну почему же… - медленно произнес он, не сводя с нее глаз, и Капустина чуть не подавилась. - Леша, ты вгоняешь меня в краску, - пожаловалась она, возвращая чашку на блюдце, стоящее на подносе. - И мне это нравится – ты очаровательна, когда смущаешься, - продолжал улыбаться Зайцев, поймав ее руку и потянув на себя, чтобы прижаться губами к ладони. - Да вы змей-искуситель, сэр, - попыталась обернуть все в шутку девушка, но лишь раззадорила его еще больше – мужчина живо включился в игру. - Мы, пираты, народ такой, - довольно кивнул он, подвигаясь к ней ближе. По телу маленьким муравейчиком побежала дрожь – Варе показалось, что он соблазняет ее заново, будто вчера вечером ничего не было. Не мигая, смотрела она на Алексея, исподлобья, ожидая следующих действий. Он лишь улыбнулся, отодвигая поднос в сторону, и бережно провел пальцами по ее руке. По коже побежали мурашки. Она бы и желала сдвинуться с места – встать, например, сказать, что ей нужно в душ или просто умыться, но он словно гипнотизировал ее своими ласками. Хотелось замереть на месте и наслаждаться нежными прикосновениями. Зайцев подползал все ближе, усыпляя ее бдительность, пока Варя не почувствовала на своих губах его губы и едва уловимый вкус зубной пасты – он-то успел уже и встать, и в душ сходить… Лишь когда на часах Капустина заметила время, она подскочила на кровати, скидывая с себя объятия Алексея. - Уже одиннадцать! Мы же в полдень должны быть в детдоме! Так быстро Варвара еще не собиралась – вот что значит мотивация. Зайцев смотрел, как она носится по квартире, смеясь и говоря, что они успеют, что нет повода для беспокойства и такой спешки. Но все, что имело отношение к Асе, Капустина принимала слишком близко к сердцу. Ей хотелось быть хорошей мамой и все делать правильно, хотя, положа руку на сердца, порой она смутно понимала, что есть правильно в конкретной ситуации, и просто полагалась на интуицию. Ася, как обычно, увидела в окно машину будущих родителей, когда они только подъезжали, и выскочила на улицу в расстегнутой куртке и с непокрытой головой. Зажав шапку в кулаке, она летела по аллее как самолет – разбросав руки в стороны, навстречу Варваре и Алексею. Если первое время Ржецкая еще пыталась как-то повлиять на воспитанницу – нужно ждать, пока зайдут, пока отпросят ее у директора, согласуют время возвращения и тысячи других мелочей, – то потом быстро махнула рукой, видя, что ни просьбы, ни угрозы не действуют на девочку. Она словно переключалась в другой режим, когда на горизонте появлялись Капустина и Зайцев, и не слышала никого. Лариса Митрофановна хоть и ворчала для порядка, чтобы не нарушать дисциплину, но сама с улыбкой смотрела из своего кабинета, как мужчина ловит Асю за талию, подбрасывает над головой и, поймав, кружит в воздухе пропеллером. А потом они с минуту обнимаются втроем, прежде чем уйти, и Ржецкая с трудом сдерживала слезу умиления: неужели этой проказнице наконец-то повезло в жизни… Первый день обычно пролетал быстро – они успевали лишь погулять где-нибудь, как становилось темно и холодно. Обедать ехали домой, потом Варя настаивала на тихом часе для малышки, чтобы соблюдать распорядок дня детского дома и потому что считала, что организму нужен отдых, прежде всего от моральной нагрузки – Ася была очень впечатлительным ребенком. Девочка послушно отправлялась в постель, но всегда просила сказку то про ковбоев, то про пиратов, которую Капустина добросовестно читала с вдохновением и артистизмом. После обеда наступал черед Алексея руководить программой: они ходили в театр, на детские мероприятия или просто погулять в парк. С наступлением зимы лучшей забавой стало катание с горки на санках и возведение снежной крепости под окнами дома. К отбою без сил были уже все трое, и новоиспеченным родителям требовалось время, чтобы прийти в себя и не провалиться в сон вслед за Асей. Обычно они пили чай или кофе на кухне и вели разговоры о жизни, семье, друзьях и работе, делясь воспоминаниями детства и мнением на происходящее вокруг. Но в этот раз Капустина появилась на пороге, всхлипывая и вытирая глаза тыльной стороной ладони. - Что случилось? – испугался Зайцев, мгновенно подскочив со стула и отложив Вальтера Скотта в сторону, но Варя лишь помотала головой. – Тогда почему ты плачешь? – он попытался заглянуть ей в глаза. - Она… она меня спросила… - запинаясь, начала Капустина, - когда она сможет… называть меня мамой… - девушка вновь разревелась, вогнав Алексея в ступор. - Так это же… хорошо… нет? – осторожно поинтересовался он. - Хорошо, - вновь всхлипнула Варвара, прижимаясь к нему. – Просто… так неожиданно… - Дурочка, - облегченно вздохнул Зайцев, обнимая ее двумя руками. – Я уж было подумал… - Нам ведь ее отдадут, правда? – шептала она тихо-тихо, словно сама боялась этого вопроса. - Ну, конечно, - уверенно отвечал Алексей. – Даже не сомневайся! – он отстранился, чтобы взять ее за подбородок и сфокусировать взгляд на серых блестящих от слез глазах. – Это наше сокровище, и мы его никому не отдадим, слово пирата! - твердо заявил Зайцев, и Варя, улыбнувшись, поцеловала его. Она ему верила. Впервые за долгое время Капустина если и не сняла с себя полностью груз ответственности за происходящее, то как минимум честно разделила его с кем-то.