Сделка

Чарльз был в отчаянии. Эрик не остановится, как ни проси, что не предпринимай. Слишком глубоко в нем засела обида и ненависть к людям, лишь подкрепленная желанием Чарльза помешать ему. Эрик не остановится, а потому Чарльз вынужден поверить в то, что долгое время пытался загнать как можно глубже в воспоминания, и никогда, никогда к этому не возвращаться. «Азазель!» - мысленно, умоляюще. Брошенный в сторону Чарльза взгляд дал понять, что его слышат и слушают. «Ты же знаешь, он не остановится!» Чарльз думает, что со стороны кажется смешным. Просящий взгляд, закушенная губа – столь рано ставший профессором Чарльз не только смешон, но и жалок. Как ребенок, про себя отмечает Азазель. Как ребенок, который мечтал о мире во всем мире в качестве игрушки, а взамен не только лишившись надежд на увлекательное нескучное времяпровождение, но и приятеля по игре, по совместительству – главного своего солдатика. «Азазель!» - еще более умоляюще, еще более отчаянно. Азазель вопросительно смотрит на Чарльза, прямо в глаза, выворачивая душу, препарируя воспоминания – и вопросительно выгибает бровь. «Ты готов заплатить такую цену?» - Чарльз практически чувствует ухмылку Азазеля, - «За людей?..» Азазель хочет продолжить, открыть, наконец, Чарльзу глаза на людскую природу, на слепое желание подчиняться, причинять боль, убивать… Азазель знает, ему бы удалось сделать еще больнее, но… Эрик поднимает руку, ракеты начинают поворачиваться в воздухе, и это так плавно, даже красиво, но Чарльз никогда не мог по заслугам оценить всю красоту и мощь оружия, оружия, управляющегося людьми, находящегося в их руках… «Скорей! Он убьет их, не остановится…» - Чарльз бросается к Эрику и сбивает его с ног, но это мало чем может помочь. Физически Эрик намного сильнее Чарльза, особенно сейчас, когда глаза его горят неконтролируемой ненавистью, настоящей одержимостью к мести. Взмах руки. - Нет! Прошу… - тихо, вслух, сквозь разбитые губы. Чарльз старается подняться на ноги, до последнего пытается помешать. «Сделка… Заключена», - совсем тихо, где-то на самом краю сознания, но Чарльз слышит, Чарльз снова почти счастлив. Азазель улыбается. Открыто, эфемерно. Страшно. Пуля, пущенная Мойрой для предотвращения катастрофы, задевает позвоночник. «Боже… Спасибо». «Уж его-то не благодари» - саркастичная усмешка, которую, казалось бы, можно почувствовать кожей. Через год Эрик заложит десятки душ в обмен на свободу души Чарльза. И свою собственную, чтобы Чарльз снова смог ходить.